Тэд Уильямс - Грязные улицы Небес
Она кивнула.
— Прямо как цветок.
Приподняв голову, я увидел за спиной девушки старомодный камин. Над ним висел впечатляюще большой календарь майя, сделанный из красной глины.
— Красивая вещь, — сказал я. — Он настоящий?
Поузи оглянулась, близоруко прищурилась и пожала плечами. Вероятно, большую часть времени она носила контактные линзы.
— Я не знаю. Бабушке и дедушке нравилось путешествовать по разным странам. Они часто привозили сувениры. Мне кажется, эта штука откуда-то из Мексики.
Я осторожно перевел беседу с малознакомой для Поузи темы. Меня интересовала информация, которой она, возможно, вообще не обладала. Мне хотелось знать, почему ее дед совершил самоубийство. Естественно, я не стал задавать прямых вопросов.
— Все культурное сообщество повергнуто в шок, — произнес я скорбным тоном. — Ваш великий дедушка был прекрасным человеком. Казалось, что он знал, к чему стремился. Он ценил свою жизнь.
Я понизил голос до уважительного шепота.
— Мне не хотелось бы совать нос в чужие дела… И я обещаю, что это не войдет в статью… Скажите, он чем-то болел?
Она покачала головой:
— Я так не думаю. Во всяком случае, он никогда не рассказывал мне о болезни.
— А у него было доверенное лицо?
— Какое лицо?
Мне захотелось застонать, но вместо этого я поднялся на ноги и начал прохаживаться по комнате. Попутно я осматривал книжные полки и незаметно (по крайней мере, мне так казалось) фотографировал их мобильным телефоном.
— Я говорю о доверенном лице. О человеке, с которым он делился своими секретами. Какой-нибудь близкий друг, коллега или духовник?..
— Священник?
Она смущенно хмыкнула:
— Это было бы смешно. Мой дед ненавидел религию. Он говорил, что почти все беды на свете из-за нее. Религию выдумали, чтобы дурачить людей и выманивать их деньги.
Я кивнул.
— Ну, тогда забудем о священнике. И все же ваш дедушка имел много друзей. Его все уважали и любили. Неужели вы не видели рядом с ним людей, с которыми он советовался, принимая трудные решения?
Девушка не понимала моего намека. Я хотел выяснить, какие люди могли бы рассказать мне об Эдварде Уолкере. Нет, она не была глупой — скорее, оцепеневшей от горя. Проходя мимо нее, я уловил запах шерсти, исходивший от ее свитера.
— Я знаю нескольких его друзей. В основном из «Эйч-Ти».
— «Эйч-Ти»?
Мой вопрос удивил ее.
— Я имею в виду «Холо-Тех». Компанию, которую он основал.
— Да-да, конечно. Я просто не расслышал с первого раза.
Нужно выполнять домашнюю работу, Доллар!
— Еще был один красивый африканец. Никак не вспомню его фамилию.
— Африканец?
— Да, какой-то доктор. Он часто навещал моего деда. Их беседы длились часами. Я видела его пару раз. Красивый пожилой мужчина. Кто-то говорил, что он приехал из Англии. Но дедушка сказал, что он из Африки.
— Вы не могли бы узнать его фамилию? Вдруг он вспомнит уникальные моменты, которые дополнят нашу статью.
Поузи закатила глаза и посмотрела в окно.
— Только не сейчас. Ко мне должны прийти гости.
Она взглянула на часы.
— Я жду их с минуты на минуту.
Намек был понят. Направляясь к двери, я вытащил из бумажника визитную карточку.
— Если вы вспомните имя того африканского джентльмена или что-нибудь интересное, позвоните мне или отправьте сообщение. Договорились? Вы оказали огромную помощь.
— Да, если вспомню, позвоню, — ответила она.
В своей жизни я слышал и менее охотные согласия — правда, забыл, когда именно.
Выйдя из дома, я открыл «молнию» и осмотрел двор Уолкера во вневременном измерении. Команда зачистки поработала на славу. От ужасной кончины Трававоска не осталось никаких следов. Не найдя ничего полезного, я вернулся в реальный мир и направился к своей машине. Пора было отправляться на встречу с Клэренсом.
Не проехав двух кварталов, я заметил, что за мной следили. «Хвост» был таким очевидным, что я не знал, смеяться мне или тревожиться. Если меня преследовали опытные люди, то они, вероятно, специально хотели, чтобы их засекли. Значит, они не думали, что я могу предпринять какие-то контрмеры. Мне не нравились такие шутки. Подъезжая к Университетскому проспекту, я решил проверить своих оппонентов. Красная машина, гнавшаяся за мной, имела низкую посадку и чрезмерное количество хромированных деталей. Из-под ее капота выступала какая-то штука, похожая на совок. Я подумал, что даже архидемоны Ада не были настолько умны, чтобы просчитать мой маневр. Не став выезжать на проспект, я переехал через мост и, как вы уже могли догадаться, помчался к жилищному товариществу Рэйвенсвуд, которое располагалось напротив тенистого Пало Альто. В шестидесятых годах это место пережило настоящий Ренессанс, но его лучшие дни давно закончились. Богатые жители товарищества переместились по другую сторону магистрали, забыв о прежних соседях. С тех пор к востоку от Набережной обосновалась бедность. Наверное, жителям Рэйвенсвуда было досадно смотреть на роскошь Пало Альто и сияющие башни Берегов, возвышавшиеся на севере. Это как быть единственной некрасивой девушкой в команде чирлидеров.
Небесное воинство имело убежище в Рэйвенсвуде — неброскую квартиру в жилом комплексе на Бэй-авеню. Моя хитрость заключалась в том, что парковка имела электронные ворота. Я набрал код и спустился в подземный гараж, затем быстро направился к заднему выходу и, оказавшись на соседней улице, объехал вокруг здания. Автомобиль, висевший у меня на хвосте (пламенно-красный «Понтиак Джи-Ти-О»), все еще стоял на подъездной дорожке у ворот парковки. Заметив меня, водитель попытался сдать задним ходом, но моя машина перекрыла ему дорогу. Я спокойно сидел, ожидая его дальнейших действий. Парень вновь подтвердил свой дилетантский статус. Он вышел из «Понтиака» и, держа одну руку за спиной, важно зашагал ко мне по пологой рампе. Это был молодой худощавый юноша, одетый, как звезда хип-хопного гетто. Наверное, вы тоже видели таких: повернутая набок бейсбольная кепка, толстые цепи на шее, мотня штанов на уровне колен. Но он был белым — таким же, как парень на коробке «Квакер оутс».[9]
— Что ты творишь? — крикнул он. — Эй, мужик, ты заблокировал мою тачку!
Когда юноша приблизился, я вышел из машины.
— Что ты говоришь?
Похоже, он портил свою психику какой-то вредной дурью. Парень переминался с носков на пятки ног, словно ему хотелось отлить лишнее. Его рука по-прежнему оставалась за спиной. Взглянув ему в лицо, я увидел одну из тех маленьких китайских бородок (реденьких и покрытых пухом, как у гусениц), которые всегда заставляли меня предполагать, что это пропущенные места при бритье подбородка.
