Елена Ларичева - Дикое сердце ветра
- Выходит, ничего, - Бартеро задумчиво почесал натертую очками переносицу.
- Мы ее сюда принесли, разморозили, хотели ощипать и в печку сунуть, - добавил другой рабочий.
- Ирзен ощипывал.
- А она вдруг ожила!
- Набросилась на него! - принялись дополнять остальные.
- Выла жутко, - продолжал Свирт. - Пока мы очнулись, она Ирзена подрала. Я стал ее к выходу гнать, она и меня задела!
- Господин Гисари, тут сам нечистый был! Он в нее вселился! - слабо подытожил повеселевший Ирзен, укрытый тремя теплыми одеялами, но все равно дрожавший.
- Да не может тварь ожить! - закивали рабочие.
- Обычно не может, - подтвердил Бартеро. - Но я слышал, что в одной из гатурьих лабораторий после пятичасовой заморозки оживали мыши.
- Так то мыши, а здесь птица. Двести пятьдесят два года - не пять часов! - возразил Свирт. Ему очень не хотелось выглядеть виновным.
- Сегодня я нашел женщину, - задумчиво продолжал Бартеро. - Она вмерзла в лед. Что если… - он поднял заблестевшие глаза на Свирта.
- Да, баба здесь пригодилась бы, - хохотнули за его спиной.
- Смотри, иная баба любого нечистого переплюнет по вредности, - рабочие развеселились. Напряжение постепенно покидало их.
- Господин Гисари, сделаем так, как вы скажете, - заверил его Свирт. - Куда идти?
- Подождите. Завтра этим займемся. Сегодня работали весь день, - Бартеро встал.
- День, ночь - все одно, - недовольно отозвались люди. - Полгода тьма!
- Ничего не поделаешь, - Бартеро надел шапку и маску. - Вот что, - вспомнил он. - Ирзен пусть отсыпается пару суток. Я сделал все, на что был способен. Но шрамы останутся. Если будут ухудшения, зовите меня или Висерна в любое время ночи.
Он вышел в метель. Придушить давно никого не хотелось, но постоять на воздухе не мешало - силы быстрее восстановятся. Завтрашний день обещал быть интересным.
Ночью ему чудился чей-то шепот. Сумбурные яркие сновидения сыпались разноцветным бисером. Последнее, что инженер запомнил, были сани, запряженная крупными белыми собаками. Звеня бубенцами на упряжи, они неслись над заснеженной равниной, над морем с наползшими друг на друга, да так и смерзшимися льдинами. Всполохи оранжево-зеленых полярных сияний освещали им путь…
- Бартеро! - Висерн тряс его за плечо. - Бартеро, хорош дрыхнуть. Тут у нас такое произошло!
Он нехотя открыл глаза и сел на кровати. От высокого воротника вязаного свитера шея нещадно чесалась. Голова после спасения Ирзена была пьяно-тяжелой, и плохо соображала.
- Я сейчас.
Он вразвалочку прошествовал к умывальнику, освежил лицо. Лезть в кабинку автоматического душа не хотелось. Холодно и некогда.
Пока Висерн терпеливо ждал, когда куратор окончательно проснется, в домик валились Эдвараль и Эрг, сопровождаемые шлейфом холода.
- Поймаю лично, пристрелю! - только и бросил Эдвараль, стаскивая шапку.
- Что там?
- Зверюга какая-то прокралась на склад, раскурочила ближайшие к выходу ящики с консервами, потаскала мороженое мясо. Много. И самое пошлое - метель следы подчистила!
Обидно. Четыре дня назад трое саней с продовольствием прибыли с базы.
- Про птичку слышали? - Бартеро налил себе остывший кофе.
- Как же! Весь лагерь гудит, - Висерн порылся в коробке, доставая сигареты. - Но это не она склад разгромила, если, конечно, у нее не отросли проворные передние лапы.
- Не представляю, что за зверь забрался так далеко на ледник, - пожал плечами Бартеро, не переставая жевать.
- Мы же забрались, - Эдвараль выжидающе смотрел на куратора.
- Что? - поднял на него глаза Бартеро.
- Пошли бабу изо льда спасать. Вдруг и вправду оживет, - подмигнул завхоз. - Сам знаешь, мы больше полутора лет в этом облюбованном нечистым месте…
Да, вести в маленьком лагере распространялись порой слишком быстро.
На высвобожденную изо льда женщину сбежались посмотреть все. Работа остановилась. Каждый считал своим долгом прокомментировать ее внешность и одежду.
Болотно- зеленое платье, похоже, шерстяное, расширяющееся ниже колен, доходило до щиколоток, украшенных широкими золотыми браслетами. Оголенные плечи и руки до запястий покрывали узоры татуировок. В ушах болтались многочисленные ниточки серег. Волосы были заплетены вначале в три косы, а те, в свою очередь, в одну.
- Прекрасный образец древней культуры! - ахнул их новый археолог.
С превеликой осторожностью женщину перенесли в домик и уложили неподалеку от включенной печи.
- Странно, она не плавала в воде, как другие трупы, не лежала, а сидела, словно ожидая своего конца, принимая его неизбежность, - Бартеро пристроился рядом с оттаивающей находкой, не чувствуя в ней жизни, но еще надеясь на чудо.
Пробравшийся в дом к начальству Свирт тоже наблюдал, лез с советами, как будто являлся величайшим специалистом по разморозке.
- Вы ее подергайте за волосы. Если больно сделать - точно очухается.
- Зверя так и не поймали. Я поручил делать обход складов каждый час, - доложил Эдвараль, присаживаясь рядом. - Смотрят по двое. Завтра составим график ночных дежурств.
- Может, и поможет, - Бартеро вздохнул. Он уже почувствовал - женщина не оживет, но не стал лишать своих товарищей возможности убедиться в этом лично. Сам он сбежал на свежий воздух.
Следующий месяц он работал, как безумный, не допуская для себя поблажки, вместе с рабочими брался за пушку и шел расчищать скованные холодом кварталы. Усталость не давала пути злости и раздражительности, гнала прочь тяжелые мысли. С ними уходила и полярная зима.
Все чаще показывающееся из-за туч солнце заинтересованно подглядывало за процессом, ревниво сравнивало - не соперничают ли лучи тепловых пушек с его собственными, любовалось освобождающимся городом, играя всеми цветами на тонкой наледи, успевшей образоваться на камнях после улегшихся метелей. Стайками сказочных фей взлетали снежинки, порхали в обнимку с ветром, липли к солнечным очкам масок рабочих.
Бартеро то и дело останавливался полюбоваться оживающим городом. Его улыбку под маской никто не увидит, и это хорошо. Ошеломляющая красота древней архитектуры влюбляла в себя с первого взгляда, будила, казалось, навсегда погасшие за суетой дней чувства.
"Люди должны знать, что они потеряли", - все больше убеждался инженер и сильнее сжимал в руках тепловую пушку, вдавливал курок, направляя поток жара на синеватый лед, коконом скрывающий очередной шедевр погибших зодчих.
"Тебе нравится моя вотчина?" - вдруг коснулась его разума мысль. Чужая мысль, колючая, шершавая, точно растрескавшаяся, пересохшая кожа.
Бартеро вздрогнул, обернулся. Никого. Рабочие трудятся с другой стороны здания. Вокруг пустынный квартал богато украшенный каменной резьбой красно-коричневых и вишнево-лиловых высоких домов. С фронтонов и наличников свисает бахрома снега…
