Евгения Кострова - Калейдоскоп вечности (СИ)
— Меня удивляет то, что ты так всему этому поражен. Не забывай, что ты на турнире, где тебе с самого рассвета, осветившего твою каюту, следовало ожидать удара в спину.
— Скажи, что ты лжешь, и я прощу тебя, — тоскливо произнес Скай.
Клаус сердито вскинулся и нажал на курок — пуля пролетела над головой Ская, и он безжизненно опустился на землю, решительно мотая головой, чтобы взор не помутнел от дикой боли в ноге.
— Ты простишь меня? — заговорил Клаус так, что лицо его побелело. — Да ты все это время держал меня в рабстве! Я ненавижу каждого из вас, пусть то британец или османец. Это все вы, гнусные твари рода человеческого, вы отдаете наших детей в служении тех, кого ты видишь здесь на каждом шагу. Посмотри, на это место! Только открылись двери, а воинов, которых с рождения готовили к победе, тренировали каждый день, были перебиты в одночасье какими-то призраками! Да это ничто, в сравнении с тем, что я видел в Российской Империи!
Клаус опустил пистолет, а его густые локоны закрыли его глаза, поэтому Скай не мог сказать, что творится на уме бывшего соратника. Или теперь правильнее сказать, что он никогда им не был?
— Ружья, порох, клинки, мечи, патрульные отряды — там всего этого нет, — ровным тоном говорил Клаус. — Люди горбатятся на бесплодных землях, чтобы их дом не продали, а не за хлеб! Пропитание бери, где хочешь, а по ночам в округе гуляют эти создания.
— Северные границы заслужили это, — ответил Скай, утомленный оглушительным криком Клауса.
— Заткнись! — грубо выпалил ошалевший Клаус. — Я все это время терпел, как ты поливал грязью мир, что никогда не видел своими глазами! А именно эти отбросы, как ты называешь мой народ, именно они, дали возможность всему новому свету путешествовать по небу, и именно они помогли приобрести миллионам, управлять стихиями.
— Забавно слышать такое от человека, который утверждал то же долгие десять лет, — сказал Скай. — Ты же сам учил со мной историю. Разве это не грех смешивать человеческую кровь с существами непохожими на нас? — в недоумении вопрошал юноша. — Вы создавали смертоносное оружие, готовили войну против всего человечества и…
— Замолчи! — заорал Клаус. — Кто я был для тебя все это время?
— Друг, — без колебаний ответил Скай.
— Лжец, — чопорно сказал другой. — Если бы ты был другом, то вернул бы меня назад, вернул бы меня домой, а не заставлял наслаждаться видом бесчисленной бездушной толпы с одинаковыми лицами, приветствующей тебя как королевскую особу. Я даже не знаю, жива ли моя сестра, а вы только и можете, что стремится к безграничной власти. Его лицо было совершенно расслабленное, невыразительное, и лишь глаза отражали плескавшуюся внутри него всепоглощающую тьму.
— Чего ты хочешь? — лишенный надежды спросил Скай, чувствуя раскаяние в сердце и разрывающуюся кожу, пылающую огнем.
— Твоей смерти, — сказал Клаус, перезаряжая пистолет, и когда юноша вновь прицелился, ствол не дрогнул в его руке. Слова предательства прозвучали, как удар хлыста, но камень с души так и не упал, пускай друг и обошелся с ним, как с последним ничтожеством. Скай был полностью виноват в разрушенной жизни товарища, в своих эгоистических помыслах и предрассудках, считался лишь с теми, на кого он мог смотреть снизу вверх, получая достойную порцию унижения. Когда Скай осознал эту неприятную закономерность, он показался самому себе выдрессированным животным, над которым потешается весь мир — поделом. Поделом, что раб победил хозяина, но…
Клаус поймал в прицел голову светловолосого юноши, истекающего кровью, и уже приложил палец на спусковой крючок.
Но он никогда не считал его «рабом». Он думал, что у него есть преданный друг, который в любой момент протянет руку помощи. Пусть все будет именно так, он принимал это наказание, но за что же такое ужасное предательство?
Прогремел выстрел, от которого послышался треск дерева, но боли не последовало. Приоткрыв глаза, он увидел в темноте единственное яркое пятно — медный оттенок зари и голубое сияние — сапфир. Девушка упала на Клауса сверху, больно ударив того в плечо, отчего один пистолет с грохот прокатился по земле, а второй упал в воду. Они оба исчезли в облаке пыли, кувыркаясь в грязи, словно два обезумивших зверя. Клаус влепил коленом ей под дых, надеясь без лишних усилий отцепиться от назойливой мухи. Выгнувшись от боли, девушка вцепилась ему в плечи и хорошенько врезала по лицу и резким движением ладони ударила по горлу. На несколько ужасных секунд Клаус замер, будто не мог поверить в такой злосчастный проигрыш, но потом глаза его наполнились свинцом и он тяжело рухнул.
Вздохнув, Лира подбежала к раненому, лежавшему возле разбитой в крошку стены, и принялась что-то говорить, но он уже не разбирал ее слов, представившихся ему демоническим наречием. Скай уже закрывал свои глаза, но резкий рывок за руку вывел его из задумчивости и полусознательного состояния, и по всей местности посыпались ругательства, о знании которых он даже не догадывался. Положив одну руку юноши к себе на плечо, девушка помогла ему встать.
— Сможешь идти? — спросила она.
— Пулю ты все равно не вытащишь, — обреченно покачал головой Скай, и Лира в ответ покрепче сжала его ладонь, заглушая тем самым возражения.
— Все будет хорошо, — не задумываясь, сказала Лира, — но ты должен мне помочь. Одна я тебя не дотащу.
— Он говорил мне, что даже за многие годы наша дружба не померкнет, — слова, сорвавшиеся с его губ, прозвучали так сдавленно, что он и сам был не уверен, принадлежали ли они ему.
— Не каждый друг является другом в том значении, в котором мы хотели бы его воспринимать. А теперь, — она мягко обхватила его поперек спины свободной рукой, давая Скаю полностью опереться на нее, — мы должны добраться в безопасное место.
В тусклом лунном свете девушка выглядела мертвенно-бледной, и по правому виску стекала кровь. Растрепанные волосы и грязь на лице не придавали ей красоты, хотя и он был не в том положении, чтобы думать о внешнем виде. Сам Скай выглядел не лучшим образом — кожаные брюки были стерты, а плащ с золотой обшивкой и тиснением превратился в лохмотья. Голова трещала от пульсирующей раны, и свою ногу он не чувствовал, что его несравненно напугало бы, будь он в более здравом уме, а не когда перед глазами расплывались очертания деревьев. Выжить, может и не получится, но сказать слова благодарности хотелось больше всего. Пораженный ее поступком, он все прокручивал в мыслях этот момент и никак не мог соединить запутанную головоломку в единый верный смысл. Он ее самый опасный соперник. Почему же когда она могла избавиться от главной проблемы столь изысканным способом, утроившись поблизости и просто наблюдать за сценой его жалкой смерти, она пришла ему на выручку?
