Тени заезжего балагана - Кочерова Дарья

А тонуть посреди реки Ито в планы принца совершенно не входило.

– И лицо у тебя такое, будто всё понимаешь, а сказать не можешь, – продолжал говорить Кудо.

– Знал бы ты, старик, насколько ты близок к истине, – тяжело вздохнул Тэцудзи.

– Увидел я тебя, и сразу вспомнил один случай из детства, – на лице старика промелькнуло мечтательное выражение. – Я сам родом с севера, из Хокугена…

Эти слова заставили принца навострить уши. Его мать Ёмико, ныне здравствующая жена императора, была родом из той же провинции, что и старик Кудо. В детстве Тэцудзи часто бывал у неё на родине, в северной провинции Хокуген – в краю плодородных рисовых полей и бескрайних равнин. Он смутно помнил те поездки – самым ярким оставалось лишь ощущение, которое теплотой разливалось в груди после того, как он, держа мать за руку, выходил из экипажа.

Ощущение, что он, наконец, вернулся домой…

– Моя родная деревня стоит в предгорьях, на самой границе с провинцией Тосан, – продолжал вспоминать старик. – И много в ту пору к нам наведывалось обезьян – помню, бабка моя каждый день гоняла макак с хурмы у нас в саду. Они большей частью в горах жили, у тёплых источников, но и в деревню наведываться не боялись – приходили целыми стаями и рыскали у сараев и амбаров, ища, чем поживиться. Иной раз никакого сладу с ними не было: детей и старух они не боялись – только если те не начинали громко вопить. А мужиков и женщин помоложе целыми днями, почитай, дома-то и не было: кто в поле работал, кто в лесу дерево заготавливал… Вот и резвились обезьяны у нас, как ватага пакостных хулиганов: пока отец и дядя не возвращались под вечер домой, макаки мне и моему младшему братцу не давали из дома выйти. Чуть только мы с ним за порог – и макаки были тут как тут: налетали на нас, визжали, кусали за ноги и тянули за рубашонки туда-сюда, словно не могли промеж себя решить, кому мы достанемся. Бабка метлой их гоняла, а нас с братцем, пыльных и зарёванных, затаскивала домой, и больше уж мы одни во двор не совались.

Старик всё говорил и говорил, будто бы давно ему не выпадало случая обмолвиться словечком хоть с кем-нибудь. Тэцудзи – а что ему ещё оставалось делать? – внимательно слушал.

– В конце концов, когда какая-то особо дикая обезьяна оттяпала палец сынишке нашего старосты, тот взъярился и поклялся, что ни одной этой твари в деревне больше не будет. В тот же вечер староста собрался и ушёл в горы. День проходил за днём, а он всё не возвращался. Некоторые начали думать, что староста сгинул. В ту пору как раз пошли слухи, что на горе Такамине, что лежала в трёх днях пути от нашей деревни, поселилась сама Ямамба – самая страшная ведьма, какой свет не видывал!

Но через неделю староста вернулся жив-живёхонек и привёл с собой какого-то странного человека. Я сейчас уже и не вспомню его лица – мужик как мужик, ничего особенного в нём не было. Одет он был во всё тёмное – только на поясе у него висела маска обезьяны. Но всё же было в нём что-то такое, что заставляло остальных взрослых с опаской заговаривать с ним. Я не сразу понял, почему они так себя с ним вели – всё-таки я был ещё мальчишкой и многого не понимал.

Тэцудзи почувствовал, как при этих словах старика в нём всколыхнулись какие-то старые воспоминания. Но из-за событий минувшего вечера многое в его голове смешалось, и потому принц так и не сумел как следует сосредоточиться.

– Стоило этому человеку появиться в деревне, – продолжил рассказывать Кудо, – как обезьяны сразу присмирели. Они лебезили перед ним и катались в дорожной пыли, словно псы, которые давно не видели своего хозяина. А он не обращал на них ни малейшего внимания, только шикал иногда на самых наглых обезьян, которые хватали его за полы кимоно.

Староста предложил незнакомцу переночевать в своём доме, но тот отказался. Вместо этого он попросил дозволения остаться на ночь в амбаре.

Когда стало смеркаться, я и мой приятель Хори, живший по соседству, решили проследить за этим человеком.

«Вдруг этот мужик – вор и разбойник?» – говорил Хори, пока мы крались вдоль ограды дома старосты. – «Отец рассказывал про такое: мол, приходит в деревню человек, втирается в доверие ко всем жителям, и несколько дней спустя заявляются его дружки и обирают всех дочиста…»

«Не, не похож он на бандита», – возражал я ему. И действительно, я нутром чуял, что дело было в чём-то ином.

Мы незамеченными пробрались к амбару, где заночевал странный человек, и затаились среди густой кроны хурмы. С этого дерева как раз хорошо была видна дверь в амбар, и потому незнакомец не покинул бы его без нашего ведома.

Но время шло, а никто не показывался. Мы с Хори начали уже было дремать, убаюканные ночной прохладой, как вдруг дверь амбара тихонько скрипнула…

Тэцудзи услышал этот звук, как наяву, и поёжился.

– На пороге показалась чья-то тёмная тень. Мы с Хори замерли на ветках хурмы. Кажется, в тот момент я даже не смел выдохнуть.

Это был тот человек, которого привёл наш староста. Он огляделся вокруг – хвала ками, нас с Хори он так и не заметил, – а потом снял с пояса маску обезьяны и надел её.

В тот же миг тело его стало уменьшаться в размерах, и вскоре он превратился в обезьяну! Она была гораздо крупнее тех макак, которые наведывались в нашу деревню, и морда у неё блестела в лунном свете – как и маска, которая до того висела у колдуна на поясе.

Да, в тот миг мы с Хори поняли, что никакой это был не бандит. Слухи о колдунах, которые умеют превращаться в разных животных, давно ходили среди жителей окрестных деревень. В основном колдуны жили в лесах, подальше от простого люда, но иногда их видели на больших ярмарках и праздниках – узнать их можно было по звериным маскам, которые висели у них на поясах. Думаю, им тоже хотелось как-никак и обновок себе купить, и повеселиться вместе с остальными…

Тэцудзи вдруг понял, что так взволновало его в рассказе старика. Он вспомнил, как одна старая служанка, которая приехала вместе с его матерью с севера, рассказывала ему о женщине, которая всегда носила при себе кошачью маску и могла оборачиваться кошкой, надев её.

В ту пору Тэцудзи был слишком мал, чтобы придать серьёзное значение её словам. Но теперь, когда принц смотрел на взволнованное лицо старика Кудо – единственного человека, который мог допустить то, что перед ним сидела не простая обезьяна, – он понял, как эта вера может сыграть ему на руку.

Старик повернулся к Тэцудзи и пристально уставился на него.

– Поэтому смотрю я на тебя и думаю – а вдруг ты тоже колдун? Слишком уж умная морда у тебя для простой макаки.

Тэцудзи закивал в ответ, памятуя о том, что в этом обличье его слов никто не понимает.

У Кудо глаза на лоб полезли.

– Да быть не может! – воскликнул он и всплеснул руками.

Потом тут же спохватился и заговорил уже более приглушённым голосом:

– А чего ты здесь делаешь тогда, раз колдовать умеешь?

Принц указал на всего себя и принялся отчаянно мотать головой.

– Не знаешь, как обратно превращаться? – догадался старик, и Тэцудзи с облегчением закивал. – М-да, несладко тебе пришлось, сынок.

Он снова приложился к тыквенной фляге, и оттуда на принца ощутимо повеяло духом рисового вина.

– Тогда одна тебе дорога – к Ямамбе, – сказал Кудо, поразмышляв немного. – Хоть она и страшная ведьма, но и самая сильная – любую порчу, говорят, снять может! Да и тайная полиция вряд ли нашла её убежище – больно хорошо прячется Ямамба. Так что и тебе она помочь сумеет, это как пить дать!

От радости Тэцудзи подпрыгнул на месте и расхохотался. Как же ему повезло повстречать этого старика!

– Плыви с нами до Ганрю – говорят, оттуда путь к горе Такамине короче всего.

На лицо старика вдруг набежала тень.

– Только вот дорогу к жилищу ведьмы тебе придётся искать самому, – добавил старик, немного омрачив радость принца. – Никто точно не знает, где живёт Ямамба – говорят, очень уж она незваных гостей не любит.

– От меня она точно не отвертится, – решительно заявил Тэцудзи. – Если она в самом деле сумеет помочь мне снова стать человеком, то отец вознаградит её с воистину императорским размахом!