Николай Воронков - Непослушная игрушка
Мужики здесь выглядели по-разному, но я уже заметил, что чем выше было положение и богаче одежда, тем меньше волос оставляли на лице.
— Значит так. Бороду сбрить, усы короткие до губ, небольшие. Волосы… — я задумался. Налысо — пошло. Длинные с косичкой — противно. Под горшок — слишком уж по-русски. Локоны в стиле Людовиков — могут неправильно понять. Я перебрал в уме местные варианты причёсок. Потом всплыла одна из разновидностей — те, кто носил её, обычно имели заносчивый неприятный вид.
Я обрисовал брадобрею что я хочу. Тот понятливо кивнул, но сразу как-то потускнел. Я закрыл глаза и чуть не уснул под позвякивание ножниц. А когда всё закончилось и я открыл глаза… На меня в упор смотрел убийца. Худощавое лицо, нехороший прищур, жёсткий взгляд, зло поджатые губы. Волосы со лба и с правой стороны головы зачёсаны на левую сторону, создавая некое подобие берета. Из-за нессиметричности причёски лицо приобрело зловещую неправильность. Я довольно улыбнулся, и изображение в зеркале оскалилось в ответ. Мне надо почаще улыбаться, решил я. Тогда друзей у меня точно не будет.
Следующую остановку я сделал в лавке с одеждой. Портной (или продавец) на этот раз не угодничал и не улыбался. Просто чуть согнулся и ждал, почти не поднимая глаз.
— Нужна одежда, достойная меня — я спесиво приподнял подбородок.
— Для каких случаев?
Действительно, куда я собрался?
— Один комплект для торжественных случаев, один повседневный и… и один дорожный. Пару комплектов шёлкового белья, если оно у вас есть. Десяток рубашек.
Портной приоткрыл занавесь в примерочную.
— Прошу.
Через час я вышел на улицу, одетый по последней местной моде. Фиолетового цвета шёлковая рубашка со стоячим воротничком. Чёрная куртка из тончайшей замши с вышивкой. Штаны из тёмно-серого бархата и мягкие сапоги, закреплённые ремешками под коленями. Пояс с серебряными накладками.
Я огляделся по сторонам. На улицы опускалась темнота. Ну что ж, подходящее время начать новый этап моей жизни. Одежду портной доставит в таверну, так что у меня нет ни материальных, ни моральных ограничений. Можно погулять, набить кому-нибудь морду, кого-нибудь ограбить. Не ради денег, а ради развлечения. Может ещё что-нибудь интересное подвернётся.
Если последний месяц я оглядывался, стараясь избежать опасности, то теперь я сам стал опасным. Основная масса прохожих, одетых попроще, чем я, старались обойти меня подальше. Те, кто с оружием, старались не смотреть прямо в глаза. Вот так всегда — хочешь жить мирно — обязательно найдётся идиот, желающий почесать об тебя кулаки. А вот если сам захотел подраться, то желающих помочь тебе становится резко меньше.
Гробить добропорядочных граждан было как-то мелко, и тогда я решил прошвырнуться по тёмным закоулкам — неужто здесь всё настолько хорошо, что не найдётся желающих ограбить богатого придурка?
Несколько переулков оказались просто тёмными и пустыми. Потом послышались громкие голоса. Шум драки, быстро переросшей в настоящий бой, сначала меня не заинтересовал. Мало ли кто с кем и почему выясняет отношения. Но заняться было нечем, свою жизнь я сейчас ценил не очень, так почему бы не узнать что-то новое?
Свернув в ещё один переулок, я метров через пятьдесят увидел и дерущихся. В свете фонаря их было видно очень хорошо. Судя по одежде и матам, троица гопников прихватила богатенького мужика, и теперь пыталась с помощью ножей и мечей привести его в состояние, удобное для ограбления. Мужика это не устраивало, и он ожесточённо отбивался, стараясь, чтобы его не взяли в кольцо. Звону и шуму было много, а вот результата не было. Троица гопников действовала слаженно, но и жертва оказалась кусачей, постоянно угрожая ранами нападающим. Вот они и бегали кругами по перекрёстку, в ожидании, что кто-то споткнётся или совершит грубую ошибку.
Не таясь, я подошёл и встал под фонарь. Отсюда и видно лучше, да и меньше вероятность, что прибывшее к одной из сторон подкрепление угостит меня ножом или стрелой из темноты. Мелькнувшую было мысль вмешаться я сразу отмёл. Жили они тут без меня, и дальше проживут. Всех не защитишь, всем слёзы не утрёшь. Да ещё и неизвестно, кто здесь прав, кто виноват. И роль у меня сейчас совсем другая — подлец, предатель и убийца. Я скривил губы в усмешке и встал поудобней, чтобы свет фонаря освещал моё лицо получше. Снимайте, господа, снимайте! И любуйтесь, каким может быть герой-попаданец!
Моя фигура и моё поведение наконец привлекли внимание сражающихся. Сначала меня заметил одиночка. Взгляд его заметался, будто выискивая подмогу, он занервничал и пропустил несколько лёгких ударов. После этого он взял себя в руки и снова начал биться в полную силу. Но вот поворачиваться ко мне спиной не решался, а стал отступать по кругу вокруг фонаря. Нападающие тоже занервничали, не зная, что от меня ждать. Один направился было ко мне, но одиночка тут же воспользовался уменьшением количества противников и зацепил одного из них по ноге. Наступило шаткое равновесие.
Теперь сражающиеся двигались по кругу вокруг фонаря, не решаясь повернуться ко мне спиной. В какой-то мере это больше помогло одиночке — теперь на него нападали только спереди. Вот он зацепил второго, потом уже легко одолел и оставшегося бандита.
Но и ему победа далась нелегко. Правая рука с трудом держала меч, а по пальцам бежала кровь. И хромал он теперь очень заметно. Остановился, не спуская с меня взгляда. Я тоже с интересом рассматривал его. Крепкий, уверенный в себе мужчина. Растрёпанные длинные волосы, залитое потом и кровью лицом. Одежда дорогая, хоть и неисправимо порванная, порезанная, в грязи и крови. Несколько минут он пытался успокоить дыхание.
— Благодарю вас, что вы позволили мне передохнуть. Теперь я готов. Нападайте!
— На кого? — не понял я.
— На меня!
— А зачем? — я перестал понимать наш разговор.
Похоже, мужчина тоже был удивлён.
— Разве вы не с ними? — он кивнул на убитых.
Я мотнул головой.
— Нет.
— И не будете меня убивать?
— А почему я должен вас убивать? Я вас знать не знаю, вижу в первый раз. Зачем мне это?
Мужчина настороженно смотрел на меня, как будто хотел уловить ложь, и вдруг довольно резко бросил:
— А почему тогда ты не помог мне расправиться с этими бандитами?!
— А с какой стати я должен за тебя заступаться? — снова удивился я — Кто из вас хороший — в темноте не видно, причину драки я не знаю. Может, это ты обижаешь слабых и беззащитных, а ребята хотели восстановить справедливость. Вот был бы ты молоденькой красавицей, тогда бы я ещё подумал.
— Ну уж нет, — хмыкнул мужчина — лучше останусь каким есть. Так что тогда ты здесь делал? — неожиданно строго спросил он.
