Е. Кочешкова - Зумана
— А… — он замялся, боясь признаться. — Матушка, я не говорил… Мне тоже снятся дурные сны. Только я думал, это потому что… ну из-за Запределья…
— Дурные сны… — Ваэлья вздохнула и убрала с Шутова лица прядь волос, заглянула ему в глаза. — Отчасти ты прав. Тот мир не отпускает так просто. Но все же будет лучше, если сегодня вечером ты расскажешь мне об этих снах.
Он кивнул со вздохом.
— И еще, Пат. Во сне тоже можно просить о помощи, запомни это. Если ты вдруг почувствуешь, что кто-то пытается достать тебя за пределами яви, зови меня. Ты сейчас слишком слаб справляться с нападениями в одиночку. А я так понимаю, без нападений все же не обошлось, — Ваэлья оправила ворот его рубашки и вздохнула: — Тебе пора ехать. Когда вернешься, поговорим об этом. Хорошо?
— Хорошо…
Снаружи крытый экипаж ведуньи выглядел на редкость малоприметной и невыразительной коляской. Зато внутри он оказался теплым и уютным — Шут ничуть не замерз по дороге до дворца. И, наверное, именно поэтому у него было достаточно времени, чтобы перебрать в голове с десяток различных вариантов предстоящей беседы с королем. Ни один из которых, увы, не сулил ничего хорошего… Шут был почти уверен — Давиан до сих пор не простил ему спасения Руальда. После суда повелитель Белых Островов смотрел на "спасителя и героя" так, что тому хотелось забраться куда-нибудь под стол и не высовываться. Правда, во время прощального ужина короли меж собой общались уже вполне мирно, но Шут все равно обходил Давиана по кривой дуге.
Странно и тревожно было слышать теперь, что повелитель Островов ищет с ним встречи. Уж верно не с возвращением поздравить…
Королевский кабинет Брингалина оказался уютным и обжитым — совсем не таким, как Шут себе представлял. Едва переступив порог этой комнаты, он испытал странное ощущение, точно попал не в комнату, где решаются важные государственные вопросы, а в старый добрый фургон бродячего балагана, хотя ничего напоминающего жилье артистов здесь, конечно, не было.
Давиан сидел в невысоком, весьма удобном, как представлялось со стороны, кресле. Когда Шут вошел, он как раз закончил набивать трубку табаком и теперь прикуривал ее, держа в руке длинные, изящно выгнутые щипцы с ярко-красным тлеющим углем. Король кивнул на соседнее, точно такое же кресло, озаренное огнем камина:
— Садись, Патрик, — Шут сел. Он изо всех сил пытался удержать на лице то непроницаемое выражение, которое так хорошо удавалось Элее. — Холодно нынче… осень неласковая в этом году. Замерз?
— Немного… — Шут едва сумел разнять губы. Он не страдал от холода в этот момент, но все нутро его сотрясало ознобом, будто и впрямь продрог до костей.
— Рядом с тобой вино. Архейское. Очень неплохое. Еще теплое, полагаю.
Шут обернулся к длинному столу, заваленному кучей бумаг и книг. Взял кувшин и неловко плеснул себе в кубок. Держа его двумя руками, уткнулся в бронзовую посудину, с облегчением спрятав лицо за ее широким краем. Когда он попытался сделать глоток, зубы стукнули о металл и Шут обреченно понял, что его внутренний озноб прекрасно заметен со стороны.
— Отчего наша встреча так страшит тебя, Патрик? — Давиан смотрел на него спокойно и вдумчиво, едва заметно склонив голову на бок. — Ты думаешь, я причиню тебе вред?
Шут печально изогнул губы в нечто, весьма отдаленно напоминающее улыбку:
— Ну что вы, Ваше Величество… вовсе нет. Как я могу?
— Тогда отчего так старательно откладывал этот визит? — король не выглядел сердито, и в голосе его не прозвучало упрека. Шут ничего не понимал, эта встреча представлялась ему совсем другой. Не поднимая глаз, он поставил кубок на пол перед собой и тихо промолвил:
— Я не хотел расспросов. И не хотел упреков.
— Гм!.. — голос Давиана прозвучал удивленно и как будто даже весело. — За что я тебя люблю, парень, так это за простоту. Все-то ты готов выложить напрямую, честная душа… — он невесело усмехнулся и спросил почти ласково, будто у малого дитяти: — Каких упреков, Патрик?
— Ну как же… — Шут вздохнул, бросил украдкой взгляд на монарха, все еще не веря до конца в удачный исход этого разговора. — Я на суду влез и все испортил, потом казни помешал… Не за что вам меня жаловать…
— Охо-хо… — теперь настал черед Давиана вздыхать. — Дурак ты, Патрик, видят боги, как есть дурак. Ну да не беда… Главное, не подлец.
Шут нервно стиснул пальцы. Да что он знал о нем, король Давиан?.. Что он знал о тех грехах, которые камнями лежали на сердце у «дурака»?
Но продолжать эту тему король не стал. Вместо того задал совсем иной вопрос.
— Ты ведь с Элеей плывешь, верно?
Шут кивнул. А сам подумал: вот оно… Сейчас Его Величество и даст понять дурачку из Золотой, что тому совсем не место подле наследницы Белого трона… Демоны знают почему, но Шуту казалось, будто все его чувства совершенно очевидны. По крайней мере для отца Элеи.
— Мда… — Давиан смерил гостя долгим непростым взглядом. Словно пытался понять, что он из себя представляет, этот господин Патрик… Шут уже внутренне сжался в ожидании слова, резкого, как удар бича. А король отчего-то качнул головой и вздохнул еще тяжелей прежнего: — Я уверен, она рада.
Шут нервно усмехнулся.
— Мне так не показалось.
— Женщины — загадочные существа, — пожал плечами король. — Впрочем, я ее понимаю. Вид у тебя, Патрик… не для дальней дороги. И не дело тебе хворому после всего, что было, в Дикие Княжества соваться. Но, как бы то ни было, ты, похоже, накрепко связан с моей дочерью… — от этих слов Шута бросило в жар. У него почти не осталось сомнений на счет проницательности короля. — Да, я знаю, у тебя свои планы относительно этого путешествия. Но часть пути вы все же пройдете вместе. Однажды королевский шут уже доказал свою верность. Полагаю, я и в будущем могу на это рассчитывать… — внезапно король подался вперед и крепко ухватил Шута за плечи: — Береги ее, Патрик! Очень тебя прошу…
Когда Шут уже подумал, что аудиенция окончена, Давиан потянулся за кувшином и щедро плеснул себе архейского. А потом кивком головы указал своему собеседнику на его собственный недопитый кубок. Шут не стал себя упрашивать — в молчании, под аккомпанемент ветра, шумящего за окном, они сделали по глотку. Знаменитый напиток из южных уделов почти не имел вкуса…
Король вдруг встал и подошел к своему столу, решительно открыл один из ящиков. Достав что-то, пару мгновений держал неизвестный предмет в руке, смотрел на него пристально, а потом вернулся к Шуту.
— Возьми.
В открытую ладонь увесисто лег небольшой округлый предмет. Свет от камина был не слишком ярким, и Шут поднес вещицу к самым глазам. Больше всего она напоминала обычный кулон, но с крупным выпуклым узором, более подходящим для печатки — герб Белого трона в обрамлении замысловатой вязи слов из древнего наречия. Шут не настолько хорошо знал язык этого королевства, чтобы разобрать смысл незнакомых слов.
