Светлана Фортунская - Повесть о Ратиборе, или Зачарованная княжна-2
— А почему ты Бабушку называешь Бабой Ягой? — с подозрением спросил Ворон. — Какие у тебя для этого основания?
— Да не Бабой Ягой вовсе, а Баб-Ягой, имя ее такое. Она той, знаменитой Бабе Яге, что Василису Премудрую в затворе держала, правнукой приходится. У Бабы Яги три дочки было, одна за Соловья пошла, другая за Горына, третья, красавица Перепетуя, за заезжего королевича Елисея. Вот от Перепетуи мы и происходим, матинка наша то есть. По отцовой линии. А по материнской линии — от самой Василисы Премудрой.
— Погоди, запутался! — закричал я. Родственные связи Ратибора, а, значит, и Лады, ускользали от моего понимания. — Как это по материнской линии — от Василисы, если ты только что сказал, что от Перепетуи мама твоя род ведет?
— Да не мама, а мать, и не от Перепетуи, а от Василисы. Матинки моей матушка, то бишь бабка моя с Ладою, Василисе премудрой внука. А от Перепетуи дед матинкин, Нафаня Елисеич, произошел, а от того — Еремей Нафаньич. А Нафанина сестра, Карлея Елисеевна, и есть Баб-Яге мать. Ясно теперь?
— Нет, — честно признался я. — Но это, мне кажется, и неважно вовсе.
— Важно, неважно! — раздраженно каркнул Ворон. — Сейчас не время выяснять, кто от кого произошел. Составлением генеалогического древа мы займемся потом, на досуге.
— Могет быть, и неважно это вовсе, — вмешался Домовушка, — но зато интересно же как! Но только никакой Темной силе наша Бабушка не запродавалась, она с ней, с Кощеем этим, да с братьями Горыновичами, наоборот, в борьбе была и враждовании, и от той Темной силы Ладу и прятала! Только вот заплуталась по дороге малехо, или с колдовством что негоже вышло — а занесло ее сюда, к нам. И искала она пути назад, бедная, ночей не досыпала, болезная, все книжки читала, все эсрименты постановляла…
Крыс, конечно, не преминул подправить:
— Экскременты поставляла! — и хихикнул.
Для непонятливых перевожу Домовушкины слова: «ставила эксперименты».
Домовушка слегка расстроился:
— И все тебе гадость сказать охота, Крысик! Что ты за персона такая? Ясно же говорено: постановляла эсрименты… И все ей, бесталанной, удачи не случалось, не приходилось! Да как же ты, молодой да безусый, с таковою задачею справившись?
Ратибор почесал затылок, потом нос.
— Да по-честному если, то вовсе не я, а Ярослава — не задаром она Всезнающа! Она тоже у Чужанина училась, там мы с нею и познакомились. У, могуча девка! Вся в пращурку, в Василису, то есть — и умом, и ростом, и дородством! Матинка все более к той мысли склоняется, что надобно к Полкану Полканычу сватов засылать. Однако же с царем ей породниться тоже лестно, а ежели меня на Мелектрисе женить — то торгу стимул дополнительный. Внешние торговые связи в наше время — это тебе не абы чего! Это нечто!
Ратибор вздохнул, понурив голову, опустив плечи, и прошептал:
— А мне все одно Алена Чужаниновна всех милей…
— Так что ж выходит, Ярослава эта Всезнающа тебе сродница? — поинтересовался Домовушка. Любят некоторые бабульки копаться в родственных связях — тут в Домовушке опять женское начало проявляется.
— Однако уж полудень близится, снедать пора! — спохватился Домовушка. «Снедать» — это у него не из украинского, это от слова «снедь». — А в лавку продовольственную так и не собравшись… Слётаешь, Песик?
Пёсик, успевший уже задремать — ему-то, как всякому нормальному подростку, разговоры о родственниках и кто кому кум ну никак не интересны! — поднял голову с лап и зевнул.
— А может того? Без хлеба пообедаем? Каша же есть!
Нет, он не гурман — ему все равно, чем набивать брюхо. Ну, или почти все равно.
— А молочко, молочко для дитяти-то? Ну, не ленись, Песик! А ты, Лёня, черкни-ка писульку: хлебушка нам надо, молочка, да сметанки; я из утрешней кашки оладушков напеку, пшенных…
Ратибор скривился. Видно, пшено ему тоже было не по душе — наш человек!
— А может, нас Ратибор самобраными разносолами побалует? Любопытно же, что там за такая нерусская еда? — мурлыкнул я.
— Так это же не скатерть самобраная, которая все, чего душа ни пожелает, представит! Это салфет, и хлеба этот салфет не даст, не проси! И ни молочка, ни сметанки! У него наличность скудная, три продукта да два напитка.
Так что пришлось Псу отложить свою лень в сторонку.
Крыс тоже отправился на прогулку, размяться, обещал, правда, вернуться к обеду; Лёня, скормив Егорушке остаток молочной смеси, пошла укладывать его в Бабушкину комнату, прихватив с собою Чайника.
Жаб, надувшись (он обиделся, что его никто не бросается немедленно расколдовывать) удалился на подоконник, влез в свою миску и демонстративно укрылся полотенцем. Петух уснул на жердочке, сунув под крыло голову.
— Пожалуй, — сказал Ворон, — нам нужно перейти в кабинет, для обсуждения некоторых специальных вопросов. Кот!
Я нехотя поднялся со своей подушечки. Короткий отдых был окончен, мне опять предстояло приняться за работу…
Кто-то — не помню кто — говорил, что разница между любителем и профессионалом заключается в том, что любитель с удовольствием выполняет бесплатно ту работу, которую профессионал делает с отвращением за деньги.
Мне за магию, конечно, денег не платили — какие могут быть расчеты в кругу семьи!
Но, став почти профессиональным магом, я вдруг обнаружил, что заниматься магией мне нравится все меньше и меньше. Чуть ли не с тоскою я вспоминал те не столь уж далекие времена, когда был просто Котом, совершал регулярный моцион с набегами на чужие кухни в целях экспроприации мяса и мясопродуктов (включая курятину и печень говяжью и свиную), ухаживал за кошками, дрался с котами…
Эх, вот это была жизнь!!!..
Не то, что теперь — почти ежедневно окровавленное темечко (очень уж Ворона клюв твердый!), бессонные ночи, наполненные зубрежкой, скучные лекции, чтение литературы (сплошь фантастика и сказки), и не для удовольствия, а с исследовательскими целями.
Профессионализм существенно снижает степень свободы.
Как-нибудь на досуге нужно будет заняться этим вопросом. Вывести формулу и подсчитать оптимальный уровень профессионализма…
— Кот! — заорал мне в ухо Ворон. И уже, вредная птица, к моей макушке прицеливается — ну, мне не привыкать, увернулся. — Довольно мечтать! Соберись — и за дело!
Оказывается, я так и застыл подле своей подушечки.
— Я не мечтаю, я размышляю! — огрызнулся я, демонстративно взял подушку в зубы и потащил ее в кабинет. Хватит с меня аскетизма!
Домовушка, сгрудив немытую посуду в мойку, увязался за нами.
Чем Ворон, конечно, был очень недоволен.
— Мы будем обсуждать серьезные вопросы, связанные с теорией и практикой магии! — заявил он. — Ты, конечно, существо магическое, но не более того, магически ты безграмотен! И не только магически…
