Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — эрцгерцог
— Тогда рискнем, — сказал я решительно, — а то острова эти уже мне подарены, а я их еще не видел!
— Подарены? — переспросил он.
Я отмахнулся.
— С сегодняшнего дня я уже эрцгерцог. И все острова — мои. Знать бы, что это такое.
— Увидим, — пообещал он с азартом.
— Увидим, — сказал я со вздохом. — Завоевание земель Гандерсгейма в самом разгаре, но у меня шило в заднице. Не могу усидеть! По мне все так медленно шевелится, как мухи на морозе! А здесь война, увы, и не может быть стремительной, потому что кочевников никогда не победить, если не построить в их землях крепости!.. Потому пока строят крепость на перекрестье Черных Мечей и возводят башню у единственной переправы через Огненную, я немножко поплескаюсь тут у берега. На мелководье. Недолго.
Он вдруг посерьезнел.
— Но здесь без вас… точно не рухнет?
— Ордоньес, — сказал я с досадой, — я не всегда чересчур умный, но и дурак не всегда. Конечно же, заканчивать все дела здесь оставлю моих лордов, здесь этих дел ой-ой-ой! Но я — сеньор, стратег, должон смотреть и заглядывать вперед. Рыцарство, как и простой народ, охотно идет за тем, кто побеждает. Но они так же легко меняют привязанности, если их вождь начинает терпеть поражения.
— У вас их не будет, — сказал он убежденно. — Вон как почти без драки вы завоевали все Черро! И ваша власть там сильна.
Я сказал нервно и со злостью:
— Я не могу жить так… медленно! У меня все время должно что-то происходить, иначе день потерян зря, будто и не жил!.. А здесь я все знаю наперед. Будем по-черепашьи отвоевывать каждую милю и закрепляться на ней, иначе уже завтра снова будет не нашей. Видишь ли, есть работы для государя, а есть для работников. Завоевание Гандерсгейма лишь вопрос времени. Это уже просто работа. Монотонная и неспешная работа.
Он пробормотал озадаченно:
— А потом? Есть желание повоевать на Юге?
— Шутишь? — спросил я. — С голыми руками?.. Не-е-ет, а вот покаботажничать малость не откажусь. Что-то меня к морю тянет.
Он осведомился:
— А ваши предки с морем не связаны?
Я сказал обидчиво:
— Как это не связаны? Первая кистеперая рыба, что вылезла на берег, и дала начало нашему роду!.. У меня даже в гербе это отражено. Там намек на мутацию.
По случаю прибытия трехсот отборных рыцарей в полном вооружении и с боевыми конями, приученными ходить в строю и двигаться в атаку, придерживаясь клина, был устроен грандиозный пир.
Я сам посоветовал продлить и на следующий день, пусть вестготцы видят, что им рады, что их чтут. Сам я, пообщавшись с ними милостиво, пообещав всякое, сказал таинственно, что на некоторое время удалюсь по важным государственным делам.
Уж не знаю, что они подумали, морды у всех сразу стали понимающими, а глазки масляными, но я выскользнул через заднюю стенку шатра, отошел незримником подальше, а затем свистнул Зайчику и Бобику.
Они примчались, счастливые и веселые, я расцеловался с обоими, и уже через пять минут, перевалив холмы, передо мной широко и победно распахнулось бескрайнее море.
Сердце мое стукнуло взволнованно, в удобном месте, можно сказать в бухте, гордо высятся две огромные величественные каравеллы со спущенными парусами. И пусть это так называемые малые каравеллы, caravella latina, но на сегодня это самые крупные, самые маневренные и самые быстроходные корабли в мире.
Зайчик, не дожидаясь команды, ринулся вперед, однако Пес первым вскочил в лодку и, пугая матросов, часто дышал и показывал огромную пасть с острыми зубами.
Ордоньес с борта весело отдавал команды, Зайчика со всей тщательностью перевезли в другой лодке. Матросы смотрят на меня с боязливым и почтительным любопытством, даже не представляю, что наговорил обо мне Ордоньес.
— Поднять якорь! — прокричал он.
Загрохотала цепь, я ощутил, как огромный корабль радостно вздрогнул, освобождаясь от привязи. Легкий ветерок начал поспешно отодвигать его в открытое море. Далеко на берегу, почти на горизонте, неторопливо и сонно поплыли серые стены Бретонского королевства, что из одного города и пары деревень. Там осталась недоизнасилованная принцесса, эта недоизнасилованность, надеюсь, защищает ее от всех посягательств, как самый надежный щит.
— Как хорошо, — сказал я с чувством. — И как же я, оказывается, не люблю рутинную работу!
Ордоньес смотрел на меня с веселым любопытством, скалил зубы в предчувствии беспечных приключений.
— Истинный мужчина, — заметил он со смехом, — как бы ни был беден, никогда не унизится до какой-либо полезной работы!
Морской ветер остужает разгоряченное лицо водяной взвесью, в каком жарком пекле я все это время пекся, как же здесь хорошо…
Я вдохнул чистый морской воздух всей грудью, сердце стучит радостно и свободно, словно наконец-то вернулось домой, где мне хорошо.
— Пойду пока в каюту, — сказал я. — Приведу себя в порядок.
Ордоньес кивнул.
— Да-да… Хотя я так и не понял, зачем вам та женщина.
Я спросил расслабленно, еще не ощутив опасности:
— Какая?
Он лениво кивнул в сторону моей каюты.
— Да явилась и говорила о каком-то долге. Да так пылко и с жаром, что я подумал… если отплываем на пару дней, от силы — на недельку, то пусть, ладно, если вы так велели.
Я насторожился.
— Что ты говоришь? Какая женщина? Неужели это…
Он кивнул с одобрением.
— Очень красивая. И решительная. Это редкость, когда женщина верна долгу и так рвется его исполнить.
