Майкл Муркок - В поисках Танелорна
– Это последний подвиг Вечного Воителя на службе человечеству. Круг замкнулся. Понимаете ли вы, что я хочу сказать, Эрекозе?
Эрекозе опустил голову.
– Да.
– И теперь настает время последнего испытания, того, что освободит вас от проклятия.
– Освободит нас?
– Это свобода для Вечного Воителя, Эрекозе, и для всех тех, кому он служил на протяжении многих веков.
На лице Эрекозе мелькнула тень надежды.
– Но свободу еще надо заслужить, – предупредил его Дух Рунного Посоха. – Это еще не конец.
– Но что я должен сделать?
– Скоро узнаете. А сейчас… смотрите.
И мальчик направил свой посох на статую Элрика. Они не сводили с него глаз.
Глава третья
СМЕРТЬ БЕССМЕРТНОГО
У них на глазах статуя спустилась со ступеней, черты ее лица были неподвижны, движения неуклюжи… Затем лицо облеклось плотью, хотя по-прежнему оставлось белым, точно слоновая кость. Доспехи сделались черными, и перед ними оказался живой человек, который, однако, их не видел.
Пространство, окружающее Хоукмуна, тоже изменилось, и он ощутил, как что-то притягивает его к тому существу, в которое превратилась статуя. Как будто лица их соприкасались, хотя существо по-прежнему как будто и не подозревало о его присутствии.
И Хоукмун увидел мир глазами Элрика. Хоукмун стал Элриком, и Эрекозе тоже.
Он извлек Черный Меч из тела своего лучшего друга. В глазах его стояли слезы. Наконец клинок расстался с трупом. Он отбросил его прочь, и меч упал со странным глухим звуком, но потом шевельнулся, заскользил к нему. Клинок остановился, словно наблюдая за хозяином.
Воитель поднес к губам большой рог и глубоко вздохнул. Теперь у него было достаточно сил, чтобы протрубить в него, хотя только что он был еще очень слаб, но теперь к нему перешла сила убитого.
И родился звук, могучий и одинокий. Потом он оборвался, и на каменистую долину пало безмолвие. Тишина ждала, повиснув на вершинах далеких гор. В небе, поначалу незаметно, а затем все быстрее и отчетливее стал вырисовываться какой-то силуэт. Огромная тень, которая внезапно перестала быть тенью, обрела контур и стала заполняться более мелкими деталями. Один штрих здесь, другой там, еще один… И вот перед ним возникла гигантская рука, которая держала весы, чьи чаши бесцельно колебались. Затем колебания замедлились, и чаши обрели совершенное Равновесие.
Зрелище это даровало ему некоторое утешение, и он выпустил рог.
– Ну, это хоть что-то, – услышал он собственный голос. – И если даже это иллюзия, то, по крайней мере, она утешает.
Но когда он обернулся, то увидел, что меч взмыл в воздух по собственной воле и теперь угрожает ему.
Бурезов!
Черное лезвие вошло в него, вонзилось прямо в сердце, выпило душу. Слезы покатились из его глаз, в то время как меч выпивал ту часть его существа, которая никогда не могла познать покоя.
Он умер.
Умер и вновь стал Хоукмуном. Стал Эрекозе.
Два аспекта единой сущности видели, как меч покинул тело последнего из великих императоров. Меч начал менять форму, принимая человеческий облик.
Это было то самое существо, которое Хоукмун увидел на Серебряном мосту, увидал позднее на острове, и существо это улыбалось ему.
– Прощай, друг, – воскликнуло оно. – Я был в сотни раз хуже тебя.
И существо устремилось в небеса с демоническим хохотом, насмехаясь над Космическим Равновесием, своим старинным врагом.
И оно исчезло, и исчезло все вокруг. И лишь статуя Мелнибонэйского принца вновь оказалась на своем постаменте.
Хоукмун задыхался, словно только что едва не утонул. Сердце его колотилось как безумное. Он видел, что лицо Оладана дергается в тике, видел, как морщит лоб Эрекозе и потирает подбородок Орланд Фанк, и лишь Дух Рунного Посоха оставался спокоен. Что же касается Джона ап-Райса, Эмшона д'Аризо и Брута Лашмарского, то они, судя по всему, ничего странного не заметили.
– Ну вот и подтверждение! – воскликнул Эрекозе. – Это странное существо и Меч – суть одно и то же.
– Зачастую да, – подтвердил мальчик. – Но бывает и так, что дух его не обитает в мече целиком. Канаджа был не только мечом.
Он сделал приглашающий жест.
– Взгляните еще.
– Нет, – попятился Хоукмун.
– Смотрите.
Еще одна статуя сошла с места.
Мужчина был хорош собой, хотя у него был всего один глаз и одна рука. Он знавал любовь, знавал страдание, и первая научила его, как выносить второе. Черты лица его были спокойны. Где-то поодаль мерно бились о берег морские волны. Он вернулся к себе.
И вновь Хоукмун был поглощен им, точно так же, как Эрекозе. Корум Джайлин Ирси, Принц в Алом Плаще, последний из вадхагов, который, отказавшись испытывать страх перед красотой, пал ее жертвой, который отказался испытывать страх перед своим братом и был предан. Отказался испытывать страх перед Арфой и был убит ею. Он наконец вернулся к себе, изгнанный оттуда, где ему не было места.
Он выехал из леса и оказался на побережье. Он ждал отлива, чтобы тот открыл ему дорогу на гору Мойдель, где он познал счастье с женщиной из расы мабденов. Короткая жизнь ее давно оборвалась, и он остался один, поскольку подобные союзы редко завершаются рождением детей.
Воспоминания о Медбх давно умерли в нем, но Ралину, маркграфиню Востока, он не мог забыть всю жизнь.
Из-под земли возник перешеек, и он направил по ней своего коня. Замок на горе Мойдель был давно покинут, и теперь в нем царило запустение, и ветер нашептывал свою бесконечную песню среди высоких башен.
На другом конце песчаной косы, у ворот, ведущих во двор замка, он увидел существо и узнал его… Кошмарное создание сине-зеленого цвета на четырех ногах. У него было четыре мускулистых руки. На лице, лишенном носа, чернели два отверстия ноздрей над широким ртом, искаженным в ухмылке, обнажившей длинные острые клыки. Огромные глаза сверкали подобно самоцветам. С пояса свисали мечи, выкованные из неведомого металла. Это был Квилл, потерянный бог.
– Приветствую тебя, Корум!
– Приветствую тебя, Квилл, истребитель богов! А где твой брат?
Он был рад увидеть вновь своего прежнего, не всегда верного союзника.
– Он как обычно занят своими делами. Мы умираем со скуки и подумываем о том, чтобы покинуть эту Вселенную. Нам нечего здесь делать, точно так же, как и тебе здесь не место.
– Да, мне говорили об этом.
– Думаем отправиться куда-нибудь, быть может, ко времени ближайшего Совмещения, – Квилл указал на небо. – Следует поторопиться.
