Оксана Панкеева - Поспорить с судьбой
– Диего, что случилось?
– Почему ты решила, что что-то случилось? – откликнулся он, тут же повернувшись к ней и печально улыбаясь. – Все нормально. Просто настроение не очень. У тебя, кстати, тоже. С тобой-то что?
– У меня часто такое бывает, ты же знаешь.
– Когда кончается сказка? – снова грустно улыбнулся приунывший возлюбленный. – Помню. Ты мне говорила. А я тебе тоже, помнится, рассказывал, что я мрачный, неразговорчивый тип, постоянно пребывающий в плохом настроении.
– Неправда, вовсе ты не такой. Таким я тебя никогда не видела, разве что тогда утром, с большого бодуна. – Ольга решила не отставать и все-таки попробовать что-то из него выжать. Ну, не скажет, так не скажет. А вдруг? – Тебя Жак настолько расстроил своими дурацкими предложениями?
– Вовсе нет. Вот если б ты согласилась, я бы расстроился. Хотя возражать и устраивать сцены ревности не стал бы. А ты действительно не любишь короля?
– В этом смысле – нет. А что?
– Да просто я подумал… может, зря я между вами влез? Может, с ним тебе было бы лучше? Я ведь товарищ ненадежный, сегодня здесь, завтра там, а послезавтра меня и вовсе на свете нет. И мне как-то даже страшно думать о том, что будет с тобой, когда сказка обо мне кончится столь печальным образом. Ты привязываешься к людям и очень тяжело переносишь… когда сказки кончаются. Может, лучше закончить нашу историю проще и банальнее и сразу начать другую? И тебе будет легче, и королю проще. Да и сказка получится долгая и счастливая.
– Если я тебе надоела, – обиделась Ольга, – то мог бы просто не приходить, и… постой, ты что, слушал наш разговор с самого начала? Это свинство, между прочим, подслушивать чужие разговоры.
– Я слушал с того места, как Жак объяснял тебе насчет награды и королевской щедрости. Совсем немного. Это было с самого начала?
– Точно только с этого места? А не с того, как Жак меня спрашивал о том же самом, что и ты?
– Клянусь небом, только с этого. Я не знаю, о чем вы говорили с Жаком до этого. А о том же самом – это о чем?
– О том, что я буду делать, если кончится сказка… о тебе. Так что, вы с ним сговорились или как?
– Нет, я сам не знаю, почему так вышло. Наверное, просто совпадение.
– А с чего вы оба одновременно об этом задумались? Чего вас так потянуло на печальные прогнозы? – продолжала допытываться Ольга. – Почему оба вдруг решили, что с тобой непременно что-то случится?
И тут она догадалась почему. Видимо, на слове «прогнозы» сработали свободные ассоциации, которые сразу же перепрыгнули на «предсказания» и «вещие сны», а тут уж нельзя было не вспомнить, откуда эти предсказания и вещие сны исходят.
– Мафей! – упавшим голосом прошептала она. – Вот почему ты пришел от него такой расстроенный!
– При чем тут Мафей? – печально вздохнул Диего. – Впрочем, есть немного, это из-за него я задумался о бренности жизни. Просто сидели, общались, отчего-то посмотрел на него и подумалось: эльфы живут по триста лет как минимум, а мы – как бабочки… Ну, а начинаешь об этом задумываться – сразу лезет в голову все, что с этим связано. Не обращай внимания на мое нытье и ворчание, со мной часто так бывает. И кстати, ты не ответила на мой вопрос. Насчет сказки.
– Очень даже ответила.
– Что-то не помню.
– Напомнить? Или успокоишься? Если я тебе надоела, можешь выметаться прямо сейчас, не изыскивая для этого достойных причин. А если это просто нытье и ворчание, то попробуй поныть о чем-нибудь другом. И оставьте вы все бедного короля в покое, действительно, как сговорились!
Диего снова вздохнул, открыл шкатулку и поставил кристалл на ту же грань. Затем тяжело поднялся с кресла, подошел к Ольге и сел на пол у ее ног, положив ей голову на колени.
– Прости, – сказал он. – Я больше не буду об этом говорить… Только пообещай мне, что если со мной действительно что-то случится, ты… будешь жить. Хотя бы это.
– Послушай, – не выдержала Ольга. – Да что происходит? Почему все именно сегодня так озаботились этой проблемой? Сначала Элмар, потом Жак, теперь ты?
Диего удивленно поднял голову:
– Элмар тоже говорил с тобой об этом?
– Представь себе. Сегодня после обеда, когда я варила кофе, а он вызвался составить мне компанию, чтобы скучно не было. Он тоже завел разговор о том, что путь воина связан с риском, что любить воина – дело неверное, и я должна быть всегда морально готова к тому, что могу тебя потерять… И что на этом жизнь не кончается, и тому подобное. Диего, по-моему, ты что-то утаиваешь. Вы что-то знаете, все трое, и вас всех страшно беспокоит одно и то же. После того случая вы ко мне относитесь с недоверием и боитесь, что если я всерьез расстроюсь, то попробую повторить. У вас есть причина думать, что это произойдет именно из-за тебя? Иначе за каким бы хреном вы все одновременно принялись вести со мной такие разговоры? И не говори мне, что это совпадение. Все-таки Мафей?
– Женщины… – Диего в очередной раз вздохнул, поднялся с пола и принялся раздеваться. – Ничего-то от вас не скроешь, все-то вы видите и все-то вы знаете… А мы лопухи. Все трое. Надо было действительно договориться и помалкивать. Если б я знал, что Элмар с тобой уже говорил, я бы промолчал. Он и в этот раз сказал лучше всех. Нагляднее и тактичнее… Пойдем-ка лучше спать.
Они забрались под одеяло и молча затихли, прижавшись друг к другу. Потом Диего вдруг сказал:
– Да что мы, в самом деле, как в последний раз… Ничего ведь еще не случилось. Это я так, на всякий случай. От Мафеевых снов еще никто не умер, почему я должен быть первым? Обойдется как-нибудь.
– А что он видел? – спросила Ольга, вспомнив, что сны маленького эльфа действительно предвещали не смерть, но тоже достаточно трагические события, если вспомнить, к примеру, Элмара. – Если это не страшно, почему ты так расстроился?
– В общем, ничего смертельного… Но просто не хочу я всего этого опять, мне и одного раза хватило с головой. Я все еще отлично помню, что такое раскаленное железо, и нет у меня желания освежать в памяти это незабываемое ощущение. Что мне так везет на всякое дерьмо? То ли правда в мире есть некое равновесие, и все отпущенное мне счастье я выбрал за первые двадцать пять лет жизни, а все плохое осталось на потом? Или я грешил слишком много и чересчур нагло, и теперь за это расплачиваюсь? Или какая-нибудь женщина, обойденная моим вниманием, прокляла меня? А может, чей-то ревнивый муж?… Ольга, да ты что, плачешь? Брось ты это дело, а то я сам зареву. Все обойдется. Вырвусь как-нибудь. Или сам сбегу, или ребята отобьют… Лишь бы не покалечили. Ольга, если мне яйца отрежут, ты меня не бросишь?
– Но ведь немного фантазии у тебя останется? – улыбнулась сквозь слезы Ольга, вспомнив одно из его изречений.
