Александр Меньшиков - В краю молчаливого эха
— Добрый день! — поторопился поздороваться Первосвет. Он стоял ближе всех.
Дверь раскрылась полностью и гости увидели хозяина. Это был полненький коротконогий человек с длинными черными усами, доходящими до груди, одетый в широкий кожаный фартук. У него было сморщенная потемневшая со временем кожа, сухие жилистые ладони. Семёну вдруг подумалось, будто это своего рода отпечаток ремесла, приведший к тому, что человек перед ними стал сам чем-то напоминать кусок высохшей глины. Позади него Прутик увидел раскаленный зев приземистой кирпичной печи, а ещё чуть в стороне полки, которые до самого потолка были заставлены знаменитой грабовской посудой.
— Вы ко мне? — с сильным акцентом спрашивал хозяин.
— А вы и есть Буза? — выступил вперёд Бор.
Гончар неспешно вышел из мастерской, а следом за ним показалось ещё трое человек разного возраста. Очевидно, помощники.
— Да… то аз эсте! Цова бы требля? — он почему-то перешёл на своё наречие.
Северянин нервно закусил верхнюю губу и повернулся к Семёну. Тот сразу сообразил, что от него требуется:
— Он спрашивает, мол, чего нам надобно?
Бор сощурился, и несколько по-иному (как показалось Семёну), глянул на него. Может, даже с каким-то уважением. Лёгкий кивок головы, как бы говорящий: «Ну, Прутик, давай, смелей». И тот зачирикал:
— Да рэцимо, вы хочатсе вьязыть ижделки у прэдграду? (Говорят, вы хотите отвезти свои изделия в слободку?) Пут той неварна. (Дорога опасная). Намо рэкли, надто жи вас ёсци потрэба за зашчитом. (Нам рассказали, что у вас есть необходимость в охране.)
Буза широко улыбнулся. Было не понятно, что его так развеселило: то ли акцент Семёна, то ли «подготовленность» гостей.
— Да, — закивал головой хозяин, переходя на канийский, — мы собирались отвезти в слободку у замка Валиров кое-что из своих ижделков.
— Слышал, вы отличный мастер, — заметил Бор. — Это же ваше клеймо: виноградная гроздь?
— Моё! — подбоченился Буза. — А что?
— Я видел вашу посуду в дорогих лавках Новограда.
— И что? Берут?
— Конечно, — улыбнулся Бор. Мягко улыбнулся, примиряюще.
Грабская посуда. Это была особая разновидность керамики. По-простому её называли задымленной, «седой», закуренной. А всё от того, что она была чёрного цвета. И дело не только в глине, вернее, смеси разных глин, а в технике изготовления, секрет которых был известен только гончарам из Погостовой Ямы.
— Вот что… посуду я продал.
— Уже? И кому?
— Ярославе, дочке покойного Спиридона Глебова. Она купила у меня достаточно всяких штучек… А вообще Ярослава давно собирается отправиться в Удел Валиров.
Бор чуток улыбнулся и поблагодарил мастера за информацию.
Едва он вышел на улицу, как не преминул заметить своим товарищам:
— Смотрю, наша поездка в Старую слободку начинает напоминать игру: «Пойди, найди».
Первосвет громко захохотал.
Через полчаса удалось найти дом Глебовой. Ярослава оказалась относительно молодой женщиной. Она как раз стояла у себя на пороге и отдавал какие-то приказы работникам.
Завидев вошедших гостей, она тут же замолчала и пристально стала вглядываться, в особенности в Бора. Тот учтиво поздоровался, представился и приблизился к ней.
Несколько минут он пояснял кто такой и зачем пожаловал. Всё это время Глебова несколько напряжённо покусывала губы, но, наконец, уловив суть разговора, позволила себе немного расслабиться.
— Я подумала, что вы от Лыкова, — откашлявшись, проговорила она.
Первосвет перехватил взгляд Ярославы. Она хоть и продолжала вести разговор с Бором, но периодически как-то по особенному поглядывала на гиганта.
Так ему сейчас казалось… или хотелось… Первосвет не мог пока понять, что происходит, но знал точно — Глебова ему импонировала.
Он любовался её густыми каштановыми локонами, ниспадающих на плечи. Они изящно «волновались», едва Ярослава только чуток поворачивала тонкую белоснежную шейку.
Глебова была одета в голубой кафтан, полы которого были расшиты золотыми лилиями. Такое платье явно дело рук эльфийских мастеров. И даже не смотря на принадлежность оного к мужскому и стилю, да и покрою, кафтан как никогда подходил и к её фигуре… да и вообще…
— Ваш друг во мне сейчас дыру сделает! — улыбнулась Глебова, указывая Бору на Первосвета.
Северянин запнулся на полуслове и обернулся к своему товарищу.
— Что? — не понял тот, клипая глазами.
От проницательного Бора ничего не укрылась. Он едва сдержал ухмылочку и вновь вернулся к разговору с Глебовой.
— Ехать в Старую слободку я, конечно, планирую, — деловито защебетала Ярослава. — Но не раньше, чем дня через три, а то и четыре… пять… Не всё готово.
— Что-то не так?
— А что тут может быть так? — сказала девушка с каким-то вызовом.
Она гордо вздёрнула голову и насупилась.
Надо сказать, что в ней было много мужского. Даже чрезмерно много. Вот так глядишь — симпатичная молодая женщина, а пообщаешься…
«Однако, — усмехнулся про себя Бор, — Первосвет, кажется, ничего подобного в ней не замечает. Кровь-то, гляжу, кипит!»
Судя по всему, Глебова была из «жодинцев». На то указывало всё: от имени и фамилии, до внешних признаков. Ярослава словно прочитала мысли северянина:
— Я канийка! — сказано это было с таким вызовом, что тот невольно сжался в комок.
— Кто говорит другое? — осторожно парировал Бор. — Итак, мы остановились на сроках поездки…
— Да-да, на сроках. Вот что, не станем болтать на улице.
Глебова живо развернулась и пошла в дом. Бор повернулся к своим товарищам и сделал знак идти за ним.
Ярослава ожидала всех у длинного тесового стола.
— Присаживайтесь, — деловито проговорила она…
Сама же подошла к дальнему сундуку и вытянула оттуда какой-то свиток. То оказалась старая потрёпанная карта Темноводья. Такие, кстати, делали в Новограде.
— Организовать отправку торгового обоза в нынешнее время не такая лёгкая задача, — сообщила Ярослава. — И дело не в количестве товара…
— Разбойники?
— Не только. Они — косвенная причина… Всё начиналось с того, что в целях безопасности купцы стали нанимать ратных людей. Но те не всегда давали достойный отпор. Караваны грабили, людей убивали…
— Мы слышали, — кивнул головой Бор. — Не так давно каких-то купцов из столицы….
— А! То старая байка! Её вам, не Дюжев, рассказал? Он многих гостей ей пугает.
— Мы слышали от местных.
— Ясно.
Глебова развернула на столе карту.
— Самый богатый человек Погостовой Ямы — Твердополк Лыков. Он где-то нашёл отличных наёмников. Говорят, некоторые из них раньше воевали на Святой Земле. Ребята, я вам скажу, бравые. И вот результат: до сих пор ни один обоз Лыкова не пострадал. Не знаю, то ли дело в его удаче, то ли в тех самых наёмниках… В общем, теперь Лыков занимается организацией караванов в Старую слободку. Многие купцы стали обращаться к нему за помощью… Вот так!
