Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — эрцгерцог
— Как же их много!.. Тут не меньше десяти тысяч… А еще вон там на фланге… и в запасе…
— Тысяч тридцать, — согласился второй воин, но голос спокойный.
Я услышал, остановил коня и сказал первому громко:
— Не пересчитывай тех, кого побаиваешься. К твоей смерти доступ открыт только одному, сколько бы врагов ни оказалось напротив.
Он кивнул, повеселел, я поехал дальше, вот сказанул же явную глупость, но зато многозначительную, а мы всегда ловимся на многозначительность, на пышные одежды, властный голос, красивые жесты. И как этот простак сразу перестал бояться, так и мы из-за какой-то хрени можем стать хуже или лучше, всего лишь оттого, каким тоном будет сказано. И кем. А еще с коня или с земли.
Да много от чего зависит успех твоего дела, сэр Ричард. Учись руководить массами. Всеми слоями.
Земля начала подрагивать, донесся негромкий, но все усиливающийся гул, словно с горы сорвалась исполинская каменная лавина и мчится по склону, ломая деревья, размалывая их в щепы, сбивая тяжелые камни и увлекая с собой.
Стрелки вскинули луки. Асмер выждал, взмахнул рукой. Туча темных черточек взвилась в воздух, все небо заполнилось зловещим свистом двух тысяч стрел, злобным и леденящим кровь.
Дальше все стреляли уже без команды, каждый старался превзойти соседа по скорости.
Варвары мчатся в атаку красиво и весело. Я всматривался в их торжествующие лица, всяк торопит коня, чтобы опередить соседа и первым врубиться в строй беззащитных лучников, а затем, стоптав их, как сочную траву, скрестить оружие с закованными в блестящую сталь конниками, что стоят за их спинами плотными рядами, неподвижные, суровые и грозные с виду.
Сэр Витерлих сказал торопливо:
— Что-то ваш Асмер задерживается!
— Он знает свое дело, — ответил я, хотя самому уже показалось, что Асмер не успеет избежать участи быть затоптанным. — Он договаривался с Максом…
Лучники выпустили еще по стреле и наконец-то ринулись под защиту конных, как это показалось, и, конечно же, не успели бы, однако между конными с той стороны быстро пробежали навстречу лучникам копейщики, на позиции каждый сразу упер тупой конец длинного копья в землю, придавил ногой и направил острие в сторону скачущих.
Варвары уже не успевали повернуть коней, но я видел, что могли бы затормозить, остановиться, однако даже пришпоривали, хотя навстречу грозно ощетинилась стена острых копий в пять рядов.
Ришар выдохнул с облегчением:
— Похоже, сен-маринский урок не усвоили…
— Здесь другие, — сказал я. — Войска у них как не было, так и нет…
Варварская конница налетела с грозным гулом, топотом и конским храпом. Сразу же закричали смертельно раненные кони, рядом со мной граф непроизвольно передернул плечами, когда кони и люди с разбега с хрустом начали нанизываться на острые копья.
Наши всадники снова подали коней назад, а на их место выбежали последние ратники Макса из резерва, тоже уперли копья в землю и наклонили острия.
Лучники с новой позиции торопливо расстреливали противника, а рядом с копейщиками появились ратники-меченосцы, умело добивая и защищая копейщиков от сумевших упасть на землю между копьями.
Если бы передние ряды варваров так и остались на копьях, следующие прорвали бы оборону, однако копейщики выдергивали острия и снова били с большой силой. Но отступить на пару шагов все же пришлось из-за быстро выросшего перед ними вала из конских и человеческих тел.
Лучники продолжали держать в воздухе тучу тяжелых стрел метровой длины и с острыми стальными жалами, они обрушивались сверху с такой силой, что иногда пронизывали полуголого всадника насквозь.
По взмаху руки Макса пропела труба, копейщики слаженно отступили. Им на смену выдвинулись два ряда запасных и точно так же уперли копья в землю. Варваров прорывалось сквозь град стрел из композитных луков все меньше, но так же бесстрашно и красиво бросались на ровный строй ощетинившихся копьями, гибли, а за их спинами все настойчивее звучали рожки.
Меня била дрожь, наше войско действует слаженно, как машина с притертыми частями, а варвары… да, это люди, свободные, непокорные, яростные, не желающие принимать дисциплину, и вот сейчас продолжают снова и снова наваливаться на копьеносцев, хотя ряды их сильно поредели из-за смертоносной атаки лучников, уже сотни или даже тысячи коней мечутся с пустыми седлами, усиливая неразбериху и мешая атакующим.
Я едва-едва услышал сигнальные рожки, то ли гонят в атаку, то ли подают сигнал отступить. Уцелевшие группки варваров, еще не наколовшихся на копья, начали придерживать коней, но сзади наперли, прижали и снова недобрый хруст всаживаемых в живую плоть острых копий…
На стороне варваров хрипло запели рога, пропищали свиристелки, резко и пронзительно протрубили трубы. В тот же миг все огромное войско сорвалось с места и ринулось в нашу сторону, огромное и страшное, будто несметная стая летучих мышей.
Я крикнул:
— С нами Бог!.. Вперед!
Рыцари с поднятыми копьями тронулись вперед шагом, на ходу медленно опускали копья, шаг перешел в грунь, грунь в рысь, а через некоторое время вся стальная тяжелая лавина несется уже галопом, выставив перед собой щетину толстых и длинных копий.
Земля застонала, начала вздрагивать, а потом уже мелко тряслась в ужасе, а стальное тяжелое войско все мчалось и мчалось, с каждым скоком набирая скорость.
На какой-то миг мне почудилось, что грохот копыт почти затих, только раздаются крики раненых и конское ржание, но затем земля снова застонала, затряслась, тревожно загудела. Из облака пыли вынырнули громадные люди-кони.
Я охнул, сердце тревожно сжалось. Огры верны слову, остались нейтральными, тролли тоже на этот раз не пошли с варварами, но кентавры… Или это я сам забыл взять с них слово воздержаться от участия в боях, слишком занятый задачей прекращения их войны с троллями?
Земля уже кричала от боли, кентавры мчатся плотной массой, они вдвое тяжелее всадника с конем и впятеро опаснее…
Лучники как остервенели, руки мелькают, как спицы в колесе, глаза безумные, стрелы вылетают так часто, что небо там потемнело. Их начали теснить сзади, заставляя расступиться, закованные в блестящую сталь конные рыцари из Вестготии.
Во главе я узнал Вильярда, даже родовитые граф Гатор и граф Стерлинг признали его достойным идти во главе рыцарского клина, за ними весь цвет искателей приключений и славы Вестготии, единственный отряд в моем войске, где рыцарей пока больше, чем простых ратников: первыми на корабли в великом нетерпении ринулись именно рыцари.
