Карина Демина - Невеста
А в прямой схватке у Кагона шансов нет.
— За что?
— За ложь. И… просто хочется. — В конце концов если Виттара считают бешеным, то почему бы не воспользоваться репутацией.
Конечно, если бы Кагон боялся не так сильно, он бы понял, что вызвать его без веской причины нельзя: закон защищает слабых.
— Его величество…
— Вмешиваться не станет. Но я лишь хочу понять, что заставило тебя прийти сюда и лгать мне. Или ты считаешь себя умнее?
Считает, но в жизни не признается, что более чем разумно.
— Итак?
Догадка лежала на поверхности, но Виттару это совершенно не нравилось. Он все же надеялся, что ошибся.
— Кому понадобилась Тора? — Живое железо забиралось выше, обвивая предплечья, отзываясь ноющей болью в костях, готовых измениться при малейшем намеке на опасность. Виттар и вправду ходил по грани. И в данный момент испытывал огромное желание грань переступить. Просто ведь.
Есть Кагон по ту сторону стола. Белое горло. Синие вены. Пульс, который Виттар слышит, и чужой страх пьянят. В венах — кровь.
Кровь сладкая, Виттар помнит.
Должно быть, он выглядел по-настоящему жутко, если Кагон произнес:
— Атрум из рода Лунного Железа.
Высший. И что пообещал взамен? Не деньги, в деньгах Ртуть не нуждалась. Поддержку в Совете? Покровительство? Кагон расценил молчание по-своему.
— Я готов возместить вам ущерб, предоставив другую девушку… Ртуть — большой род… — У Кагона найдется с полдюжины племянниц подходящего возраста. — У вас будет выбор. Моей дочери исполнилось шестнадцать…
Даже собственную дочь? Все-таки Виттар поспешил счесть беседу не представляющей интереса. Если дело в новой любовнице, то почему Атрум не воспользовался столь чудесной возможностью выбора?
Очевидно, ему нужна именно Тора.
Для чего?
— Вы согласны?
— Нет.
Живое железо не желало отступать. Оно слишком явно помнило азарт последней охоты.
— Если Атрум хочет получить эту женщину, пусть придет ко мне сам. — Но вряд ли он решится. — Или бросит вызов.
Что еще менее вероятно. Атрум много сильней райгрэ Ртути, но все же слабее Виттара. И значит, попытается действовать в обход.
— Он меня уничтожит, — тихо произнес Кагон.
Выглядел он жалко, но сочувствия Виттар не испытывал. Возможно, на смену Кагону придет действительно толковый райгрэ, такой, который не будет вышвыривать слабых за порог дома.
— Пожалуйся королю.
Жалоба будет, в том числе и на Виттара.
Но все законно.
И Торхилд не покинет дома.
Она стояла внизу, окруженная четверкой бывших сородичей. Ее резкий пряный запах сказал Виттару все, что он желал знать. Дополнить картину было несложно.
Сервировочный столик опрокинут. На полу ваза с цветами, высокий фарфоровый кофейник и четыре чашки-лилии на тонких ножках. Графин с коньяком. И белоснежные салфетки, которых, как он думал, в доме уже не осталось. Как-то очень спокойно он отметил разбитую губу. Руки, сведенные за спиной. Острие клинка, которое упиралось в шею, и длинную царапину на этой самой шее.
И самодовольное выражение на лице того, кто клинок держит.
Он так ничего и не понял. Не отшатнулся даже, когда Виттар подошел. Только в самый последний миг руку отвел, что хорошо — Виттару не хотелось бы случайно ранить свою женщину. Он забрал клинок и сжал запястье. Крепко сжал. До хруста кости.
— Ты обнажил оружие в моем доме, — пояснил Виттар, захватывая руку чуть выше. — Ты напал на того, кто находится под защитой этого дома.
Остальная троица попятилась. Вмешиваться не станут. Руки от оружия на всякий случай убрали. Верно говорят: гнилой райгрэ — гнилая стая.
— Ты оскорбил меня.
Третий перелом, и, пожалуй, хватит. Урок получился достаточно запоминающимся.
— Уходи. — Виттар повернулся к Кагону. — Ты и твои люди. Сегодня я не настроен убивать.
А ведь всерьез воспримут каждое слово. С другой стороны, репутацию поддерживать тоже надо.
Спорить не стали. Убрались. Хотя не следовало надеяться, что проблема на этом решена. Не Кагон беспокоил…
Зачем Лунному Железу Торхилд?
Она же стояла, понурившись. Чувствовала себя виноватой? Ей и вправду не следовало бы показываться на глаза сородичам, но кто ж знал, что Ртуть настолько осмелеет. Или это не смелость, но глупость? Решили, что Виттар с удовольствием избавиться от докуки?
Коготь с легкостью разрезал шелковый шнур, которым были спутаны запястья. На белой коже остались розовые отметины, вид которых злил не меньше, чем запах ее крови.
— Почему ты не позвала на помощь?
Хотела что-то ответить, но в последний момент прикусила губу:
— Простите, райгрэ.
Шелестящий мертвый голос. Губы синие. И круги под глазами залегли.
Кажется, Виттар знал ответ на свой вопрос: потому что не думала, что кто-то поможет. И если догадка верна, то его собственная стая заразилась гнилью.
В библиотеке Макэйо были самые разные книги. А Торе нравилось читать.
О других землях. Обычаях. Правилах.
О животных и растениях.
О камнях, ритуалах, источниках.
Об альвах. И о людях.
Книги часто ей помогали, и та, кажется, сама подвернулась под руку.
История мальчика, который был слабым и трусливым, и человеческая стая охотилась на него. Тогда мальчик, неспособный защититься сам, придумал другого себя. Тот другой не знал страха. Он оказался очень хитрым… и злым. Убив всех врагов, он решил, что уходить не желает. И тогда прежнего мальчика совсем не стало.
Наверное, так правильно: выживают сильные.
Так появилась Хильда.
Она, конечно, не разговаривала с Торой, как это было в книге. И никогда не занимала разум полностью, спасая Тору от мира, но все равно помогала советами.
Хильда не видела кошмаров о смерти родителей. Не дрожала, заслышав шаги за дверью. И в отличие от Торы, наверное, была способна себя убить. Например, если бы ее снова позвали к королеве.
Хильда умела слушать и запоминать. Не пряталась от Макэйо, но учила Тору вести себя так, чтобы он оставался доволен. Возможно, именно благодаря Хильде Макэйо не бросил Тору потом, когда она стала слишком взрослой для него. Макэйо завел себе новую любимицу, а Тора осталась среди редкостей. Это была спокойная жизнь, и Хильда исчезла.
Тора думала, что насовсем, но ошибалась: в этом доме она вновь стала нужна.
Хильда умеет выживать.
Она просыпается среди ночи за мгновение до того, как в замке повернется ключ. Хильда скатывается на пол и прячется под кровать, прижавшись к полу. Она не позволяет кричать, но молча проглотит пыль и закусывает до боли пальцы. Боль делает Хильду сильней.
