Хозяйка кофейной плантации (СИ) - Тартен Шарлота

Он разворачивает меня, прижимая спиной к своей груди. Кладёт руки на грудь, лаская ставшие такими чувствительными полушария моей груди. Его ладони скользят вниз, оставляя раскалённой кожу бёдер. Я, не в силах сдерживаться, трусь бёдрами о его восставшую плоть.

Я смотрю на него осоловевшими глазами. Во рту пересохло. Тело отяжелело от ласк, тепло внизу живота, свернувшееся в тугой и болезненный узел требует разрядки.

Внезапно одним ловким сильным движением, он поднимает меня, усаживая сверху на свои бёдра, слегка раскачивая меня. Задав нужный ритм, Мигель возвращаются к исследованию моего тела, уделяя больше внимания моим слегка увеличившимся полушариям.

Наши чувства оголены, как электроды, чуть-чуть и будет короткое замыкание. Неудовлетворённое возбуждение требует немедленного выхода.

— Боже, я мечтал об этом, лёжа долгими ночами в каюте, — возбуждённо произносит он. Из его груди вырываются довольные стоны.

Я медленно, дразня его, провожу язычком по контуру его ушей, слегка прикусывая мочку. Не отрывая взгляда от его горящих желанием глаз, начинаю раскачиваться, ускоряя ритм этого древнего, как мир танца и уношусь вместе с ним в безумстве страсти на самую вершину наслаждения.

Глава 41

Я не сплю, нахожусь в том сладком состоянии дрёмы, когда ощущаю сильные руки Мигеля, прижимающие меня к груди, но в то же время витаю в мечтах, как в облаках.

Стук в дверь грубо возвращает меня к реальности. Мигель что-то сонно бубнит лишь, сильнее стискивая меня в объятиях.

— Дон Мигель, вас спрашивают, — будит мужа голос рабыни из-за двери.

Мигель издаёт рык, поразительно похожий на медвежий и недовольно открывает глаза.

Меня посещает дежавю. Точно так же несколько месяцев Мигель уходил в плавание.

— Что опять? — беспокойно спрашиваю я мужа.

— Нет, не опять, я же обещал, что никуда больше не уеду, — легонько, словно прикосновение крыла бабочки, он целует меня в губы.

Интересно, кто его так срочно требует? И значит, что-то важное, раз Мигель так быстро собирается.

— Так кто тебя зовёт? — обеспокоенно спрашиваю я.

— Фернандо ждёт в столовой, — ошарашивает меня муж. — Хочет рассказать, как он справлялся с фазендой.

Посмотрите, какой важный, а Фернандо дундук, так и хочется стукнуть его по голове. Ну, скажите, с какого перепуга нестись сломя голову едва начав передвигаться?

— Так, он же ещё очень слаб, нельзя ему столько ходить и сидеть, — обеспокоено, как курица-наседка, квохчу я. — Его же почти два месяца выхаживали, а он хочет себя угробить.

Я соскакиваю с постели и начинаю натягивать на себя одежду.

— Помоги, — прошу я Мигеля, повернувшись к нему спиной и перекинув волосы себе на грудь, освобождая доступ к шнуровке платья. — Зашнуруй платье.

Муж терпеливо помогает мне одеться, но уже даже по тому, как он поправляет мне платье, я понимаю, что Мигель очень недоволен.

Запретит идти с ним? А мне необходимо услышать, что расскажет Фернандо. Наверняка у него уже есть версии, кто мог совершить нападения и больше, чем уверена, он считает, что это дон Смит. Этот славный безобидный толстячок, который так стремится быть мне полезным. Джон Смит заменил мне отца, и я решительно отказываюсь считать его преступником.

— А куда это ты так спешишь, что даже не ждёшь горничную, чтобы одеться нормально, — тщательно скрывая раздражение, которое всё же проскальзывает в голосе, спрашивает Мигель.

— Я хочу пойти с тобой, — разворачиваясь к нему лицом, улыбаюсь я.

— Это исключено, — жёстко говорит Мигель и моя улыбка медленно сползает с лица, словно надеясь, что он одумается. — Это мужской разговор, а тебе следует заняться своим огородом, я привёз тебе саженцы кофейного дерева.

Медленно дышу, чтобы не сорваться. Обычно я очень бурно реагирую на дискриминацию по половому признаку, но тут даже не знают, что это такое. Принцип их жизни: «мир женщины — это её муж, её семья, её дети и её дом».

— Мигель, я уже засадила кофейными деревьями три плантации, — с гордостью говорю я. — Мы собрали и обработали около ста мешков кофе для продажи в Европу.

В его глазах вспыхивает любопытство, но с истинно мужским превосходством Мигель говорит:

— Это так интересно, расскажешь о своей игрушке потом.

Господи, дай мне сил, чтобы не сорваться и не закатить скандал. А так хочется!

— Это не игрушки, Мигель, это будущее Бразилии, — глубоко вдохнув, чтобы сохранить спокойствие говорю ему я. — Сахар, кофе и золото сделают богачом любого, кто раньше займётся разработкой этих направлений.

— Тори, потом поделишься со мной своими фантазиями, а сейчас мне пора. Фернандо заждался, а ему ты, сама говоришь, нельзя долго ждать.

Мигель захлопывает дверь перед моим носом.

— Напыщенный, самодовольный индюк, — наконец-то я могу выпустить пар, и в эмоциональном порыве я запускаю туфлей в стену.

Вот чьё тут выдержит терпение? Как бороться с этим мужским «превосходством»?

Так, нужно успокоиться и как бы это ни звучало, но пойти подслушивать. Засунуть свои интеллигентские привычки куда подальше и отправляться дышать свежим воздухом под окно кабинета мужа.

Собираю волосы в хвост, перетягивая его лентой. Надеваю лёгкие тапочки, подаренные Мигелем. В них так удобно незаметно передвигаться по дому.

Осторожно открываю дверь, чтобы она не скрипела, выскальзываю в коридор. В коридоре на полке не глядя беру первую попавшуюся книгу. До лавочки, расположенной возле кабинета мужа, я добираюсь без приключений и устраиваюсь, якобы читать.

— Это не первый такой случай, Мигель, — чтобы услышать слабый голос Фернандо, мне пришлось хорошенько напрячь слух. — Тори несколько раз пытались убить.

— Зачем я тебя оставил на фазенде? — голос мужа почему-то слишком холоден. Фернандо не заслуживает такого тона. — Чтобы ты соблазнял мою женщину?

Я закрываю рот руками, чтобы не заорать: что за вздор ты несёшь?

— Если ты такой ревнивый и недоверчивый надо было брать её с собой, — спокойно говорит Фернандо. — Если бы не моё ранение, я бы ударил тебя Мигель. Как ты вообще мог подумать такое про свою жену?

Вижу, как муж подходит к окну, я перебегаю на другую сторону, вжимаясь в стену дома, чтобы он меня не заметил.

— Про жену я как раз ничего плохого не думаю, — отвечает ему Мигель. — Я знаю, что она чиста передо мной и скоро подарит мне сыновей.

Слышу, как облегчённо вздыхает Фернандо и у меня отлегает от сердца. Слава богу, что меня ни в чём не подозревает.

— Ты знаешь мои способности, и тебя я не могу назвать другом, — продолжает Мигель. — Ты же имеешь наглость любить мою жену. Завтра же покинешь фазенду.

Я поражённо замираю. Как же я сама не заметила? А ещё говорят, что женщины чувствуют, когда мужчина влюблён. Я же проморгала особое отношение управляющего, списав его на заботу о жене друга и хозяина.

— Почему завтра? Давай уже сегодня, на ночь глядя, чтобы окончательно добить меня.

Глава 42

Я рванулась было, чтобы высказать Мигелю всё, что думаю о его эгоистичном поступке, замираю.

Появиться в ту минуту, это значит дать понять, что я слышала признание Фернандо. Я не готова. Это значит, что ему нужно что-то ответить, а я не знаю что.

Его признание производит для меня эффект разорвавшейся бомбы. Причём я нахожусь в эпицентре взрыва.

Никогда не рассматривала Фернандо, как мужчину. Он для меня друг, старший брат, но никак не любимый. Вот что имела в виду старая ведьма, когда повторяла, что он «мой мужчина».

Защищать его сейчас, признать, что Фернандо для меня, значит, больше, чем просто управляющий.

Господи, как же всё стало запутано с приездом Мигеля! Он мастер создавать проблемы себе и окружающим. Права была и в этом колдунья, что трудности у нас только начинаются.

Жить с ревнивцем очень сложно, развестись мы уже не сможем. Мигель, мало того что католик, так ещё и испанский гранд, а они не признают разводы.