Анджей Сапковский - Кровь эльфов
— Мне через два дня надо в Даэвон попасть! — разорался эконом, подсовывая рыцарю под нос короткую, покрытую зарубками палку с выжженным знаком. — Если спознюсь, коморник мне башку свернет! Я буду жаловаться комесу!
— Жалуйся сколько влезет! — засмеялся рыцарь. — Только, советую, сначала набей себе портки соломой. У комеса нога тяжелая! А сейчас тут командую я, потому что комес далеко, а на твоего коморника мне… О, Унист! Кого это ты ведешь, сотник? Еще один купец?
— Нет, — засмеялся сотник. — Ведьмак. Геральт из Ривии зовется.
К удивлению Геральта, рыцарь широко улыбнулся, подошел и протянул руку.
— Геральт из Ривии, — повторил он, продолжая улыбаться. — Слышал о вас, к тому же от достойных людей. Что вас привело сюда?
Геральт объяснил, что именно. Рыцарь перестал улыбаться.
— Неудачно вы попали. В неудачное время. И в неудачное место. У нас тут война, господин ведьмак. По лесам валандается банда скоя’таэлей, не дальше как вчера мы схватились с ними. Вот дождусь подкрепления, и начнем облаву.
— С эльфами воюете?
— Не только. Да вы что, ведьмак, о белках не слышали?
— Не слышал.
— Где же вы гуляли последние два года? За морями? Потому как у нас тут, в Каэдвене, скоя’таэли позаботились, чтобы о них говорили. Да уж, позаботились, и недурственно. Первые банды появились, как только вспыхнула война с Нильфгаардом. Воспользовались, треклятые нелюди, нашими трудностями. Мы бились на Юге, а они начали на тылы наскакивать. Рассчитывали, что Нильфгаард нас разобьет. Ну и принялись вопить о конце человеческой власти, о возвращении давних порядков. «Людей — в море!» — вот их клич, под такой убивают, жгут и грабят.
— Это ваша вина и ваша ныне забота, — угрюмо заметил эконом, похлопывая по бедру заостренной палкой, знаком своих функций. — Ваша, вельможев и рыцарев. Вы нелюдей угнетали, жить им не давали, вот и получаете теперича. А мы завсегда тут грузы возили, и никто нас не задевал. Нам армия ни к чему.
— Что правда, то правда, — сказал один из купцов, молча сидевших на лавке, — белки не страшнее разбойников, что тут по дорогам шастали. А за кого эльфы сперва-то взялись? Именно за разбойников. Да.
— А какая разница, кто меня стрелой из кустов пырнет — разбойник или эльф? — сказал вдруг мытарь с перевязанной головой. — Крыша, которую мне посередь ночи над головой запалят, одинаково горит, ей без разницы, в чьей руке была головня. Говорите, господин купец, мол, скоя’таэли не хуже разбойников? Враки! Разбойникам нужна была добыча, эльфам — кровушка людская. Дукаты есть не у каждого, а кровь в жилах… Значит, говорите, пусть голова болит у знати? Это вранье еще поболе. А лесорубы, которых постреляли на вырубке, а винокуры, которых посекли на Буках, кметы из подожженных сел — их-то вина в чем перед нелюдями? Жили, трудились вместе по-соседски, и вдруг, на тебе, стрела в спину… А я? В жизни ни одного нелюдя не обидел, а гляньте, лоб поранен краснолюдским палашом. И если б не воины, на которых вы брешете, лежать бы мне сейчас под тремя вершками дерна…
— Именно. — Рыцарь в желтой тунике снова ударил по столу рукой. — Мы защищаем вашу паршивую шкуру, милостивый государь эконом, от тех, как вы изволили выразиться, угнетенных эльфов, которым, как вы утверждаете, мы не давали жить. А я вам другое скажу — слишком уж мы их распустили. Попустительствовали, смотрели на них как на людей, как на ровню, а теперь они наносят нам удар в спину. Нильфгаард им за это платит, голову дам на отсечение, а дикие эльфы с гор снабжают оружием. Но настоящая опора у них те, кто постоянно живет среди нас: эльфы, полуэльфы, краснолюды, гномы и низушки. Эти укрывают, кормят, поставляют добровольцев…
— Не все, — отозвался второй купец, худощавый, с благородными, совсем не купеческими чертами лица. — Большинство нелюдей порицают белок, благородный рыцарь, и не желают иметь с ними ничего общего. Большинство лояльны и порой платят за это непомерно высокую цену. Вспомните бургграфа из Бан Арда. Он был полуэльфом, а призывал к миру и сотрудничеству. Погиб от предательской стрелы.
— Которую, вероятно, выпустил сосед низушек либо краснолюд, а ведь небось тоже лояльным прикидывался, — насмешливо бросил рыцарь. — По мне, так нет среди них ни одного лояльного! Каждый… Эй! Это еще кто?
Геральт обернулся. У него за спиной стояла Цири, одаривая всех бирюзовым взглядом огромных глаз. В чем-чем, а в том, чтобы двигаться, не привлекая к себе ничьего внимания, — в этом она действительно преуспела.
— Она со мной, — объяснил Геральт.
— Хм… — Рыцарь смерил Цири взглядом, потом повернулся к купцу с благородным лицом, явно видя в нем наиболее серьезного оппонента. — Да, уважаемый, не говорите мне о лояльных нелюдях. Все они — наши враги, просто одни более, другие менее удачно прикидываются, будто все наоборот. Низушки, краснолюды и гномы жили меж нами в течение столетий, казалось бы, в относительном согласии. Но стоило эльфам поднять головы, как и они тоже схватились за оружие — и в леса. Говорю вам, напрасно мы попустительствовали свободным эльфам и дриадам. Не трогали их леса и горные анклавы. Им, видите ли, этого было мало, теперь они вопят: «Это наш мир. Вон отсюда, приблуды!» О боги, мы им покажем, кто пойдет вон, а от кого тут мокрого места не останется! Потрепали мы шкуру нильфгаардцам, теперь примемся за бандитов!
— Нелегко напасть на эльфа в лесу, — бросил ведьмак. — Да и за краснолюдом или гномом я бы в горы не пошел. И крупные у них отряды?
— Не отряды — банды, — поправил рыцарь. — Банды, милсдарь ведьмак. До двадцати голов, порой больше. Они такую шайку называют «рабочая бригада». Этакое гномовское словосочетание. А в том, что напасть на них нелегко, вы правы, сразу видно — спец. Гоняться по лесам да камышам бессмысленно. Единственный способ — отрезать от тылов, изолировать, лишить пищи. Взять за глотку тех нелюдей, которые им помогают, что по городам живут, поселкам, деревушкам и фермам…
— Проблема в том, — сказал купец с благородными чертами лица, — что все еще неизвестно, кто из нелюдей помогает, а кто нет.
— Значит, хватать всех подряд!
— Так, — криво усмехнулся купец. — Где-то я уже это слышал. Всех за глотку — и в рудники, в огороженные лагеря со сторожевыми вышками, в каменоломни. Невинных тоже. Женщин, детей. Так?
Рыцарь вскинул голову, схватился за рукоять меча, бросил резко:
— Именно так и не иначе! Деточек пожалели, а сами будто только родились, уважаемый. Перемирие с Нильфгаардом — штука хрупкая, вроде яичной скорлупы, не сегодня-завтра война может вспыхнуть заново, а на войне всякое бывает. Если нас побьют, думаете, что станет? Я вам скажу — эльфовские «бригады» выйдут из лесов, причем во множестве, в силе, и ваши лояльные тут же к ним присоединятся. Все эти лояльные краснолюды, дружественные низушки — все они, думаете, станут болтать о мире, о дружбе? Нет, уважаемый. Они станут животы нам вспарывать, кишки выпускать, именно их-то руками Нильфгаард и расправится с нами. И утопят они нас в море, как обещают. Нет, цацкаться с ними нельзя. Либо они, либо мы. Третьего не дано.
