Дэвид Кек - Пора предательства
Выше вдоль зала целый длинный стол отливал зеленью ирлакских ливрей. Вся свита герцога переняла герб и цвета своего господина; единственным исключением стали два чернеца.
— Если Лендест говорит «нет», — продолжал Гермунд, — как он предстанет перед сановниками? Как будет выглядеть в глазах тех, кто идет за ним? Слабаком, трусом. Этот вызов — хитроумный политический трюк.
Музыка стихла. В верхней части зала поднялась высокая фигура в золотом парчовом облачении. Патриарх Акконеля обвел зал взглядом морского орла. Борода его сияла, точно серебряное полотно.
Гермунд прищурил один глаз.
— Посмотрим-посмотрим, что скажет новым гостям старый отец Оредгар.
Патриарх набрал в грудь воздуха.
— Пэры Эрреста. Лорды, дамы и слуги. Сыновья и дочери Аттии, выслушайте того, кто знает силу Небесного Владыки.
По слову Создателя его, Сердан Путешественник велел построить корабли в количестве достаточном, дабы перевезти всех, кто последует за ним из содрогнувшегося Островного королевства. Собственное свое судно он назвал «Колыбель» и водрузил на нем Трон Орехового дерева. Как повелел Владыка Небесный, он поднял парус и поплыл навстречу заре.
Один из соратников Радомора начал кашлять. Дьюранд заметил, что свита угрюмого герцога ухмыляется.
Патриарх обратил пронизывающий взор на ирлакцев и воздел длань с длинными острыми пальцами. На столе перед ним сверкала роскошная солонка дома Гандерика: высокий корабль из драгоценного металла.
Патриарх схватил со скатерти безделушку.
— Но Западное море широко, и «Колыбель» плыла много дней. Сказано в легенде, что сыны Аттии познали жажду. Иные отчаивались и не надеялись уж достичь дальних гаваней; капитаны повернули обратно к закату. Дни складывались в недели. Последние крошки были съедены, последние капли выпиты. Кое-кому казалось, что их ведут наугад, что Сердан Путешественник лишился рассудка в войнах, что остались у него за спиной. Вновь и вновь отсоединялись от них корабли — теперь уже так далеко, что и не могли вернуться домой. Наконец, когда забрезжил сороковой рассвет, вахтенный «Колыбели» заметил Предел Волн.
Игрушечный кораблик сиял над двумя сотнями рыцарей. Старец с лязгом опустил солонку на стол перед Абраваналем.
— Сердан был избранником Небес. Мы все — отпрыски верных. Наша кровь — их кровь. Что стало с теми, кто послушал мятежных капитанов и повернул обратно? Что стало с теми, кто рассеялся при первых же уколах голода? Они до сих пор затеряны. До сих пор терпят голод.
Люди кругом закивали головами. Патриарх снова обвел всех взглядом.
— Да славится Безмолвный Владыка Небесный и грозные силы его воинства! — воскликнул он.
По рядам собравшихся пробежал тихий рокот согласия. Никто не смотрел в сторону Радомора. Вскоре начали разносить блюда.
Дьюранд брал себе кусочки того и сего с больших разделочных ножей. Одну за другой ставили перед ним перемены блюд — и убирали. Молодой рыцарь не спускал глаз с Радомора — тот сидел неподвижно, точно демон-истукан. Слышался лязг ножей, однако разговаривали лишь люди Радомора. Любое их восклицание, смешок или ворчание будоражило тишину, как камешек будоражит гладь стоячего пруда.
В верхнем конце зала Дьюранд видел маленькую Альмору. Леди Аделинда помогала девочке резать мясо и советовала не хватать прямо пальцами. Лендест задумчиво кивал в ответ на какие-то ее вопросы.
Мир за пределами замка погрузился во тьму. Скоро единственным источником света в зале стали свечи.
— Что теперь? — вопросил Гермунд.
На столе нижней половины один из чернорясых Грачей Радомора с рассеянным видом поднял голову. Хотя его отделял от Дьюранда не один ярд, у молодого рыцаря рот наполнился горькой слюной, точно он откусил от какой-то горячей и едкой гадости.
В трепещущем свете свечей Грач поднялся на ноги.
— Аттиане, — провозгласил Грач, подняв кубок. — Отпрыски Сердана Путешественника. Рыцари Эрреста. — Взгляд танцевал, обегая обращенные к нему безмолвные лица. — Мы достигли конца великолепной трапезы. Мне хочется провозгласить тост. Среди вас тут много храбрецов. Его милость герцог Ирлакский с радостью будет сражаться с вами бок о бок, когда Небесное Око поднимется над древними башнями. Однако иные втихомолку роптали, предаваясь досужим сплетням об одном из ваших лордов. — Он взмахнул рукой с кубком. — Не лучше ли задать вопрос вслух? Прекратить сплетни и перешептывания? Лендест Гиретский — отставив низменную трусость, — вы в состоянии объяснить, отчего отказались помериться удалью с моим господином?
Синие глаза Лендеста в упор глядели на Радомора.
— И в чем же состоит ваш тост?
Глаза Радомора сверкнули — как и немногочисленные оставшиеся во рту зубы.
— Каковы причины вашего отказа?
— Благоразумие.
Радомор отчеканил так отчетливо и ясно, что каждое слово звучало намеренным оскорблением:
— Бабские разговоры!
Лендест сморгнул.
За столом около Дьюранда прошел легкий шепоток. Конзар спрятал руки.
Дьюранд подобрался, готовясь к прыжку.
Герцог Радомор угрюмо продолжал:
— Я не попадаюсь в ловушки красивых слов. Вы наследник герцога, у которого есть два сына. А я — я сам герцог. Герцог, у которого нет сыновей. Кто из нас рискует больше? — Лендест даже не шелохнулся. — Или вы, как избалованный мальчишка, готовы драться лишь тогда, когда поражение невозможно?
Леди Аделинда поднялась, забрала Альмору и вывела ее из зала. Похоже, девочка предпочла бы остаться, но понимала: придется подчиниться.
— Вы вольны делать какие угодно выводы, — промолвил Лендест. Глаза его были пусты и невыразительны, как бирюза.
Дьюранд заметил, что Кирен удерживает Ламорика.
На скулах Радомора гуляли желваки. На лице читалось презрение.
Второй Грач вскочил на скамью и поднял кубок.
— Так выпьем же за Лендеста! Поистине изумительна кровь Гирета — она порождает фантастических существ. Никогда доселе мир не видал человека, который был бы одновременно еще и собственной бабкой. За Лендеста, который…
— Довольно! — Ламорик вскочил на ноги, вырвавшись из хватки Кирена. — Я приму ваш вызов.
Чернец-Грач на скамье встряхнул головой.
— Вам, милорд, его никто не бросал.
Ламорик не сводил глаз с хозяина маленького человечка.
— Радомор, это я расстроил ваши планы в Тернгире. Я и мои люди. Я видел, кто вы такой. Я назвал вас изменником. Назвал вас убийцей. Назвал предателем. И теперь вы угрожаете моему роду. Я принимаю ваш вызов. У меня нет долга, который помешал бы мне добраться до вашего горла.
