Юрий Никитин - Истребивший магию
Она отшатнулась, на него смотрела в ужасе:
— Кто ты?
Он пожал плечами:
— Человек. За которым ты увязалась.
Она возразила горячо:
— Я ни за кем не увязывалась!.. Ты спас меня от волков, я решила, что с тобой безопасно пройти часть пути, такой и от медведей отобьется с легкостью…
— Медведи не ходят стаями, — напомнил он.
— Зануда, — сказала она. — Значит, эти звери напали не случайно? Они искали тебя?
— И нашли, — уточнил он.
Она все еще вздрагивала, страх остался в огромных глазищах, а щеки бледные, но голос почти не дрожал, когда она сказала торопливо:
— Значит, ты с кем-то ведешь борьбу?
— Ни с кем не веду борьбу, — ответил он.
— Но почему тогда…
— Я веду борьбу с чем-то, — уточнил он.
Она всплеснула руками:
— Тебя не понять!.. Но я… ладно, до города уже близко. Дойдем все-таки вместе, без тебя будет еще страшнее. Надеюсь, теперь нападут не скоро.
— Кто знает, — ответил он задумчиво. — Кто знает…
— Ну ты же сам сказал!
— Я сказал, — уточнил он, — эти не нападут. А вот другие…
— Нападут?
— Обязательно.
— Ты умеешь говорить приятное!.. Когда нападут?
Он сдвинул плечами.
— Если окажутся под рукой, то прямо сейчас. Если далеко…
Глава 15
Она с надеждой смотрела в темное звездное небо, скорее бы рассвет, в ночи везде черно и везде страшно, из-за деревьев высовываются костлявые руки, из кустов кто-то неотрывно смотрит, в траве что-то сопит, а над головой пролетело нечто огромное и жуткое…
Олег на обратном пути вслушивался, иногда опускался на корточки и щупал землю, взгляд становился отстраненным, словно в этот момент волхв уходит мыслью в неведомые дали.
Однажды он что-то проворчал, лицо стало довольным, выпрямился и взялся за амулеты на груди. Барвинок внимательно следила, как он вытащил один, зажал в ладони и произнес короткое заклинание.
Земля под ногами дрогнула, Барвинок услышала далеко-далеко в глубине сочный треск, словно лопнул переспелый арбуз, мощно загудело, донесся неясный шум.
Олег прислушался, лицо прояснилось.
— Ну вот и все, — произнес он довольно. — Все!
Она смотрела, как он небрежно отшвырнул камешек, теперь этот амулет бесполезен, поправил лук за плечом.
— Что все? — спросила она почти враждебно.
— Это сделано, — пояснил он. — Берем коней и едем в город. Хотя можно и поспать остаток ночи, если хочешь.
— Хочу, — сказала она. — Глаза слипаются, и я устала. Но лучше поедем. Я не желаю быть с тобой ни минуты больше, чем необходимо.
— Тогда в путь, — согласился он.
— Чем раньше выедем, — сказала она уже без надобности, — тем быстрее расстанемся.
Он кивнул, хотя мог бы и поспорить немного, бесчувственный чурбан, для приличия или вроде того, хотя вообще-то с такой красоткой не должен бы расставаться добровольно. Тем более так равнодушно. Чурбан, настоящий чурбан.
Обратный путь показался втрое короче, к тому же небо за это время на востоке посветлело, впереди заблистали крыши домиков села. Из некоторых труб уже вьются синеватые дымки, рачительные хозяйки пекут хлеб, чтобы свежий к завтраку, горячий и с подрумяненными корочками, потом успеть сварить борщ, мужчина должен уйти в поле сытым и готовым к работе.
Дальний край земли заискрился, показался оранжевый краешек солнца. По темной земле побежали радостные золотые ручейки, выжигая остатки тумана и сырость отступающей ночи.
Ее ноги подгибались, она тащилась из последних сил, уже ничего не видя и не слыша, но перехватила его взгляд, с удивлением отметив сочувствие и даже вроде некое расположение.
— Чего уставился?
— Устала? — спросил он.
— Нисколько, — отрезала она.
— Гм, — произнес он задумчиво. — Так идем спать или нет? Или, как ты настаиваешь, все-таки поедем?
— Поедем, — проговорила она с трудом. — Видеть тебя не хочу…
Он усмехнулся, к ним начал приближаться добротный дом, хотя здесь все добротные и примерно одинаковые, словно Кривой Корень старался, чтобы из жителей никто не превосходил друг друга.
Только шуток в самом деле нет, мелькнуло у нее, этот зеленоглазый заметил сразу. Неужели жители такого богатого села несчастны, как намекает противный волхв? Только потому, что их сделали богатыми, добрыми и честными?
Олег отворил калитку, нет даже щеколды, любой заходи и рви яблоки, золотой песок искрился и вкусно поскрипывал под ногами, когда он прошел на крыльцо и постучал в дверь.
— Открыто, — донесся голос.
Олег крикнул:
— Прости, но мы торопимся.
Феофил вышел не скоро, заспанный и с всклокоченными волосами. На гостей посмотрел привычно приветливо и спросил совсем не сонным голосом:
— Так сразу и уедете? Хотя бы позавтракать!.. Моя жена готовит очень хорошо…
Олег пробормотал:
— В селе все готовят очень хорошо. Верно?
Хозяин кивнул, подтвердил с готовностью:
— Да, это же хорошо?
— Замечательно, — ответил Олег. — Только теперь будете готовить по-разному.
Они вместе спустились с крыльца, Барвинок дождалась, когда вдвоем вывели под уздцы лошадей: могучего битюга волхва и стройную поджарую лошадку с умными глазами и красивым телом скакуна.
— Ой, — сказала она восхищенно, — это ты?
Олег посмотрел на нее, на коня, снова на Барвинок.
— Нет, — объяснил он обстоятельно и терпеливо, — это лошадь.
Она отмахнулась.
— Я говорю, это ты сам выбрал такую?
— Не нравится?
— Что ты, просто чудо!
— Да, — согласился Олег, — я такой.
— Вообще-то, — уточнила она, — я говорила про лошадку, но и ты, ладно уж, тоже чудо. Хоть и не такое.
— Всякий человек, — изрек он невозмутимо, — чудо. И других чудес ему не надо.
Феофил помог оседлать лошадку для женщины, на Олега посматривал тревожно, наконец спросил шепотом:
— А что значит, что бабы снова начнут готовить… по-разному?
— То и значит, — ответил Олег.
— Ну что, что?
— Ты понял правильно, — ответил Олег.
Феофил пугливо огляделся по сторонам, спросил еще тише:
— Неужели…
Олег кивнул.
— Ты не дурак, все понял. Только почему боишься говорить вслух?
Феофил прошептал:
— Когда начинаешь думать, что раньше было лучше, голова болит просто жутко. И чем больше думаешь, тем болит сильнее. Иногда просто раскалывается! А как только решишь, что сейчас лучше, сразу перестает.
Олег спросил хмуро:
— Смертные случаи были?
Хозяин сразу потряс головой:
