Никоноров Александр - Достичь смерти
Переписчик был начеку. Он увеличил радиус действия
глади
и анализировал каждое колебание. Спусков в шахты хватало. Сарпий то и дело обходил круглые провалы, темнеющие меж камней. Где-то даже виднелось дно, но разглядеть что-то, кроме серых кусков гранита, не получалось.
"А надо ли?" - спрашивал себя Переписчик.
Иногда он бросал вниз камушки, и те, прежде чем стукнуться о сокрытое тьмой дно, летели долго-долго. Сарпий плутал. Скалы высились со всех сторон - крутые и не очень, высокие, маленькие, тонкие, точно древко копья, или широченные, обойти которые - потратить несколько часов.
"Настоящий лес с окаменелыми деревьями-переростками..."
Бывало, что идти по низу становилось невозможно - обрушившиеся после землетрясения шахты образовывали настоящую пропасть. В таких случаях Переписчик вскарабкивался на скалу и старался двигаться по верху. Иной раз везло, особенно если некогда возведенные переходы между скалами выдержали землетрясения. Он использовал Струнку как шест и перепрыгивал провалы, плащ помогал хвататься за уступы, но от помощи
ша-эны
Переписчик упорно отказывался. Она предлагала ему попросту перелететь через весь Нор'Шаран, и Сарпий едва не согласился, но вовремя одернул себя:
"Это все равно что сразу сдаться ей! Такой заем сил разрушит все мои защитные барьеры, и
ша-эна
овладеет мной!"
Наступил полдень. Солнце зависло над белоснежными вершинами гор. Переписчик как раз проходил мимо широкого зева и не удержался - посмотрел вниз. Луч солнца коснулся дна ямы робко и неуверенно, точно рука слепца.
Скелеты.
Скелеты и небрежно разбросанные кости. Сарпий видел придавленную булыжником грудную клетку с помятыми ребрами и разлетевшимися по сторонам суставами; один скелет так и остался с распахнутой челюстью и цепляющейся за грунт пятерней. Переписчик присмотрелся: нижняя часть узника была прижата плитой. Два обнимающихся скелета, так и не отпустивших друг друга в момент природного буйства и погребения заживо. Конечно, досталось не всем - многие умерли от голода или безумия. Некоторые костяки давно рассыпались и перемешались с камнями и пылью. Навсегда замершие оскалы словно до сих пор исторгали немой крик бессилия и ужаса.
Переписчик поежился. Его путь устилала не одна тысяча трупов, но именно оно, именно зрелище погибших людей, прикованных и неспособных к спасению, вызвало тошноту.
3
Я могу быть каким угодно воином хоть с десятком сущностей внутри себя, но рано или поздно есть захочется даже мне. И это здорово, пусть голод и становится редким гостем. Надо довольствоваться людскими желаниями. Пока что это вторая по значимости зацепка. Первая - Тиэльма. И я не отдам ее в лапы ша-эны.
Он убрал табличку в карман плаща. Та звенькнула, присоединившись к уже исписанным пластинам. Сарпий поскреб щетину, поднялся с обочины и пошел дальше вверх по дороге, от которой, в большинстве своем, осталось только воспоминание. Еще угадывались фрагменты вязи, что тянулась вдоль каменных плит, составляющих тракт; по валявшимся кускам можно было понять, что они когда-то были частью дороги, но время и природа не пощадили.
Небо хмурилось. Скалы высились точно шпили дворца. С прохладным ветерком пришла тоска. И без того угрюмое настроение испортилось окончательно. Вдобавок желудок заурчал так, что, будь Сарпий на просторах северного Альфингейла, с гор сошла бы лавина.
- Нет! - решительно заявил он. - Поесть надо. И давайте все восхвалим Переписчика Сарпия за его гениальность! Ведь этот полоумный, способный разделаться с армией Пятерни Аратамата, элементарно не прихватил в дорогу никаких припасов! Покинул Горн и обрадовался. Спасибо тебе, о наш отец-кормилец!
Позже, сидя за костром и поедая щупальце сиура, Переписчик напишет:
Спешка... Эта спешка до хорошего не доведет. Продукты были у меня под носом! В конце концов, я покинул дом Борлига сразу же после прерванного ужина! О чем я думал?..
Сложно. Как же сложно переключиться на новую жизнь! Чуть больше месяца назад я был выпускником Ордена Переписчиков. Я трясся и жутко нервничал перед Испытанием. Теперь я злодей, убийца, воин, предатель и вечный путешественник, а еще ослушник Кодекса. Вечный чужак. Мой плащ - провозвестник ужаса и смерти, а не уважения и трепета, как это было раньше. Я стал первым Переписчиком, которого боятся люди. Все изменилось слишком быстро. Мой разум не готов к такому! Он не успевает перестраиваться. Инакомыслие одолевает! Постоянно мешает эта проклятая ша-эна. Она искушает. Она настойчива и упорна. Но я еще упорнее. Пока еще...
Живность обходила это место стороной. Последние падальщики улетели полвека назад. Единственные обитатели Нор'Шарана - юркие ящерки с чешуей пепельного цвета да мелкие насекомые, копошащиеся в каменной крошке. Поживиться тут было нечем.
Сарпий не хотел прибегать к этому способу, но пришлось - он расширил
воздушную гладь
и начал
прислушиваться
еще тщательнее. Ящерица, рой мух, осыпавшаяся гранитная крошка, еще ящерица...
Переписчик спускался в котлован, когда земля под его ногами провалилась. Сарпий полетел вниз. Нор'Шаран потревожили. Сверху на катившегося кубарем Переписчика осыпался камнепад. Воин в золотом плаще успел скроить щит из плотного воздуха и заключил себя в эту оболочку. Сарпий падал, стукался, подпрыгивал, падал, переворачивался и снова падал. Все удары принимала на себя воздушная сфера.
Гладь
он свел практически на нет, иначе ее активность уничтожила бы Сарпия - заклинание стало невероятно чувствительным.
Переписчик достиг дна. Камни придавили его, но за счет воздушной оболочки между ними и Сарпием осталось небольшое расстояние.
- А ведь в другое время я бы запаниковал... - поднявшись, пробурчал Переписчик и раскинул руки.
Перламутрово-серебряный щит трансформировался во множество толстых колец, которые обхватили воина, точно браслеты. Кольца начали расширяться и утолщаться. Они росли и вытесняли камни. Те протестующе скрежетали. Медленно и аккуратно Сарпий смог расчистить место и выбраться. Он посмотрел на результат своей деятельности и обомлел - из этих глыб можно было отстроить два особняка, превосходящие дом Борлига раза в три!
Переписчик ухмыльнулся. То ли радуясь собственным способностям, то ли это был победный отголосок
ша-эны
, вгрызавшейся в него все больше. Плащ за спиной затрепыхал - очищался от пыли. Сарпий достал пластину и записал:
