Евгений Старухин - Лесовик-3
— А вот, собственно, и наш новый постоялец, — произнесла брюнетка.
— Что же вы так, Евгений Георгиевич халатно относитесь к вашему контракту? — ехидно поинтересовалась вторая.
— Что вы имеете в виду? — настороженно поинтересовался я в ответ.
— Вы обещали Александре Олеговне явиться вчера после завтрака на составление вашей психологической карты.
Чёрт, а ведь и правда обещал зайти к психологам для прохождения тестов. Что‑то я с этой игрой начинаю забывать элементарные вещи. А ведь раньше никогда на память не жаловался.
— Извините, но вчера после завтрака у меня не получилось, но могу зайти сегодня.
— Уж сделайте одолжение, зайдите к нам после завтрака, не забудьте, — всё так же ехидно заметила так и не представившаяся женщина, выходя из корпуса, — До свидания, Наталья. С вами, Евгений Георгиевич не прощаюсь, надеюсь, на этот раз вы своё обещание сдержите.
Мда, не сильно приятная женщина.
— Женя, не обращай на неё внимания, у нашей Жанны завышенное эго. Мир просто обязан вращаться вокруг неё. Единственными авторитетами для неё являются Александра Олеговна, её руководитель, и Алексей Осипович, наш директор. И да, ты же не против, что я тебя Женей называю? Нина говорила, что ты мальчик хороший, адекватный, но увлекающийся.
— Нет, я ничего против не имею. А что еще про меня тёть Нина говорила?
— Хм, вот о том, что ты такой любопытный, она точно не упоминала. Беги уже завтракать, а то вон живот к спине прилип, — живот, словно услышав такую нелестную характеристику, требовательно зарычал, а моя собеседница улыбнулась. Причём улыбка её была не насмешливой, а ласковой, — Вот видишь, твой живот полностью со мной согласен, так что беги, не заставляй его ждать больше необходимого.
Я отправился в столовую. На улице неожиданно оказалось солнечно. Вчерашние лужи ярко сверкали, отражая еле тёплые, но по — прежнему яркие лучи. Пять минут прыжков между лужами, и я уже входил в столовую.
— Доброе утро, Валентин Павлович, — поприветствовал я гардеробщика.
— И вам доброго утра, Евгений, — поприветствовал он меня в ответ, — Как спалось на новом месте?
На секунду я задумался, откуда он знает, что я ушёл из деревни и спал в лесу, но потом понял, что он имеет в виду совсем другое. Мда, похоже, мания преследования у меня прогрессирует семимильными шагами. Впрочем, не мудрено, после такого‑то письма от Димыча.
— Спасибо, хорошо, — улыбнувшись, ответил я.
Если гардеробщик и заметил паузу между своим вопросом и моим ответом, то виду он не подал.
— Ну, не смею вас отрывать от столь важного дела, как приём пищи, тем более что сегодня вы без верхней одежды.
Кивнув, я проследовал в зал. В столовой сегодня народу было заметно больше. Занят был, чуть ли не каждый второй столик. Да и компаний за столиками появилось больше, одна компания была настолько обширной и живой, что даже соединили три столика вместе. Оценив габариты сидящих за этим столиком, мне показалось, что именно этих товарищей Толик именовал реставраторами. На раздаче я взял чрезвычайно вкусный даже на вид омлет, овсяную кашу, творожную запеканку, кисель и сырники. Приземлился неподалёку от реставраторов, уж очень любопытно было послушать, о чём они разговаривают.
— Жендо — о–ос! Привет! А ты ранняя пташка! Я тебя чуть не упустил, — раздался возглас от входа в столовую. Толик медленно, но верно, приближался. Толику идти до меня было далековато — уселся я за одним из самых дальних столиков от входа.
За соседним столиком началось оживлённое обсуждение.
— Похоже, Помело себе новую жертву нашёл.
— Спорим, что это вон тот малый, рядом с нами!
— Согласен.
— А почему именно он?
— А он здесь явно новенький. Не припомню я здесь никого, кто бы правильно по утрам питался, с кем я ещё не знаком, кроме него. Да и прижух он, когда Помело объявился.
Толик пока шёл до меня здоровался с каждым сидящим. Мда, он, похоже, действительно местная знаменитость. На раздаче он на поднос забросил себе только пару бутербродов с сыром и маслом и кофе. Он плюхнулся на стул напротив меня.
— Ну что, Жендос, какие планы на сегодня?
Прожевав остатки омлета, оказавшегося действительно вкусным, я ответил:
— Поход к психологу.
— К тёть Шуре, что ли? Мировая мадама, никогда не прочь поговорить, жалко, что у неё работы многовато.
От соседнего столика внезапно раздалось:
— Слышь, Помело, дай парню спокойно поесть. Ему сейчас ещё перед Александрой Олеговной язык стирать до костей, не мучай парня заранее.
— Дядь Слав, вот скажите, а вас Мама в детстве не учила, что в чужие разговоры без приглашения вмешиваться не принято? — не остался в долгу Толик.
— Поговори мне ещё, шкет, — говоривший был больше меня в ширину раза в полтора, а ведь я далеко не самый хлипкий, Толиков же в нём могло поместиться два — два с половиной, — Я же тебя плевком перешибить могу, чего ты выпендриваешься?
— Вячеслав, а ведь он прав, не след в чужую беседу мешаться, — заговорил самый старший на вид из компании, — Анатолий, прошу прощения за прерванную беседу, — он перевёл взгляд на меня, — Евгений, правильно? — получив мой утвердительный кивок, продолжил, — Евгений, у тебя я тоже прошу прощения. Вячеслав?
— Да ничего страшного, дядь Радомир, мы не обижаемся, наоборот хотели бы к вам присоединиться. Вон Жендос вчера весь вечер вами интересовался. Прямо замучил вопросами. Чуть ли не слёзно умолял, познакомь, да познакомь. Всю плешь проел.
Я несколько ошалел от такой вольной трактовки моего вопроса о том, кто такие реставраторы.
— Что ж, интерес к восстановлению родных обычаев похвален. Приглашаем тебя Евгений на наши занятия, приходи, когда пожелаешь, будем рады. Анатолий покажет тебе, где нас можно найти.
— Конечно, покажу, что там показывать‑то! Любой местный знает, где вас найти можно. А если и не знает, так по звону железа вас всегда найти можно.
— Приятного аппетита вам, други, — немного поклонившись, сказал Радомир.
К моему удивлению, Толик поднялся и ответил таким же поклоном, но чуть ниже.
— Благодарим!
Я решил последовать примеру товарища и повторил за ним процедуру. Чай спина не разломится, а человеку приятно будет. На это Вячеслав хмыкнул, Радомир же, не поведя даже ухом, встал из‑за стола и пошёл на выход. За ним потянулись и его товарищи. Вячеслав уходил последним, напоследок ещё раз хмыкнув.
— Ну как? Согласись, козырные перцы? Радомир, так вообще — песня. Таких колоритных товарищей ещё поискать. Он словно из древне — славянских лесов сбежал. Что самое интересное, это его настоящее имя, я узнавал. Он мне ещё как‑то заливал, что Иисуса Христа на самом деле Радомиром звали, а его назвали в честь него, прикинь? А вообще чрезвычайно эпический дядька… А как он мечами машет, ты бы видел. Сразу двумя руками орудует, да так, что мельницы позавидовать могут. Ему бы в руки венчик, масло бы из молока, наверное, сбить смог. А вообще у них весело. То мордобой идёт до кровавых соплей, то песни поют, то хороводы водят, то на мечах дерутся. Впрочем, об этом я уже говорил. А ещё Радомир столько сказок разных знает, интересных, заслушаться можно. Правда он их былинами зовёт, но, по — моему, от сказок они ничем не отличаются. Те же богатыри, красавицы, чудовища, приключения. Обидно только, что Радомир не терпит, когда его перебивают. Я один раз во время сказки задал парочку накипевших вопросов, так меня едва взашей не погнали, заявляя при этом, что в сказке все ответы есть, а я невнимательно слушал. Ещё и угрожали, что если опять перебивать буду, то меня пускать не будут. Ну, вот скажи мне, неужто сложно было ответить на пару вопросов? Что, язык отвалился бы? А сказки у него и правда прикольные, пока слушаешь, кажется, что так и было всё, как он говорит. Правда потом подумаешь, там не сходится, тут не сходится, здесь не так, тут чужие уши торчат. Впрочем, что мы всё о них да о них. Ты мне лучше расскажи, зачем тебя к тёть Шуре несёт‑то?
