Сын менестреля - Джонс Диана Уинн

– Знаешь, – отрывисто проговорил Киалан, – когда я подумал… в долине… что на этот раз мы спастись не сможем… мне захотелось извиниться. Я ведь был очень противный, когда только попал к вам, правда?

– Мы тоже, – ответил Морил через плечо. – Мы же не знали, что тебе пришлось пережить. В Холанде было очень жутко?

Последовала громыхающая, тряская пауза.

– Да, – сказал наконец Киалан. – Но дело не только в этом. Я не понимал. Мне казалось, что вы все… нищие, что ли… И я подумал: о, вши и невежество, и тому подобное на всем пути на Север! И мне было противно.

Морил рассмеялся:

– По тебе это было заметно.

Они добрались до края леса как раз в тот момент, когда солнце окончательно скрылось. Олоб уже много лет не бегал так долго. В сгущающихся сумерках Морил видел, как от спины конька валит пар. Бока под алой упряжью тяжело вздымались. Дорога среди деревьев пошла вверх, и хотя подъем не был крутым, Олоб сбавил скорость.

– Мне придется перевести его на шаг, – сказал Морил. Ему было до боли жалко коня. – С него хватит.

И Олоб перешел на усталый шаг, и все вдруг показалось в десять раз более мирным. Они услышали перекличку птиц в высоких буках у них над головами.

– Вот это да! – ахнула Брид, садясь. – Где мы? Почему у меня все тело болит?

Морил понимал, что это должно было случиться, но ему очень хотелось, чтобы это произошло чуть позже, тогда бы они успели углубиться в лес, а Олоб немного отдохнул. Они все объяснили Брид. Она немного обиделась:

– Сделали из меня какой-то измеритель сна! Ничего себе!

– Это была очень даже хорошая мысль, – заявил Киалан, – хотя самого себя хвалить и не пристало.

Но Брид было уже не до того. Она поняла, что теперь Толиан бросится за ними в погоню, и страшно занервничала. Она все оборачивалась назад и умоляла Морила побыстрее добраться до опушки. Морил тоже обернулся. Между стволами деревьев он увидел только темнеющую зелень предгорий и длинную полосу дороги. Она была пустынной.

– Как только мы поднимемся до конца этого склона, будем в лесу. Олоб устал.

Под деревьями быстро сгущалась темнота, но было еще достаточно светло, чтобы увидеть, как оттуда появились люди верхом на конях и стали медленно спускаться по склону от скалистых гор. Однако Олоб совсем не встревожился. Морил доверился коню и остался на дороге, несмотря на умоляющий шепот Брид. И всетаки было довольно страшно, когда всадники, заметившие повозку, повернули к ней и поехали быстрее. Они почти мчались им навстречу.

Их оказалось трое. Они остановили коней у повозки, и Олоб тоже встал. Киалан выпрямился во весь рост и уставился на первого из Всадников. Тот воззрился на Киалана в ответ.

– Сумасшедший! Зачем ты приехал на Юг? – вопросил Киалан и разрыдался.

Хотя своего отца Брид и Морил никогда не назвали бы сумасшедшим, они почему-то сразу уверились в том, что этот всадник – Керил. Они смотрели на то, как Киалан неловко вылезает из повозки, а мужчина спешивается и обнимает его, – и нисколько не засомневались в своих догадках.

– Кониан… Они его повесили! – воскликнул Киалан.

– Знаю. Слышал от рыбаков, – ответил Керил. – Я приехал за тобой. Я надеялся, что Кленнен будет знать… А где Кленнен? – спросил он, не договорив.

– Мертв, – ответила Брид и тоже заплакала.

Морил сидел на козлах, Чувствуя, как у него по лицу бегут слезы. Ему казалось, что он плачет из-за всего случившегося, потому что теперь он остался один и так будет всегда.

– Тут армия, – сказал Киалан. – Толиан собрал армию, чтобы напасть на Север. В долине чуть дальше. Наверное, они уже отправились в погоню за нами.

Керил переглянулся со своими спутниками.

– У нас в лесу небольшой отряд. Насколько велика его армия?

– Довольно большая, – ответил Морил, шмыгая носом. – В той части долины, которую мы видели, было пятьсот человек, поделенных на три больших полка, и сто всадников. Но это, наверное, только четверть всей армии.

– Откуда ты знаешь? – спросил Киалан. Ты их считал?

– Нет. Просто знаю, – ответил Морил. – И пока мы там были, пришли три отряда новобранцев. В первом – двадцать три человека, во втором тридцать два…

– Короче, их для нас слишком много, – прервал его Керил. – Спасибо, паренек. Давайте вернемся в наш лагерь и приготовимся защищаться.

Лагерь северяне разбили у подножия скалы с расчетом на то, чтобы его можно было оборонять. Когда усталый Олоб вывез повозку к лагерю, там уже шли приготовления. Солдаты тушили костры, а два фургона с провиантом перегородили то место, на которое можно было выехать из леса. Эти приготовления должны были бы внушить Морилу тревогу, но на самом деле он почувствовал себя более спокойным и счастливым, чем в последние несколько дней. При свете фонарей он смог разглядеть, что в отряде графа Керила человек около пятидесяти и все они такие же смуглые, светловолосые и светлоглазые, как Киалан. Теперь уже Морил вспомнил, что такое можно увидеть только на Севере. Керил был исключением, потому что у него волосы оказались темными, хотя нос был такой же формы, как у Киалана.

Их провели в палатку, где они наелись так, как не ели с самого отъезда из Маркинда. Пока они ели, Морил успел понять, что граф стоит здесь лагерем уже два дня. Накануне ночью он доехал почти до Нитдэйла, надеясь встретить Кленнена и узнать новости о Киалане, и этой ночью намеревался сделать то же. На Юг его привело послание Хенды, предложившего вернуть Киалана за выкуп. До этого момента в Ханнарте все считали, что Киалана тоже повесили.

Устало и путано они пересказали свои приключения вплоть до ареста Дагнера. Керил, которого известие о смерти Кленнена скорее огорчило, чем изумило, нисколько не удивился, услышав, что Линайна вернулась в Маркинд. Однако узнав о Дагнере, он гневно вскрикнул, я они поняли, что он при этом вспомнил о Кониане.

– Подумайте только – повесить паренька таких лет! Как бы мне хотелось что-нибудь сделать… Э-э… Морил… тебя ведь так зовут?

– На самом деле – нет, – уточнил Киалан. Его имя Осфамерон. А Брид Маналиабрид.

Керил забыл свой гнев и расхохотался, откидывая голову назад.

– А что тут смешного? – возмутилась Брид, которая становилась очень ранимой, когда речь заходила об их именах.

– Наверное, то, что история повторяется, – ответил Керил. – Видите ли, Киалан – это Адон.

– Неправда, – возразил Морил. – Адон жил двести лет тому назад. Киалан мне сказал.

– Но наследника Ханнарта всегда называют Адоном, – объяснил Керил грустно, явно думая о Кониане.

Морил и Киалан посмотрели друг на друга в свете тщательно затененного фонаря. Морил страшно смутился. Если Киалан действительно Адон, значит, сам Морил уже месяц переживал то, что было предметом его самых заветных мечтаний, но сам об этом не подозревал. Однако, вспоминая странный сон, который ему пересказал Киалан, он заподозрил, что, возможно, история действительно повторяется.

– Почему ты мне не сказал? – спросил он у Киалана.

– Я об этом как-то не подумал, – признался Киалан. – Я был просто я, который пытался попасть домой.

Похоже, он тоже вспомнил свой сон. Киалан кивком показал на отца.

– Расскажи ему о квиддере.

Морил рассказал Керилу о том, как усыпил Толиана и его армию. Керил был немного удивлен и попросил Киалана подтвердить эти слова, но в целом принял это так же спокойно, как и сам Киалан.

– А можно мне взглянуть на эту квиддеру? – спросил он.

Морил в темноте прошел из палатки к повозке и вернулся с квиддерой. Керил взял ее и поднес к свету. Он провел пальцами по инкрустации с ее странными узорами.

– Да, это она, – сказал он. – Я думал, что Кленнен просто хвастается, утверждая, что это – инструмент Осфамерона, но в те дни я плохо умел читать старинные словеса. Его мозолистый, привычный к оружию палец указал на линию закорючек и точек, составленную из кусочков перламутра. – Здесь написано: «Я пою для Осфамерона». А вот здесь, его палец переместился на другую линию значков, – сказано: «Мне открыты многие миры». – Керил улыбнулся Морилу и вернул ему квиддеру. – Береги ее.