Джон Толкин - Властелин Колец
Они вышли из Белой Башни, двигаясь, словно на похоронах, наружу, во тьму, где туча, нависшая над головой, была освещена снизу тускло-красными сполохами. Тихо пересекли они большой внутренний двор и по слову Денетора остановились рядом с Засохшим Деревом.
Стояла полная тишина, если не считать доносившийся снизу, из Города, шум битвы, и они слышали, как вода печально капает с мёртвых сучьев в тёмный пруд. Затем они вышли из ворот Цитадели, где часовые уставились на них в изумлении и ужасе, пока они проходили мимо. Свернув на запад, они подошли наконец к дверям в тыльной стене шестого круга. Их называли Фен Холлен, потому что они всегда стояли закрытыми и открывались только для похорон, и лишь Владыка Города мог пользоваться этим путём да те, кто носили знаки могил и ухаживали за домами мёртвых. За дверями шла петляющая дорога, которая, часто поворачивая, спускалась в узкую лощину под тенью отвесной стены Миндоллуина, где стояли особняки мёртвых королей и их правителей.
В маленьком домике рядом с дорогой сидел привратник, который со страхом в глазах вышел им навстречу, неся в руке лампу. По приказу Правителя он отпер двери, которые беззвучно распахнулись назад, и они вошли, взяв у него лампу. На дороге, спускающейся между древними стенами и многоколонными балюстрадами, чьи очертания неясно вырисовывались в колеблющемся луче лампы, было темно. Их неспешные шаги разносились гулким эхом, пока они шли вниз, вниз, и, наконец, очутились на Безмолвной улице, Рат Динен, среди тускло белеющих мавзолеев и пустых залов, и скульптурных изображений давно умерших людей; и они вступили в Дом Правителей и опустили свою ношу.
Пин, беспокойно озираясь вокруг, разглядел, что он в просторном сводчатом покое, задрапированном глубокими тенями, которые отбрасывала на остающиеся скрытыми стены маленькая лампа. И смутно виднелись ряды столов, высеченных из мрамора, и на каждом столе лежала спящая фигура со скрещенными руками и с каменной подушкой под головой. Но один стол, совсем рядом, стоял широкий и пустой. На него по знаку Денетора положили Фарамира и рядом с ним его отца, и укрыли их обоих одним покрывалом, после чего встали рядом, склонив головы, как плакальщики у смертного ложа. Затем Денетор тихо сказал:
— Мы будем ждать здесь. Но не посылайте за бальзамировщиками. Принесите нам легко воспламеняющиеся дрова и сложите их вокруг нас и под нами, полив маслом. И когда я прикажу, бросьте факел. Сделайте так, и не говорите со мной больше. Прощайте!
— С вашего позволения, господин! — проговорил Пин, развернулся и в ужасе выбежал из дома смерти. "Бедный Фарамир! — думал он. — Я должен найти Гэндальфа! Бедный Фарамир! Сдаётся, что леченье ему нужнее слёз. Ох, ну где же мне найти Гэндальфа? В гуще событий, я полагаю, и у него не будет времени для умирающих и безумцев".
У двери он обратился к одному из слуг, который остался стоять на страже.
— Ваш хозяин не в себе, — сказал он. — Не спешите! Не приносите сюда огня, пока Фарамир жив! Не делайте ничего до прихода Гэндальфа!
— Кто хозяин Минас Тирита? — возразил человек. — Владыка Денетор или Серый Странник?
— Судя по всему, Серый Странник или никто, — ответил Пин и помчался обратно по улице и затем вверх по петляющей дороге со всей быстротой, на которую были способны его ноги, миновал поражённого привратника, выскочил за двери и бежал до самых ворот Цитадели. Когда он проносился мимо, часовой окликнул его, и Пин узнал голос Берегонда.
— Куда ты бежишь, мастер Перегрин? — крикнул он.
— Искать Митрандира, — ответил Пин.
— Поручения Владыки безотлагательны и не могут задерживаться из-за меня, — сказал Берегонд, — но скажи мне быстро, если можешь: что происходит? Куда пошёл мой господин? Я только что заступил на пост, но слышал, что он прошёл к Закрытой Двери, а перед ним люди несли Фарамира.
— Да, — сказал Пин, — к Безмолвной улице.
Берегонд склонил голову, чтобы скрыть слёзы.
— Говорили, что он умирает, — вздохнул он. — И вот он мёртв.
— Нет, — сказал Пин. — Ещё нет. И я думаю, что даже теперь его смерть можно предотвратить. Но Правитель Города пал раньше своего города, Берегонд. Он не в себе и опасен. — Пин быстро рассказал о странных словах и поступках Денетора. — Я должен немедленно отыскать Гэндальфа.
— Тогда тебе надо спуститься вниз, в битву.
— Я знаю. Правитель отпустил меня. Но, Берегонд, если сможешь, сделай что-нибудь, чтобы остановить происходящий ужас.
— Правитель не дозволяет тем, кто носит чёрное с серебром, оставлять свой пост ни в коем случае, разве что по его личному приказанию.
— Что ж, тогда тебе придётся выбирать между уставом и жизнью Фарамира, — сказал Пин. — И что касается устава, то я думаю, что ты имеешь дело с безумцем, а не с господином. Я должен бежать. Я вернусь, если смогу.
И он помчался дальше, вниз, вниз, к внешнему кругу города. Мимо пробегали спасающиеся из пожара люди; некоторые, видя его ливрею, поворачивались и что-то кричали, но он не обращал внимания. Наконец Пин миновал Вторые Ворота, за которыми между стен металось большое пламя. Однако всё казалось странно тихим. Не было слышно ни боевых криков, ни звона оружия. Затем внезапно раздался наводящий ужас крик и тяжёлый удар, сопровождавшийся глубоким гулом. Заставив себя идти дальше вопреки новой вспышке страха и ужаса, которая пробрала его дрожью почти до колен, Пин обогнул угол, скрывавший от него площадь за Воротами Города. И замер. Он нашёл Гэндальфа, но отпрянул назад, прячась в тени.
Большой штурм шёл с полночи без перерыва. Рокотали барабаны. Враги, отряд за отрядом, наседали на стены с севера и юга. Появились огромные животные, похожие в красном зареве на движущиеся дома, — мумакили Харада, которые тянули сквозь проходы между огней высокие башни и орудия. Однако их капитана особо не заботило, чем они занимаются и скольких могут убить: цель его была только проверить силу обороны и удержать гондорцев занятыми сразу во многих местах. Свой тяжелейший удар он собирался обрушить на Ворота. Сделанные из стали и железа и охраняемые башнями и бастионами из несокрушимого камня, они могли быть очень крепкими, и всё же это был ключ — слабейшее место во всей высокой и непробиваемой стене.
Барабаны зарокотали громче. Огни взметнулись вверх. Через поле ползли большие орудия, и в середине был огромный таран, большой, как лесное дерево сотню футов длиной, подвешенный на толстых цепях. Долго делали его в тёмных кузнях Мордора, и его ужасной голове, окованной чёрной сталью, была придана форма оскаленной волчьей морды; чары разрушения лежали на ней. Гронд называли его в память Молота Подземного Мира древности. Его волокли огромные животные, окружали орки, а позади шагали способные раскачать его горные тролли.
