Кэтрин Куртц - Легенды Дерини
С торжественным видом он обернулся к возлюбленной, чтобы произнести слова вечной клятвы.
Единая плоть навсегда, под защитой самого Бога, — они могли с уверенностью смотреть в будущее. Разумеется, никто не мог знать, что уготовано им впереди, но сейчас ни один из них не думал об этом. Все было в руках судьбы и в воле Господней.
«Deo volente», — подумал Дункан и взял за руку женщину, которую обещал любить вечно.
Мелисса Хоул
«Дугал при дворе»[4]
1116 год
Как это часто случается, автора данного рассказа подвиг на его написание незначительный эпизод, мельком упомянутый мною в одном из романов. Это было детское воспоминание Дугала Мак-Ардри, близкого друга юного короля Келсона. Впрочем, сейчас нам лучше предоставить слово самому автору, она куда красноречивее меня сможет рассказать о том, как появился на свет этот небольшой шедевр:
«Я вернулась домой из колледжа на День Благодарения в 1984 году, когда внезапно в местной книжной лавке обнаружила на полке роман «Сын епископа». Я была в восторге, что вышла новая книга о Дерини, немедленно купила ее и прочитала за один вечер. Дугал отныне стал моим любимым персонажем, и я нарадоваться не могла, что рядом с Келсоном появился другой герой его возраста, в дополнение к более взрослым персонажам, действовавшим в первой трилогии о Келсоне.
Та сцена, что подхлестнула мое воображение и послужила поводом к написанию этого рассказа, произошла в королевской усыпальнице, когда Дугал вспоминает о том, что король Брион был добр к нему, после того как мальчик уронил полное блюдо с фазанами, в первый раз, когда прислуживал за пиршественным столом. Мне тут же захотелось побольше узнать об этом происшествии: чтобы маленькому мальчику доверили тащить огромный тяжелый поднос с едой, — это ведь означает буквально напрашиваться на неприятности! Так кто мог поручить Дугалу такую ношу? Произошло ли это по недосмотру, в кухонной суете и суматохе, или тут было что-то посложнее?
«Здесь явно что-то кроется», — подумалось мне. Вопросы и предположения теснились в голове, и в конце концов я написала летом 1985 года исходную версию рассказа «Дугал при дворе». В ту пору я еще не бывала ни на одной конференции по фантастике, в глаза не видела журнала «Архивы Дерини» и понятия не имела о том, что другие поклонники также пишут свои рассказы о Дерини. Надежды когда-нибудь лично познакомиться с Кэтрин у меня было столько же, как получить аудиенцию у Папы Римского. Все время, пока я писала этот рассказ, я не переставала виновато спрашивать себя: «Правильно ли я поступаю? Имею ли я право делать это и не нарушаю ли каких-то законов? Вдруг появится полиция, охраняющая авторские права, и наденет на меня наручники?» Но эти мысли скоро улетучились из головы, потому что я получала огромное удовольствие от самого процесса написания этой истории.
В 1997 году по Интернету в группе новостей alt.books.deryni я узнала, что отныне изданием журнала «Архивы Дерини» занимается Джулиана Туми. В предыдущие годы я несколько раз посещала занятия по писательскому мастерству в Футхиллском колледже, где обучалась у прекрасной наставницы, Лауры Шиф, которой, к несчастью, больше нет с нами. Я подумала, что, возможно, журналу подошел бы мой старый рассказ «Дугал при дворе» и вытащила его на свет божий. Даже спустя десять лет он показался мне вполне пристойным и, благодаря писательской технике, почерпнутой из уроков Лауры, я постаралась улучшить его стилистически. Я переписывала и исправляла его несколько раз, пока не сделала таким, каким вы можете прочесть его сегодня, — но изначальный замысел остался прежним. Собаки в решающей сцене появились сами по себе, клянусь, что я их не высвистывала… Но как только они возникли, то сразу стало ясно, что это — именно то, что надо. Ни одна уважающая себя собака не станет благовоспитанно лежать под столом, когда по полу рассыпались дюжины запеченных фазанов…»
Лорд камерарий Ремутского замка ударил в пол своим тяжелым посохом.
— Милорды! Миледи! Их величества король Брион и королева Джехана и его королевское высочество принц Келсон!
В толпе, в самом дальнем конце парадного зала вместе с отцом и старшим братом Дугал Мак-Ардри тотчас преклонил колени, однако вскоре осторожно поднял веснушчатое лицо, чтобы понаблюдать за происходящим. Король с королевой своим величием затмевали всех, кто появился в зале прежде них. В своих алых, расшитых золотом и серебром одеждах, с изукрашенными самоцветами коронами, они являли собой воплощение царственности и величия.
Однако больше всего внимание Дугала привлек принц Келсон. В мире Дугала все важные и значительные персоны были взрослыми, и потому он решил, что наследный принц Гвиннеда также должен быть мужчиной зрелых лет, но оказалось, что принц — всего лишь мальчик, на год или два старше самого Дугала. Невольно выпрямившись, Дугал вывернул шею, чтобы получше разглядеть проходящего принца. Он любовался пурпурной шелковой туникой Келсона и серебряной короной у того на голове, покуда кто-то не дернул его за запястье, вновь принуждая склониться в поклоне. Отец взирал на него с непривычной суровостью, и даже Майкл, любимый старший брат, нахмурил брови. Дугал быстро смекнул, что не будь вокруг столько благородных господ, его бы точно ждала хорошая оплеуха.
Он стыдливо повесил голову. И в самом деле — надо же было уставиться на принца, словно у него мозгов не больше, чем у Уота, деревенского пастуха-простофили…
«Никогда из меня не выйдет хорошего пажа», — горестно подумал Дугал.
Ему, в общем-то, совсем не улыбалось становиться пажом при дворе короля Бриона, но никто и не спрашивал, хочет он этого или нет. Сыновьям Каулая Мак-Ардри, главы клана Мак-Ардри, графа Транши, положено безропотно исполнять свой долг.
Он останется пажом до одиннадцати или двенадцати лет, когда наконец станет оруженосцем. После этого его назначат в услужение к кому-то из рыцарей, вплоть до восемнадцати лет, когда он пройдет посвящение. Но оба этих повышения еще предстоит заслужить: задаром ему никто ничего не предложит. И не приведи Господь Дугалу оступиться, иначе он сильно огорчит всех домашних, начиная от отца и заканчивая кухарками и мальчишками на конюшне. Для сына главы клана опозориться просто немыслимо. Он должен завоевывать уважение к себе.
«Десять лет», — подумал Дугал и не удержался от тяжкого вздоха. Десять лет служения простирались перед ним бесконечной чередой унылых дней, подобно тюремному приговору, а ведь на самом деле пройдет даже больше десяти лет, ведь ему лишь после Нового года исполнится восемь…
