Николай Романов - Император
И вообще, признаемся себе окончательно: в том, что она вышла замуж за Стародубского, виноват только и только сам Осетр. Был бы обычным человеком, все бы получилось иначе. Поженились бы, и кормила бы она сейчас Приданникова-младшего. И молоко это вызывало бы у Осетра не ревность, а, наверное, совсем другое чувство…
Его мысли снова шли по кругу, возвращаясь к былым раздумьям, но для него они были слишком важны, чтобы он упрекнул себя в этом.
Оказывается, думаешь иногда одно и то же, снова и снова, и это совсем не кажется тебе потерей времени…
В общем, утром третьего дня после возвращения в Петергоф император послал молодой княгине Стародубской сообщение.
«Яночка! – гласило оно. – Прости меня, пожалуйста! Я очень хочу тебя видеть! Буду тебя ждать завтра в то же время и в том же месте».
День прошел как во сне. Ожидание следующего дня стало главным его содержанием. Император опять занимался обычными государственными делами, но все это делал как будто бы и не он. А он просто надеялся на предстоящую встречу, и больше ему, по большому счету, ничего не требовалось.
Вечером ему стало казаться, что его ждет очередной «вещий» сон, трагический и однозначный.
И сон приснился. Только он был не о будущем, а о прошлом. О том памятном пляже на Дивноморье. И трагизма в нем было не больше, чем лет в комариной жизни. А счастья – тысяча веков…
Наконец завтра наступило. И, томительно ожидаемый, пришел час начала недальнего путешествия. Снова Найден отвез императора по знакомому уже маршруту, а на лице пассажира «выросла» так понравившаяся Яне борода.
Мотаясь перед входом в гостиницу «Скрынников», Осетр провел последние минуты перед встречей едва ли не в горячке.
Никогда бы не подумал, что с ним может твориться подобное. И даже не было ни малейшего желания сказать себе «Росомаха, ржавый болт тебе в котловину! Возьми-ка себя в руки!»
Потому что он сейчас был не «росомаха» и не император!
Она опоздала всего на две минуты, и все эти две минуты Осетр был ни жив ни мертв. А потом будто солнце во второй раз взошло…
– Здравствуй, Остромирушка! – прошептала она. – Любимый мой!
– Здравствуй, Яночка! – отозвался он. – Единственная моя!
Взявшись за руки, двое проскочили мимо знакомого портье, влетели в лифт и сразу же принялись обниматься…
И пришло время всему. И было, как в прошлый раз. Но опять – будто впервые в жизни!
Правда, сильно он ее сегодня не тискал, и молочного половодья удалось избежать. Так, чуть-чуть…
А потом она лежала у него на груди. Гладкая, как кошка. И жмурилась от удовольствия – как кошка.
А ему просто было хорошо. И не было в памяти ни родной империи, ни ВМО, ни Засекина-Сонцева, ни ВКВ… И наплевать на это хотелось с высокой колокольни!
А потом она перестала жмуриться и прошептала:
– Я так по тебе скучаю, Остромирушка! Это просто какой-то ужас! Я готова бегать к тебе хоть каждый день! Вот только муж быстро заметит!
– А хочешь, я отправлю его в служебную командировку? – спросил Осетр напрямую. – Куда-нибудь подальше, на край Вселенной…
Она замерла. Некоторое время лежала недвижно. И словно бы даже не дышала. Лишь сердце ее колотилось – наверное, пыталось вырваться из оков семейной жизни, на желанную свободу.
Потом она вздохнула глубоко-глубоко, будто вынырнула со дна моря.
– Нет, – сказала она тихо. – Не надо. Он-то ведь ни в чем не виноват.
«Никто ни в чем не виноват, – подумал Осетр. – Но ведь так просто не бывает. Виновные есть всегда».
Впрочем, насчет своего мужа она была абсолютно права.
Угораздило парня жениться на девице, которую любит император и которая отвечает ему взаимностью. Вот же судьба!
И вообще, получается, что судьба во всем и виновата.
Осетру на мгновение стало не по себе. И чтобы заглушить шевельнувшийся в сердце страх, он сказал легкомысленно:
– Ладно, не стану я его трогать!
– Спасибо! – отозвалась она шепотом.
Ему показалось, что она сейчас добавит «ваше императорское величество», но, в отличие от первой гостиничной встречи, она обошлась без этикетных обращений.
И Осетр был ей за это благодарен. Как и за все остальное…
А потом снова было расставание, которое не было нужно ни ему, ни ей, но без которого было не обойтись.
Увы, любое свидание неизбежно заканчивается разлукой – даже если она временная, и скоро будет новая встреча.
Найден на сей раз не улыбался…
Глава тридцатая
За государственными делами и любовными встречами Осетр не забывал и о «росомашьих» тренировках.
Едва ли не каждое утро, перед завтраком, он отправлялся в спортивный зал и непременно брал с собой Найдена.
Размявшись, сходились в схватках, укладывая друг друга на маты вертушкой князя Романа и иными приемами рукопашного боя. Потом хватались за холодное оружие – от самурайского комплекта дайцю[2] до обычных фрагербритских шпаг. Каждое второе занятие заканчивалось в тире – палили по поясным мишеням из лучевиков и огнестрелов.
Однажды, по окончании стрельбы, Найден, занимаясь разборкой и чисткой древнего пистолета Макарова, хитро посмотрел на Осетра и сказал с энтузиазмом:
– Слушай-ка, твое величество… Есть мнение, что тебе не мешало бы обзавестись супругой.
От неожиданности у Осетра перехватило горло, и он закашлялся, судорожно и долго. А откашлявшись, сказал:
– Это у кого такое мнение?
Найден хитро улыбнулся:
– Пока у меня. Но скоро и другие об этом заговорят.
– С чего ты взял? Рано мне еще жениться!
– Ты император, твое величество. Ты должен в первую очередь заботиться об империи. А забота об империи включает в себя и заботу о наследнике. Как только у тебя появится наследник, у некоторых кандидатов на трон мгновенно исчезнут основания надеяться на это.
– Убью гада! – сказал Осетр.
– Убивай, твое величество! – сказал Найден без улыбки. – Но задумайся о том, что я тебе сказал.
Осетр задумался. И очень скоро сообразил, что весьма возможным результатом его встреч с Яной может стать рождение у нее еще одного ребенка, в котором генетическая экспертиза может признать сына нынешнего императора. И в этом случае, как когда-то с сыном графини Елены Шуваловой, могут возникнуть сложные политические коллизии, весьма опасные для самого ребенка.
И в конце очередной встречи, когда Яна, умиротворенная, лежала на его груди и нежно поглаживала широкое «росомашье» плечо, он заговорил с нею.
– Слушай, Яночка… Мы с тобой это… Когда мы с тобой делаем это… – Он не мог подобрать подходящие слова: они потерялись и никак не желали найтись. И он ляпнул напрямик: – В общем, ты не залетишь, случаем?
