Надежда Кархалёва - Альдана Последняя королева эпохи
На грязном буро-коричневом фоне появилось яркое пятно — Тина. Она схватила Дашку, потянула на себя, но стоять колдунья не могла. Тащить пострадавшую на себе было затеей неудачной, так как Дашка хоть и была ниже Тины на голову, но была тяжелее, а коней своих и девушка, и колдунья потеряли. Быстро подобрав посох Духа Огня, Тина попыталась создать волну пламени, но сил было недостаточно даже для вспышки.
— Что же я делаю, — опомнилась лучница. — Эй, Дарья, ты сможешь защитить нас?
Дашка удивилась сама себе, когда согласилась. Тина вложила ей в руку посох, колдунья описала в воздухе магический символ (такие могли заменять вербальные заклинания, а у неё сейчас язык заплетался, внятно она бы не произнесла нужных слов) — начался хаос.
Огонь перекидывался с ветки на ветку, с дерева на дерево. Абсолютно сухие, они загорались так, что становилось страшно даже Дашке, хоть ей собственная стихия не могла нанести вреда, и Тине, вокруг которой колдунья сделала магическое защитное поле. Крики дриад оглушали, поэтому у Дашки осталось одно только осязание. Она обняла подругу, боявшуюся гораздо сильнее, та что-то бормотала.
Когда огненная стена исчезла, перед лучницей и колдуньей стояли три хранителя закона. Дашка догадалась по обилию зелёного, цвета форменных мантий стражей порядка, Тина просто видела, но предпочла бы, чтобы на их месте была толпа разъярённых энтов.
— Вот теперь все, — констатировал один из «зелёных мантий».
— Да, сообщи своим ребятам, — кивнул другой.
В тюрьму Дашку и Тину доставили из всей банды последними. Камера, в которой друзьям предстояло ждать суда, была переполнена.
— Тина, Дарья, это вы? — донёсся откуда-то голос Вирона.
— Да, — отозвалась девушка, помогая Дашке сесть.
— Дарья что, тоже зрение потеряла? — обеспокоилась Кларисса где-то рядом.
— Ага, — такой же немногословный был ответ. — А что, многих из наших постигла такая участь? Бедняга Вирон, как я понимаю, лиц разобрать не может, кто-то ещё пострадал?
— Томас и Дмитрий, — голос старшей колдуньи удалился. — Теона хотела помочь, за это охранник её поколотил.
— Я его убью! — взвыла где-то Джессика.
— Нашу воительницу к стене приковали, — доложила Кларисса снова вблизи — значит, ходила взад-вперёд. — За попытку накинуться на охранника, когда он первый раз ударил Теону.
— Как нас вообще нашли? — недоумевала Дашка.
— Дым над лесом заметили, — сказала Кларисса как-то странно, холодно. — Все подробности в приговоре озвучат.
— В каком? — колдунья вздрогнула.
— В смертном. И, пожалуйста, помолчи сейчас, — попросила Кларисса.
Два человека обняли Дашку с двух сторон (Теона и Саша), кто-то сел перед ней (Алина). Клариссе было не по себе: то, что талантливая ученица внушила себе и старалась вбить всем, начало въедаться в её сознание. Дашка — лишь орудие, с помощью которого компания готовится уничтожить источник зла. С ней тяжело, очень. Но без неё будет совсем невозможно, когда банда доберётся до цели. Иначе можно было бросить её в первом попавшемся на пути поселении. Она хороший маг, с такой силой не пропадёт. Пропадёт компания, если будет обладательницу силы таскать за собой. Кларисса сейчас тяготилось виной, проявляющейся каждые несколько минут в новой форме. Зачем обманывала несчастного ребёнка (почему-то в девятнадцатилетней Дашке двадцатишестилетняя Кларисса видела именно ребёнка), убеждая его, что все беды, которыми его оделяли, — это не помеха на пути к цели? Вот, она уже думает про цель, хоть и благородную, но забравшуюся выше дружбы и привязанности. Уже невозможно сказать: «Какие бы катастрофы из-за тебя не случались, мы тебя всё равно любим». Нет, договорить получается только: «…это не помешает нашим планам, поэтому мы не видим ничего предосудительного в том, что тебя любим». Зачем вдруг на это чувство отвлеклась? С таким сарказмом ребёнок отзывался о готовности компании сознательно обрекать себя на трудности, потому что Друг им дороже. Это же действительно глупость! Те, кто правда думает, что цель и интересы не могут стоять превыше всего, долго не живут. С другой стороны, главный закон жизни, о превосходстве идей, — это скорее стадное чувство. Да, так жить легче, но столько при этом теряется! Эти две мысли тесно переплелись и срослись в одну, которая сидела в голове чудовищем. Оно сожрало время: Кларисса не чувствовала хода часов и удивилась, увидев, что наступила ночь и многие уже спят.
— Ты грустишь, — заметил Николас.
— Что мы наделали? — красавица-ведьма вдруг стала беспомощной.
— Похожим вопросом задавалась Тина, у бедной девочки чуть случилась истерика. — Он, сидя на каком-то тряпье, подвинулся, чтобы было место и Клариссе. — Я её успокоил. А раньше она меня побаивалась. Тина… и Динара тоже, — он на секунду прервался, сдерживая наворачивающиеся слёзы, — всегда Аните плакались.
— Она отнимает у нас всё! — колдунья вцепилась в подол собственного платья, чтобы не начать заливать эмоциями всё вокруг.
— Дарья? Не стану отрицать: не будь её с нами, смерти Динары, Аниты, Полы, Мишель, Феликса, Честера и Джейка можно было бы избежать.
— Николас, не уходи от правды. Угрозы для их жизни вообще не было бы, если бы не эта девчонка! — она прижала согнутые руки к груди, не замечая, что по-прежнему сжимает подол платья и что этим движением она обнажила ноги.
Некоторые из заключённых оживились. Кларисса, спохватившись, замахнулась, но выброса магической энергии не произошло. Раздался мерзкий хохот, от которого передёргивало, и недовольный окрик тюремщика в коридоре.
— Тут блокиратор чёрной магии где-то находится, — произнёс Николас. — Чтобы при помощи волшебства никто не сбежал.
— О, Ветры, как же мне плохо, — простонала Кларисса и прошептала следующие слова тихо, только для друга. — Как ты можешь так спокойно мне это говорить? Знаешь ведь прекрасно, для чёрного мага нет большего унижения, чем перед лицом врага оказаться без силы.
— Какие они тебе враги? — Николас улыбнулся. — Дураки они. На них и магической силы жалко.
— Это формулировка такая. Те, кого надо поставить на место, тоже входят в понятие «враги».
— Ну и что? У дураков места нет, так что ставить их некуда.
— Предположим, так и есть. Но мы не об этом говорили. А про Дарью, — Кларисса запрокинула голову, смотря в потолок, точнее, в маленькое окошко под самым потолком.
Небо было звёздное, романтически-красивое.
— А что мы можем поделать? Она нам нужна. И мне жаль её. Она могла бы чего-то добиться в жизни, а, ощутив себя виновной в гибели семерых человек, хочет сделаться незаметной.
