Константин Костин - Ксенотанское зерно
— Выясняем.
— Почему не захватили Ирму?
— Не было указаний…
Пауза. Скрип кожи перчаток.
— Правильно. Сейчас я не могу ссориться с аристократией… Черно-зеленая белизна, я, король, не могу сделать то, что хочу, без того, чтобы не прикинуть, не заденет ли это кого-нибудь! И меня еще называют тираном!
— Ваше величество, может быть…
— Хорошая идея. Просто отличная! Вы, отец Катудос и отец Тестикулус…
— Тестудос и Каникулус.
— Хотелось бы надеяться. Вы, похоже, твердо решили добиться того, чтобы вашего короля сожгли на центральной площади Друдена. Или вы думаете, что наши добрые горожане откажутся от запеченного кролика?!
Молчание.
— Никакого использования возможностей вашей братии. Никакого! Следить, узнавать, вынюхивать. Более ничего!
— Ваше величество, есть одна мысль…
— Давайте.
— Крестьянин. Тот, что вез Ирму. Есть вероятность, что он знает, куда ее повезли и с какой целью.
— С какой целью… Цель нам прекрасно известна. Поймайте его мне. Только осторожно! Помните, он сумел справиться с двенадцатью дворянами. Вот по нему разрешаю работать в полную силу.
— Ваше величество, есть еще одна неприятная новость.
— Давайте, добейте меня.
— Мы обследовали погибших дворян. Тех, что найдены у битыми возле дороги епископа Альбрехта и тех, что были перебиты нашими братьями на перекрестке возле Враненбурга.
Пауза.
— Они все были заражены грибницей Грибного Короля.
Удар кулаком по подлокотнику:
— Черная чернота! Только этой нечисти не хватало! Он что, тоже охотится за Ирмой?
— Получается, что так.
— Грибной Король… Ирму пыталась заполучить себе старая аристократия, коей это в итоге удалось… Вообще эта история с якобы покушением больше похожа на фальшивку. Видимо, аристократия решила, что рано или поздно я узнаю, где находится… где она находится и решили спрятать ее в столице. Добровольно она не хотела ехать, так как "муж" повел себя неправильно, чем настроил против себя, поэтому был подставлен "крестьянин", который и сдал ее с руку на руки цу Юстусу. По дороге же е пытался украсть Грибной Король руками своих слуг. Нечисть вылезает из Чернолесья… Похоже, таинственный третий — как раз Грибной Король.
***
— Дяд Вольфганг, — Ирма недоуменно оглядела полутемный зал, — Но это же не твой особняк.
— Как не мой? Мой.
— Но…
Ирма увидела лучистые морщинки скрытой улыбки.
— Ты меня обманываешь!
— Ну почему обманываю, — дядя не выдержал и рассмеялся, — Это мой особняк. Просто я купил его совсем недавно.
— А почему…
— Ирма, доченька… Я, конечно, влиятелен и к моему мнению прислушивается сам король Вальтер, но если кто-то узнает, что в моем особняке находишься ты…
Цу Юстус положил ладонь на плечо девушки:
— Вспомни, что в глазах закона ты — беглая жена. Твой муж наверняка имеет друзей в столице. Любой из них, увидев тебя, сможет сообщить ему и я, увы, буду вынужден тебя вернуть.
Ирма почувствовала, что ее глаза щиплет:
— Дядя… А что делать?
— Главное — не плакать, — дядя Вольфганг подмигнул, — Насколько я понял, твой муж не исполнил свой супружеский долг… Не отвечай, я это вижу и так по твоему девичьему румянцу. Выждем немного, может быть, с неделю, и напишем прошение епископу Друденскому с просьбой аннулировать твой брак. Поживешь пока здесь…
Дяд Вольфганг подмигнул еще раз:
— Спрячешься. Ведь за тобой охотились еще какие-то неизвестные люди. Попытаюсь разузнать, кто это были такие и чего от тебя хотели.
— Дядя Вольфганг, — Ирма округлила глаза, — А ведь меня преследовала еще и нечисть. Грибной Король!
Цу Юстус быстро оглянулся:
— А почему это мы до сих пор стоим посреди зала? Пойдем в кабинет.
В кабинете дядя опустился в кресло и принял из рук бесшумного слуги бокал вина:
— Доченька, а ты уверена, что тебя преследовала именно нечисть? Твой спутник мог тебе соврать, чтобы в конце путешествия выманить побольше денег за услугу. Как же, герой, спасший девушку от лап гнусной нечисти…
— Но дядя, я сама видела…
— Видела что, Ирма? Как я понял из твоего рассказа, все, что ты видела можно объяснить, не вспоминая о сказках темного простонародья.
— Но, дядя…
— Ирма, давай посмотрим. Что ты видела?
— Слуг Грибного Короля…
— Это твой крестьянин так сказал. Как ты поняла, что это именно слуги нечисти, а не обычные дворяне?
Ирма заерзала в кресле, заволновалась:
— Но как же… Их можно было убить медью…
— Поверь мне, девочка, хороший удар медным прутом может убить кого угодно. Если человеку вбили в сердце осиновый кол и он умер, это не значит, что при жизни он был вампиром.
— Я же видела… Они оживали…
— Твой крестьянин просто не сумел убить их с первого раза. Даже при всей своей неимоверной силе.
— А белые пряди? Белы нити грибницы за левым ухом?
— Девочка, белые пряди сейчас очень модны в столице. Ты увидишь их у половины молодежи.
— А лошадь?! Лошадь с волчьими клыками? Она набросилась на Я… крестьянина!
— Обычный натренированный боевой конь. Клыки тебе показались от испуга. Боевой конь, защищающий хозяина, очень опасен и без клыков, ему хватит своих зубов.
Ирма заколебалась:
— Грибы, которые вышли к стоянке?
— Ты просто не заметила их с вечера.
— Напавший на нас при выезде из леса П… Подземник, кажется…
— Ты его видела?
— Нет…
— Ну вот видишь. Он просто обманул тебя.
— Постой, а Поганка? Девушка, которая подошла к нам незадолго до встречи с тобой? Она не просто умерла, она распалась на части и исчезла.
Дядя отпил глоток. Вздохнул:
— Я же не утверждаю, что нечисти нет СОВСЕМ. Видимо, на какую-то из них вы и наткнулись. Но утверждать, что она преследовала тебя специально, я бы не стал.
Ирма опустила голову. Сказки, все, что она слышала от Якоба, всего лишь сказки. Чтобы получить больше денег. И он получил свое: кошелек дяди Вольфганга. Ирма вспомнила, что парень довольно улыбался, получив деньги. Ну еще бы, получил свое… да, точно-точно, улыбался, и еще так мерзко на нее смотрел. Подлец!
— Не расстраивайся, Ирма, — дядя Вольфганг упруго поднялся, посиди здесь немного, успокойся. Вот, выпей вина.
Дядя погладил девушку по голове, неловко кашлянул и вышел.
Ирма не отрываясь смотрела на полупустой бокал.
"А я ему верила… наивная дура!"
Ирма выпрямилась в кресле, губы сжались в тонкую линию.
"Никогда никто больше меня не обманет!"
"Я больше никогда не буду верить крестьянам!"
