Воскрешение - Юрин Денис Юрьевич

Аламез давно не торговался, и надо сказать, не испытывал от раскачивания цены то вверх, то вниз никакого удовольствия. Хотя запросы продавца были и грабительскими, но моррон давно бы прекратил противный ему торг, если бы имел при себе чуть больше денег. На данный момент в его руке было зажато всего пять золотых монет – все, что у него при себе осталось после недавнего воскрешения. Этой суммы как раз хватило бы на оплату того снисхождения, что Грабл тратил на него свое драгоценное время, и за нож, но покупать простенькое оружие практически за пять золотых, то есть раз в десять дороже того, что оно на самом деле стоило, Дарк даже считал неприемлемым и оскорбительным.

– Нет уж, дружище, забирай свое добро! – изобразил злость и раздражение Аламез, продолжая нарочито медленно стягивать через голову колющуюся, мешковатую робу. – Я к те пришел, я-то, дурак, думал, у тебя настоящий товар, а все то же самое барахло я в любой лавке за три золотых куплю. Оружейники народец не привередливый, они мне еще в ножки за милость поклонятся!

– Ага, поклонятся-поклонятся, прям, пополам переломятся и лбы об пол расшибут! – съехидничал Грабл, ничуть не напуганный подобным заявлением. – Ты сам, мил-человек, чудаком огородным назвался, вот я и вижу, что так оно и есть! Да пока ты торговаться с ними станешь, они мальчонку подручного за стражей пошлют, поскольку сомневаюсь я сильно, чтоб разрешение на оружие и на броньку у тя водилось. Деньжат с тя сгребут. Почему бы не взять, коли дают? А как только ты из лавчонки выйдешь, тя тут же и схватят. За ножичек, не спорю, ничего те не сделают, а вот кольчужка – совсем иное дело. В тюрьму по такому пустяку не сведут, излупцуют так, што и как звать-то тя забудешь!

– Десять монет за все, так уж и быть, дам, – твердо заявил Дарк, выслушав весьма убедительную и вполне правдоподобную речь оппонента. – Пять сейчас и пять к полудню принесу. Я кошель Фанорию на сохранение оставил, он подтвердит, что я слово держу и заплатить в состоянии.

– Во, клиент наглющий какой пошел! – громко расхохотался Грабл, хлопнув ладонями по своим толстым коленкам. – Мало того, што денег не имеет, так еще и торгуется, времечко мое зазря тратит! Ты, паря, видать, то ли совсем обнаглел, то ли просто дурной! Я лично склоняюсь ко второму, посколь ни один человек в здравом уме и трезвости башки своей не скажет, где и кому кошель свой оставил…

– Не туда ты клонишь, не туда… не о том речь держишь! – произнес Дарк, выслушав торговца и со злости, исключительно ему наперекор, принялся снова надевать только что снятую робу, решив твердо стоять на своем. – Десять монет, пять возьми. – Моррон небрежно бросил на стол горстку золотых. – А все остальное к полудню у тебя будет!

– Пятнадцать, – покачал головой выставивший встречное условие Грабл, – пять ты уже заплатил, еще десять внесешь. И то лишь потому, што настроеньице у меня сегодня што-то хорошее. Вишь, как я расщедрился, аж товар первому встречному в кредит отпускаю!

– Смотри, от щедрот своих не лопни! – процедил сквозь сжатые зубы Дарк, быстрым шагом направившись к двери.

Затянувшиеся торги все-таки вывели Аламеза из состояния душевного равновесия, пробудили в нем иррациональный гнев. Он всю жизнь искренне ненавидел алчных торгашей, готовых за лишнюю монету вылизать языком сапоги сильного и придушить слабого; унижаться и унижать, притом упиваясь своим искусством пронырливости и словоблудства. Дарк почувствовал, что если не удалится прямо сейчас, то не выдержит и прирежет торгаша. С одной стороны, такой поворот событий имел бы свои плюсы: он сберег бы деньги, да и помародерствовал бы в подвальчике всласть, однако, с другой стороны, ни первое, ни второе не стоило того, чтобы настраивать против себя весь преступный мир Альмиры. Слишком много народу видело, как он уединился с Граблом. В течение ближайших дней и ночей его бы искали почти все шайки и банды Старого города, а когда бы нашли, учинили бы жестокую расправу. Смерти моррон не боялся, но она расстроила бы все его планы.

– Эй, што нервный такой?! Погодь, куда побег?! – раздался за спиной уже достигшего двери Аламеза полный искреннего удивления голос дельца. – Разговорчик-то наш еще того, не окончен!

– И о чем же нам еще говорить? – пренебрежительно бросил Дарк через плечо и взялся за ручку, но дверь оказалась запертой.

– Шибко не дергай! Все равно не сломаешь, а коли попортишь, так я с тя еще и за ремонт вычту. Я человек основательный, на нужные в деле вещицы не скуплюсь, так што и замок, и петли самой двери по крепости под стать!..

– Ну, и о чем же нам с тобой беседовать прикажешь? – Дарк повернулся к хозяину подвала лицом и в голове прикинул, как скоро, если что, он сможет вытащить из-за голенища нож: быстрее, чем делец схватит с ближайшего к нему стола дубину, или нет.

– Да, есть тут вопрос один… я бы даже сказал, вопросище, – напустил на себя важности величественно оглаживающий бородку делец. – Ты сюда вернись, в дверях што проку стоять? Хоть разговорчик наш злодей какой не подслушает, не сможет, если даже очень захотца, посколь и дверь хороша, и стены толсты, но кричать о важных делах я с малолетства не приучен и отвыкать от привычки этой полезной не собираюсь.

Решив, что в сокращении дистанции нет ничего страшного, Дарк приблизился к восседавшему на скамье Граблу на расстояние всего в два шага и, подобрав полы робы, медленно опустился на табурет. Такая диспозиция была даже выгодней для моррона: сидя, он мог гораздо быстрее выхватить нож из сапога и в резком, внезапном выпаде перерезать горло собеседнику еще до того, как рука Грабла сделает движение в сторону стола, на котором лежали крошечные арбалеты и кинжалы. Тактическое преимущество было на стороне Аламеза, но, похоже, Грабл не собирался ни нападать, ни утомлять посетителя длинными речами.

– Есть дельце одно, и выгодное, и по твоему душегубскому профилю, – без прелюдии, сразу перешел к сути толстощекий корчмарь. – Куш получишь такой, что на всю жизнь хватит. Об услуге этой персоны важные попросили, а слово они держать умеют, поверь!

– Глупо верить человеку, которого видишь впервые, или такой дурачок тебе как раз и нужен? – убедительно изобразил недоверие с легким оттенком обиды Аламез, хотя на самом деле был рад, что корчмарь и контрабандист в одном лице, посчитав его или небрезгливым наемником, или вообще платным убийцей, решил привлечь к темному делу. Возможно, это была ниточка, за которую грех не потянуть.

– Мне нужны руки, которые мечом владеть умеют, а с дураками дел никогда не имел, себе дороже в сто крат выходит… Послушай, то, что мы друг друга не знаем, даже лучше. Сделаем дело, награду получим и разбежимся на все четыре стороны без шума, болтовни и лишних вопросов.

– На четыре не получится, нас всего двое, – пошутил Дарк, но был удивлен без заминки полученным ответом.

– Нет, нас с тобой семеро будет! Все пришлые, все рубаки отменные, в том сомнений нет! И всем очень хотца подзаработать. Дело непростое, врать не буду, персону, точнее, персоны, за чьими душами мы придем, жертвами никак не обозвать, посколь они тоже бойцы бывалые, но ведь согласись, нечасто мастерам клинка случай выпадает от пятнадцати тысяч золотом заработать.

– И почему же «от», почему не точная сумма? – нахмурил брови моррон, пораженный неслыханной щедростью заказчика и пока еще не разобравший, говорит ли Грабл правду или просто пытается сыграть на его жадности. Это ведь так просто посулить золотые горы, а затем, свершив чужими руками всю грязную работу, перерезать исполнителям горло и прикопать на одной из свалок возле своего кабака.

– Клиенты сто тыщ обещались дать. Я, как глава, себе четверть сразу беру, а все остальное поровну поделим… – тут же пояснил Грабл, а затем утешительно добавил: —…между выжившими. Вишь, я от тя не скрываю, что противник силен!

– Кто же эта жертва и кто ее столь щедрый недруг? – попытался расспросить дельца Дарк, но тот, конечно же, не собирался открывать ему все карты.