Джон Толкин - Властелин колец
Сэм глотнул воды и заставил попить Фродо. Когда его хозяин пришел немного в себя, Сэм отдал ему целую вафлю их драгоценного хлеба и сам поел немного. Потом, слишком уставшие, чтобы бояться, они растянулись на земле. Они немного поспали беспокойным сном: пот быстро остыл на холодном ветру, острые камни кусали их, и они дрожали – с севера, через черные ворота над Кирит Горгором шептал над землей холодный ветер.
Утром снова показался серый свет, потому что высоко в небе продолжал дуть западный ветер, но внизу, за черными воротами воздух казался неподвижным, холодным и удушливым. Сэм выглянул из ямы. Местность вокруг была унылой и тускло-коричневой. По дороге сейчас ничего не двигалось. Но Сэм опасался бдительных глаз со стен Изенмауса, находящегося в четверти мили к северу. На юго-востоке, далеко в темной тени, возвышалась гора. От нее поднимались дымы, и хотя те столбы дыма, что поднимались высоко, уносились ветром, густое облако дыма опускалось по склонам горы и расплывалось по сторонам. В нескольких милях к северо-востоку, как печальные серые привидения, начинались подножья пепельных гор, за ними поднимались северные вершины, едва виднеясь на фоне темного неба.
Сэм старался определить расстояние и выбрать путь.
– Примерно пятьдесят миль, – мрачно пробормотал он, глядя на угрюмую гору, – нам потребуется неделя. Мастер Фродо не выдержит.
Он покачал головой, и тут новая мрачная мысль возникла у него в мозгу. Никогда раньше его храброе сердце не переставало по-настоящему надеяться на возвращение. Но наконец до него дошла горькая правда: в лучшем случае провизии хватит на то, чтобы добраться до цели, и когда задача будет решена, они подойдут к концу, одинокие бездомные, лишенные пищи в самой середине ужасной пустыни. Возврата не будет.
– Итак, я должен идти до конца с мастером Фродо и умереть с ним вместе, – подумал Сэм вслух. – Что ж, если это так, я должен сделать это. Но я очень хотел бы увидеть снова Байуотер, и Рози Коттон и с ее братьями, и старика, и Мариголд, и вообще все. Не думаю, чтобы Гэндальф послал мастера Фродо с таким поручением, если бы не было надежды на возвращение. Все пошло плохо с тех пор, как мы спустились в морию. Хорошо, если бы он был с нами. Он придумал бы что-нибудь.
Но в этот момент, когда надежда умерла, или Сэму показалось, что она умерла, в нем проснулись новые силы. Ясное хоббичье лицо Сэма стало серьезным, почти угрюмым, и воля его напряглась, он почувствовал, как по всему его телу прошла дрожь, как будто он превращался в существо из камня и стали, которое не могут остановить ни отчаяние, ни усталость, ни бесконечные голые мили пути.
С новым чувством ответственности осмотрел он местность поблизости, обдумывая следующий шаг. Когда стало немного светлее, он с удивлением разглядел, что то, что издали казалось ровной поверхностью, на самом деле было неровным и изломанным полем. Вся поверхность равнины Горгорота была усеяна большими ямами, как будто она еще была сделана из мягкой грязи, по ней ударил дождь камней из пращи. Самые большие ямы были окружены неровными кольцеобразными возвышениями, через которые во всех направлениях проходили неровные трещины. Это была земля, где можно было перебраться от убежища к убежищу незаметно для самых бдительных наблюдателей – возможно, по крайней мере для того, кто силен и не торопится. Но для голодного и усталого равнина выглядела неприютно и угрожающе.
Размышляя об этом, Сэм вернулся к хозяину, будить его не нужно было. Фродо лежал на спине с открытыми глазами, глядя в облачное небо.
– Ну, мастер Фродо, – сказал Сэм. – Я осмотрелся и немного подумал. Никаких дорог вокруг, и нам лучше убраться отсюда. Вы выдержите переход?
– Выдержу, – сказал Фродо. – Должен выдержать.
Они снова пошли, переползая от ямы к яме и используя любые укрытия и постепенно все более спускаясь к подножью северного хребта. Дорога некоторое время сопровождала их. Ни человек, ни орк не двигались по ее плоским серым прогонам: повелитель тьмы закончил сосредоточение своих сил и в самом сердце своей земли он думает о колдовстве ночи, опасаясь, что ветры мира повернулись против него, раздувая завесу и беспокоя новостями о храбрых шпионах, прошедших через его заграждения.
Хоббиты прошли несколько мучительных миль и остановились. Фродо казался совершенно истощенным. Сэм видел, что он не пройдет далеко таким образом, ползя, наклоняясь, то двигаясь очень медленно, с трудом выбирая путь, то перебегая с места на место.
– Пока светло, пойдем по дороге, мастер Фродо, – сказал он. – Снова доверимся удаче! Она чуть не подвела нас, но не совсем. Быстрый переход в несколько миль, и потом отдых.
Это было гораздо более рискованно, чем Сэм думал; но Фродо был слишком поглощен своей ношей и борьбой с безумными видениями, чтобы спорить; положение казалось ему таким безнадежным, что он ни о чем не заботился. Они выбрались на дорогу и пошли по ней в направлении горы и башни. Но удача не изменила им, и до конца дня они никого не встретили; а когда спустилась ночь, они исчезли во тьме Мордора. Все вокруг затихло, как перед сильной бурей: капитаны запада прошли перекресток дорог и выжгли смертоносные поля Имлад Моргула.
Так продолжалось отчаянное путешествие, так Кольцо двигалось на юг, а знамена королей – на запад и север. Для хоббитов каждый день, каждая миля были хуже предыдущих, силы их уменьшались, а земля становилась все более злой. Днем они не встретили врагов. Иногда по ночам, когда они укрывались вблизи дороги, они слышали крики, топот ног или цоканье скачущих лошадей. Но гораздо хуже этих опасностей было постоянное присутствие угрозы, усиливающейся по мере их приближения – зловещей угрозы власти, которая ждала, погруженная в глубокие мысли и бессонную злобу за темным занавесом на своем троне. Они подходили ближе, и мир становился чернее, как будто спускалась последняя ночь вселенной.
Наконец наступила ужасная ночь, и в тот момент, когда капитаны запада подошли к концу живой земли, для двух путников наступил час черного отчаяния. Четыре дня прошло с тех пор, как они бежали от орков, но время это казалось им темным сном. Весь последний день Фродо молчал и шел склонившись, часто спотыкался, как будто глаза его ничего не видели. Сэм догадывался, что Фродо приходится гораздо хуже, чем ему – вес Кольца рос и становился обузой для тела и пыткой для ума. Сэм с беспокойством заметил, что левая рука хозяина часто поднимается, как бы отражая удар или заслоняя его от ужасного глаза, который видит их насквозь. А иногда его правая рука подбиралась к груди и затем медленно, когда воля Фродо побеждала, разжималась и опускалась.
