Джордж Мартин - Танец с драконами
Когда в Браавосе наконец наступил день, он оказался пасмурным, серым и темным. Девочка надеялась на туман, но боги, как это часто бывает, остались глухи к ее мольбам. Воздух был прозрачным и холодным, ветер неприятно кусался. Хороший день для смерти , подумала она. Непроизвольно вырвалась ее молитва. Сир Грегор, Дансен, Рафф-Красавчик, сир Илин, сир Меррин, королева Серсея. Она беззвучно двигала губами. Никогда не знаешь, кто может подслушивать в Черно-Белом Доме.
В подвалах было полно старой одежды, снятой с тех, кто приходил в Черно-Белый Дом испить успокоения из храмового бассейна. Там отыскалось бы что угодно: от нищенских лохмотьев до роскошных одеяний из шелка и бархата. Уродливые девочки должны носить уродливую одежду , решила она и выбрала запачканный коричневый плащ с растрепанным подолом, зеленую тунику, воняющую рыбой и плесенью, и пару тяжелых ботинок. В последнюю очередь она спрятала в руке карманный ножик.
Спешить было некуда, поэтому она решила пойти к Пурпурной гавани окольной дорогой. Она перешла по мосту на Остров Богов. Кошка-Кет торговала устрицами и мидиями между здешними храмами всякий раз, когда Талея, дочь Бруско, оставалась в постели с лунным кровотечением. Она почти надеялась встретить здесь Талею сегодня — может, около Крольчатника, где возле каждого забытого божка стоял свой жалкий маленький алтарь. Но это глупо — день был слишком холодный, и Талея никогда не просыпалась так рано. Статуя у святилища Плачущей Девы Лисса роняла серебряные слезы, когда уродливая девочка проходила мимо. В Садах Геленеи росло позолоченное дерево, ста футов в высоту, с листьями из чеканного серебра. В деревянном зале Повелителя Гармонии, за окнами из стекла в свинцовой оправе, мерцал свет факелов, освещавший полсотни видов бабочек, окрашенных в яркие цвета.
Девочке вспомнилась прогулка с Морячкой, рассказывающей про чужих богов города. «Это дом Великого Пастуха. Трехголовому Триосу посвящена та башня с тремя маленькими башенками. Первая голова Триоса пожирает умирающих, а возрожденные появляются из третьей. Не знаю, что должна делать средняя голова. Это Глыбы Молчаливого Бога, а там — вход в Лабиринт Творца Узоров. Жрецы Узоров говорят, что только те, кто научился проходить его должным образом, обретут свой путь к мудрости. За ним, у канала, стоит храм Аквана Красного Быка. Каждый тринадцатый день его жрецы перерезают горло белоснежному теленку и отдают миски с кровью беднякам».
Сегодня, по-видимому, не был тринадцатый день: ступени Красного Быка пустовали. Боги-братья Семош и Селоссо дремали в храмах-близнецах по обе стороны Черного Канала, соединенные резным каменным мостом. Девочка пересекла его и направилась вниз к пристани, а затем — через Мусорную Заводь, мимо наполовину погруженных в воду шпилей и куполов Затонувшего Города.
Когда она проходила «Веселый Порт», из него, пошатываясь, вышла компания лиссенийских моряков, но девочка не заметила ни одной шлюхи. Закрытый «Корабль» выглядел покинутым, его труппа лицедеев наверняка еще спала. Но дальше на пристани, за китобойным иббенийским судном, она высмотрела старого друга Кошки-Кет — Тагганаро, перебрасывающегося мячом с Кассо, тюленьим королем, в то время, как его новый карманник обрабатывал толпу зевак. Когда она остановилась на минуту посмотреть и послушать, Тагганаро взглянул на нее, не узнавая, но Кассо затявкал и хлопнул ластами. Он узнает меня , подумала девочка, или же просто унюхал рыбу . Она поспешила дальше.
Когда она добралась до Пурпурной гавани, старик уже устроился поудобней за своим обычным столом в суповой лавке и торговался с корабельным капитаном, пересчитывая монеты из кошелька. Над ним нависал высокий худой охранник, а низкий толстяк сидел у двери, откуда было хорошо видно каждого входящего. Это не имело значения. Она не собиралась входить. Вместе этого она забралась на деревянные сваи в двадцати ярдах от лавки. Неугомонный ветер тянул ее плащ призрачными пальцами.
Даже в такой холодный серый день гавань была забита. Она видела моряков, рыскающих в поисках шлюх, и шлюх, рыскающих в поисках моряков. Вдоль пристани, пьяно шатаясь, прошла пара помятых брави, опиравшихся друг на друга и бряцавших висевшими на боках мечами. Мимо пронесся красный жрец, его алые и карминовые одеяния хлопали на ветру.
Только ближе к полудню она увидела нужного ей человека — зажиточного судовладельца, уже трижды заключавшего сделки со стариком. Большой, грузный и лысый, он носил тяжелый, подбитый мехом плащ из роскошного коричневого бархата и коричневый кожаный ремень, украшенный серебряными звездами и лунами. После какого-то несчастья его левая нога не сгибалась. Он шел медленно, опираясь на трость.
Он будет не хуже других и лучше многих, решила уродливая девочка. Она спрыгнула со свай и двинулась вслед. Дюжина широких шагов — и она уже прямо за ним, с карманным ножом наготове. Его кошель висел с правого бока, на ремне, но его закрывал плащ. Сверкнуло лезвие, плавно и быстро, — один глубокий разрез на бархате, а он ничего не почувствовал. Красный Рогго улыбнулся бы, увидев это. Ее рука скользнула в брешь, резанула ножиком кошель, золото наполнило кулак…
Здоровяк повернулся.
— Что за…
Из-за этого разворота ее рука запуталась в складках плаща, когда она пыталась ее вынуть. Монеты сыпались у их ног.
— Воришка! — Здоровяк замахнулся на нее тростью.
Она пнула его в больную ногу, отскочила и, пока он падал, бросилась наутек, проносясь мимо матери с ребенком. Еще больше монет посыпалось сквозь ее пальцы и запрыгало по земле. Позади раздавались крики: «Воришка! Воришка!» . Проходящий мимо пузатый трактирщик сделал неуклюжую попытку схватить ее за руку, но она увернулась, пролетела мимо смеющейся шлюхи и устремилась к ближайшему переулку.
Кошка-Кет знала эти переулки, вспомнила их и уродливая девочка. Она метнулась влево, перескочила низкое ограждение, перепрыгнула через небольшой канал и проскользнула сквозь незапертую дверь в какую-то пыльную кладовку. К тому времени звуки погони уже исчезли, но лучше убедиться наверняка. Она затаилась за ящиками и ждала, обхватив руками коленки. Она просидела почти час, прежде чем решила, что опасность миновала и можно уходить, затем вскарабкалась наверх по стене здания и дошла по крышам почти до Канала Героев. Судовладелец, должно быть, уже подобрал монеты с тростью и захромал к суповой лавке. Наверное, попивает горячий бульон из чашки и жалуется старику на уродливую девочку, пытавшуюся стянуть у него кошелек.
