Доставь или умри (СИ) - Шавкунов Александр Георгиевич

Стоит курьеру сдвинуться, как стрелок добьёт парня. Двое оставшихся торопливо крутят ворота арбалетов, не спуская с илмирита хищных взглядов. Стальные тетивы неумолимо вытягиваются в боевое положение.

Разбойники напали одновременно, скорее вынуждая Эллиона отскочить. Шестопёры обрушились на плечи и голову... Откинулся назад, правый ботинок взмыл вверх и ударил под локоть. Щёлкнула тетива, Эллион ухватил второго за запястье и ворот, рванул на себя.

Первый разбойник отшатнулся, выпучив глаза на руку, вывихнутую в локте и похожую на надломленную палку. Второй булькнул и обмяк, одежда на груди вспучилась бугорком и стремительно пропитывается кровью.

Курьер отшвырнул умирающего, в прыжке ударил левой ногой в живот первому. Оттолкнулся и коленом врезал в челюсть. Разбойник завалился на спину и Эллион, используя силу падения, ударил по горлу открытой ладонью. Перекатом скатился в сторону и вскочила. Арбалетчики, нещадно матерясь, целятся в него, забыв про Роана.

Щёлкнула стальная тетива, смазанный росчерк метнулся в лицо. Эллион на рефлексе отклонился, на половине движения вспомнил о том, кто за спиной. Ладонь взметнулась вверх, кожу полоснуло жгучей болью.

Арбалетчики заголосили, стрелявший бросил оружие и сломя голову ломанулся в лес. Оставшиеся двое нервно оглядываются и пятятся. Эллион недоумённо перевёл взгляд на ладонь. Меж стиснутых пальцев капает кровь. Наконечник болта торчит, сжатый в кулаке, как голова рыбы.

— Да ладно... — Пробормотал Эллион, отбрасывая болт и стараясь не смотреть на кисть.

Широко развёл руки, переводя взгляд на оставшихся разбойников, оскалился. Те попятились активнее, один не выдержал и бросился наутёк, последний продержался немногим дольше. Когда они скрылись из виду, курьер торопливо развернулся к спутникам. Роан лежит раскинув руки, на лбу пламенеет свежая ссадина. Тишь, трясясь и прижимая к груди камень, стоит над ним.

На миг сердце остановилось. Эллион вздрогнул, но заметил, как грудь парня вздымается и опадает. Живой. Девочка просто вырубила его, как смогла. Иначе он навредил бы себе, больше чем болт в плече и удар камнем.

Торопливо склонился над Роаном, осмотрел раны, принюхался к болту, не отравлен ли. Бросил взгляд на небо, луны ещё «далеко», но времени мало.

— Проклятье!

Наконечник пробил плечо и высунулся с обратной стороны, красуясь неровными гранями. Эллион выхватил нож, торопливо срезал оперение. Посмотрел в лицо, бледное, с бусинами холодного пота на лбу и щеках. Губы почти белые, глаза запали. Приподнял за шею, поднёс ладонь к обструганному древку и резко ударил. Болт скрылся в ране и вышел с другой стороны.

Роан распахнул глаза и рот, захлебнулся истошным воплем. Курьер торопливо ухватил наконечник. Выдернул болт и отшвырнул в наступающий туман. Лицо парня осталось непроницаемым, но пота стало больше, а рот распахивается всё шире. Только сейчас, в горячке, Эллион осознал, что «груз» вопит разрывая связки. Шрамы на лице наливаются кровью, она же плещет из раны на плече. Тишь подбежала и старается запихать внутрь свёрнутые травы и чистые тряпицы.

Эллион помог встать, но Роан обвис на руках, оглядываясь, как пьяный и постоянно роняя голову на грудь. Тишь вертит головой, тянет курьера за рукав и тычет пальцем на дорогу. Серебряный туман выплёскивает на камни, вздымается как живое существо. Призрачные щупальца вытягиваются к лунам. С холмов стекает белёсое марево, заполняет лес.

— Да чтоб меня... — Прорычал Эллион, волоча парня как соломенное чучело.

Глава 34

Над лесом мучительно медленно вздымаются щупальца белёсого тумана. Обе луны едва заметно смещаются; теперь их можно увидеть разом, не поворачивая голову. Роан стонет, глаза подёрнуты дымкой. Одежда на плече темна от крови, тонкие струйки сбегают по руке и срываются с пальцев на брусчатку частой капелью. Тишь на бегу срывает пучки травы и листьев с кустов, часто оглядывается.

Эллион видит беспокойство, граничащее с паникой; девочка точно знает, что случится, когда луны сойдутся. Курьер сцепил челюсти до боли и солоноватого привкуса. Парень лёгкий, куда легче, чем самая тяжёлая посылка, что ему доводилось доставлять. Сложность в том, что этот груз дёргается и стонет от боли, пытается вырваться.

Вес будто истекает из тела, ещё немного, и бежать придётся длинными прыжками. Свет от лун заливает лес и дорогу, искажает перспективу. Пахнет камедью и железом, чей вкус чувствуется на кончике языка. Волосы на руках и затылке поднимаются, а кожа по всему телу покрывается мурашками.

Дорога тянется бесконечно и будто искажается, деревья расправили ветви над ней. Листья вытянулись к тёмному небу, смотрят кончиками на Старшую Сестру и мелко подрагивают в потоках воздуха. Роан застонал громче, со лба сорвались капли пота и на мгновение застыли в воздухе, прежде чем упасть на дорогу за спиной курьера.

Кровь шумит в висках, сердце гремит о рёбра. Чувство времени смазывается, Эллион рычит и мысленно проклинает брата. Ринзан спланировал нападение, предвидя каждый шаг, не только благодаря «компасу». Подонок всегда был умным, как демон, но учение Аргантоса превратило в редкостную сволочь.

Туман занял обочины, бурлит и скапливается между деревьями, поднимаясь до нижних ветвей. В дымчатом мареве нечто двигается, приглядывается к людям. Нечто невозможное, немыслимое и существующее только на время Танца. Эллион замечает краем глаза очертания существ, и живот сковывает холодом. Это не то, с чем может справиться смертный, не то, что можно ранить или убить. Это смерть.

Тишь на бегу запнулась, рухнула лицом вперёд, за миг до удара сгруппировалась и прокатилась клубком. Вскочила на ноги и завертелась, прикусив губу. Глаза засверкали отражённым серебряным светом, и тут Эллион услышал голос из чащи и тумана. Густой и тихий, как плеск вязких болот. Слова непонятны, но в них сквозит чистейшая ненависть ко всему живому. Словно Аргантос самолично пришёл за ними, чтобы прервать мерзостно упорядоченную жизнь и заменить её томным хаосом разложения.

Эллион прибавил шага, нагнал девочку и, бросив взгляд на столбик, выглядывающий из тумана, остановился. Это не имеет смысла. Они пробежали только половину пути, а луны почти сошлись. Старшая и Младшая начинают Танец, смещаясь с орбит на круговую, преследуя друг друга, но не в состоянии сократить разрыв. Тени бегут по их поверхностям, скрывая то Старшую, то Младшую, а в некоторые моменты и обе луны. Над лесом, на месте холма, служившего группе убежищем, вздымается огромная колонна серебряного тумана.

Тихий вой разносится по земле, вместе с дрожью. Нечто двигается под пластами породы, смещается, и чувство, будто стоишь на древней трубе, в которой очень быстро течёт вода. Эллион с некоторым запозданием осознал, что так оно и есть. Танец вытягивает грунтовые воды к поверхности.

Туман подбирается к людям, а вместе с ним и тварь, прячущаяся за белёсыми клочьями. Смрад её дыхания забивает нос, вместе с вонью свежей крови. Эллион медленно опустил Роана, окончательно потерявшего сознание, на дорогу. Сглотнул сухой ком. Стиснул кулаки и принял стойку. Левый кулак на уровне пупка, а правый отведён к груди. Полная готовность получать и наносить удары, чтобы на него не прыгнуло из дымки. Это бесполезно, но он не собирается умереть, склонив голову.

— О, Илмир... — слова слетели с немеющих губ, — В час страха, сохрани мою решимость. О, Бог Знания, сохрани мою историю для братьев и не дай сгинуть в безвестности. Пронзи Тьму мечом своим, коим являюсь я.

Взгляд впился в надвигающийся вал тумана, из стиснутых кулаков закапала кровь. Эллион чуть сгорбился, только в сказках и балладах герои умирают с прямой спиной. Да он и не герой. Ох, Илмир, дай нанести хотя бы один удар!