Ариш и Маг. Отсвет феникса (СИ) - "Стефнклэр Аманди Джоан"

— Не волнуйся, Ариш, — успокаивает Маг. — С помощью храмовника, выкупившего вторую жрицу, мы отыграем партию, и лихая обойдёт стороной.

Втянули даже Мукаи? Хотя… неудивительно. Он себе на уме и наверняка преследует личный интерес. Ведь шагу не сделает без причины, а значит, ему есть ради чего участвовать в грядущем представлении.

— Я правильно поняла, что нам необходимо отвести внимание барона?

— Так решила провидица.

Ясно. Провидица. Я всё думала, по какой причине меня отлучили от барона, когда его защита почти пала. Оказывается, ветер дует от Сарис Марис. О ней ведь речь? Другой Видящей я рядом с собой не наблюдаю.

Получается, эта женщина увидела в будущем нечто, вынудившее свернуть план, который несколько лет приводился в исполнение? И наверняка не без её участия меня выдворили за пределы обители, а теперь вынуждают стать другим человеком. Если заглянуть в историю, то полумерами провидцы никогда не ограничивались. Особенно, когда на их стороне была поддержка императора. И не мне противостоять нынешнему давлению. Остаётся одно — подчиниться.

Смирение с обстоятельствами и собственное безволие отвратительно горчат. Закрадывается неприятная мысль, что пассивное участие в чужом плане — мой предел. Большего просто не позволят, так как для манипуляторов я не более чем альху — оболочка, лишённая собственной судьбы и прав на возмездие за убийство Эйи.

И теперь, даже если своими руками покараю мерзавца, не ради Эйи всё это будет. Я не смогу за неё отомстить, не смогу отблагодарить за моё спасение в тот день, когда чуть не вскрыла себе вены. И это ранит.

Сейчас я живу чужими потребностями и вынуждена им подчиняться. Устранение барона — желание Госпожи Грёжес, того же хотят и все остальные. И не мне принимать решения — окунувшись в магическую воду, я осознала это. Именно в тот момент и ни минутой раньше.

Приблизившись, Маг берёт меня за руки.

— Поверь, путь альху сейчас наиболее выгоден и безопасен для нас. Будь иначе, я бы в эту шкуру не влез.

Обдумываю его слова.

— Значит, по воле провидицы ты стал альху?

Понимание этого подавляет намного сильнее, нежели собственное бесправие. Ведь получается, что перекроили не только мой путь, но и судьбы многих других людей, чтобы сформировалась определённая последовательность встреч и событий. Мы с Магом не только носители чужих душ, но пара, сформированная Зовом.

В хрониках империи редки случаи, когда из множества судеб провидцы ковали один путь. Изменяя кошмарное будущее через манипуляции предрешённых событий, они за самоуправство расставались с жизнями или становились слепыми полуфэли — лишёнными человеческой внешности существами, которые скитаются в безвременье и лишь изредка могут появиться в мире живых.

Если провидица рискует собственной жизнью, дела наши плохи.

— Сферуалу преподнесла мне Сарис Марис, — отзывается Маг. — Но волноваться не о чем. Она не столько перекраивает судьбы, сколько выискивает возможные варианты развития событий, способные справиться с предначертанным.

Становится чуть легче.

— Значит, конец мира нам не грозит и не всё так плохо …

А то я уже решила, что моя попытка взломать защиту барона могла в итоге привести к катастрофе, и провидица, увидев мглистое будущее, поспешила поставить на кон собственную жизнь, лишь бы этого не допустить.

Неожиданно наклонившись, Маг поддевает мой подбородок и всякие мысли испаряются. Тяжёлый мужской взгляд проникает в душу, порождая лёгкий озноб.

— Не всё? — до мурашек вкрадчивые интонации. Чуть шероховатые пальцы, надавливая, оглаживают мою нижнюю губу, сбивая дыхание. — На балу у нас две задачи. Первая — засветиться перед бароном, вторая — отвадить архимага.

Удивлённо моргаю.

— Архимага? Он-то тут причём?

— Есть причины… Мы остановимся в одной комнате, будем спать в общей постели, заниматься непристойностями, создавая у сторонних наблюдателей «правильное» впечатление. — Горячее дыхание опаляет ухо, и я дрожу. Интимный шёпот Мага будоражит, а слова вселяют тревогу. — За нами будут наблюдать, Ариш. Нас станут оценивать. Обычные люди. Люди, владеющие магией. Каждому захочется узнать, насколько крепок наш союз, и какую выгоду можно из него извлечь. Понимаешь?

Решительно отстраняюсь, испытывая раздражающее смущение от стремительной смены его настроения. Прячу неловкость за маской жрицы.

— Какие ещё будут наставления? — я сдержанная и внимательная, а про себя недоумеваю, откуда это приятное покалывание на губах и почему в прохладной библиотеке стало так жарко?

Маг глядит долго. Взлохматив пятернёй свои чёрные волосы, вздыхает обречённо.

— В тебе нет ни грамма романтики, Ариш, — явно укоряет.

Что?!

— Мне полагалось на шею кинуться? Заранее предупреждай, и осечек не будет!

— А если потребуется импровизировать?

— Предупреди заранее.

— Эх, Ариш… — он снова сгребает меня в охапку и крепко прижимает к груди. — Научись понимать шутки.

Недоумеваю.

— А ты пошутил?

Где и когда? Разговаривали о серьёзном.

Его подбородок давит на макушку.

— Пошутил, — выдыхает.

— Значит, никакой общей комнаты и постели?

— Почему же, будут.

— Тогда в чём шутка?

— Спать я с тобой не собираюсь.

Обидеться, что ли?

— Пристроишься на полу? — представляю его, спящего у кровати госпожи.

Сохраняя волевым усилием серьёзное выражение лица, едва сдерживаю улыбку. Так тепло в груди, и впервые за долгое время захотелось рассмеяться. Повинен оберег или чужие эмоции? Откуда ещё это чувство нежности, греющее изнутри? Неужели вот такими были отношения Нэрьярда Висталя и Госпожи Грёжес? Светлыми, порой ироничными? Кто же породил недоверие, очернившее веру в их любовь?

Маг гладит меня по голове, словно маленького ребёнка, а через какое-то мгновение одаривает высокомерной улыбочкой, призванной вывести из себя.

— Готовься к импровизации. Нам предстоит играть на публику и стонать для наглядности, когда останемся наедине. Лишних соглядатаев нейтрализую, а одного — оставлю.

Чего они с архимагом не поделили, если соправитель империи столь низко пал?

— То есть мне пристало принять происходящее как данность? — сарказм всё-таки прорывается наружу.

— Не злись, Ариш, — примирительно улыбается. — Просто доверься мне.

«Доверься мне», — сказал он. А я сомневаюсь, что готова с закрытыми глазами идти в неизвестность, опираясь исключительно на эти слова.

Однако в последующие дни пришлось во многом на него положиться.

Для начала вновь прийти в туманную хозяйскую спальню, позволив ей вытянуть из памяти воспоминания об Алзее, которые помогали вжиться в образ, а Маг оценивал результат. Главным камнем преткновения стала походка. Не получалось у меня грациозно «плыть», подобно жрице. Это когда она на Мукаи зла, то стремительна сверх меры, а при служении величава — дух захватывает.

Возникшая проблема в результате решилась диким способом.

— Издеваешься? — цежу сквозь зубы, удерживая на плечах убийственный вес платья, увешенного драгоценными камнями. Не маленькими, в пару карат, а величиной с треть ладони.

— Зато мы добились желаемого эффекта, — улыбается изувер.

Жаль с ним не поспоришь. Из-за громоздкости бального наряда передвигаюсь я очень медленно. В результате видимой «плавности» получается «та самая» походка Алзеи.

Хорошо. Плохо другое: весь бал с такой тяжестью на плечах не пережить!

Увы, мои стенания игнорируются. Когда наступает знаменательный день, в экипаж я сажусь не без помощи спутника. Двигаюсь, как Алзея, говорю, как Алзея, выгляжу, как Алзея. Последнее — благодаря магическому крему, позволяющему изменять внешность. Созданный им образ продержится до тех пор, пока не смою его раствором, заговорённым на отворот.

Щёлкает задвижка дверцы экипажа. Сев напротив, импозантно одетый Маг стучит по бронзовому кругу, и мы трогаем в путь. Я нервничаю. Одно дело — выполнять обязанности жрицы в обители, где законы и порядки на твоей стороне и каждое действие чётко выверено, совсем другое — оказаться на незнакомой территории, во дворце, перед великосветской публикой, жадной до сплетен и интриг.