Гай Кей - Изабель
Они смотрели ей вслед.
Ким вздохнула.
— Я велела ему сменить облик. Наверное, он и правда любит играть.
Нед посмотрел на тетку. Откашлялся.
— Мы были на краю пропасти, — пробормотала Ким. И прислонилась к его здоровому плечу. — Я уже давно не пыталась делать ничего подобного.
— Что ты имеешь в виду?
Ким отступила на шаг и посмотрела на него.
— Ох, дорогой. Нед, ты решил, что я могу сделать хоть что-то из того, о чем говорила?
Он кивнул.
— Значит, я тебя обманула, — сказала она.
Нед уставился на нее. Ему стало холодно.
— Ты блефовала? А они… могли догадаться?
Губы ее скривились, это выражение лица было ему хорошо знакомо, он видел его у матери.
— Мне кажется, они не догадались. Но будь все проклято, мне так хочется, чтобы твой дядя был здесь.
Глава 7
Позже Нед Марринер будет вспоминать о двадцать девятом апреля того года, проведенном в Арле, в основном среди древнеримских и средневековых руин, как о последнем дне своего детства.
Это было слишком большим упрощением; такие мысли всегда — упрощение. Но мы сочиняем истории, повествования о нашей жизни, когда оглядываемся назад и находим систему — или создаем ее.
Нам свойственно меняться понемногу, шаг за шагом, не резко, не драматично, но не всем так везет, и Нед за два предыдущих сложных дня узнал, что с ним дело обстоит иначе. Большинство из нас, например, не может видеть свою тетю как золотисто-зеленый свет внутри себя.
Собственно говоря, солнечным ветреным утром среди памятников старины в Арле он не думал об этом. Он просто развлекался, но возраст не позволил бы ему признаться в этом.
Древнеримская арена была весьма внушительной, она производила впечатление.
Нед никогда не бывал в Риме. Он понимал, что тамошний Колизей гораздо больше этой арены, но и ее было вполне достаточно для Неда. Двадцать тысяч человек две тысячи лет назад смотрели, как мужчины сражаются друг с другом или с дикими зверями в таком огромном сооружении. И оно все еще стоит.
Даже Ларри Кейто вынужден был бы согласиться, что это здорово, наверное.
Они приехали сначала сюда, проведя около часа в утренних пробках. Отец и остальные тут же поспешили воспользоваться утренним освещением и стали готовить площадку для натурных съемок в том месте, где шла реставрация каменных стен арены: сверкающие, почти белые с правой стороны, слева они были покрыты грязью и пылью минувших веков.
Предупрежденные заранее городские власти убрали леса и оставили отцу Неда чистую линию стен. Яркий весенний свет солнца подчеркивал контраст между левой и правой сторонами, между нетронутой частью и очищенной.
Это будет потрясающая фотография, даже Нед это понимал, а жесты отца, пока он ходил по съемочной площадке, где устанавливали аппаратуру, это подтверждали. Эдвард Марринер наблюдал за тем, как ветер несет облака: он собирался открыть объективы в тот момент, когда одно из них создаст фон, наполовину войдет в кадр.
Нед оставил их заниматься своим делом.
Он вошел внутрь арены и стал бродить между скамей, глядя на сверкающий внизу песок. Сегодня на этой арене проводят бои быков. Все изменилось, ничего не изменилось: огромные толпы людей приходят сюда наблюдать за боем.
В Средние века, как утверждал путеводитель, в этих изогнутых стенах находилось нечто вроде гетто, жалкие, полуразрушенные хижины внутри сооружения, прославившего могущество Рима. Если вы склонны к иронии, то это для вас, подумал Нед. Ларри это определенно понравилось бы.
Нед посмотрел на сделанный художником набросок тех средневековых трущоб в книге, которую дала ему Мелани. Интересно, каково это: жить в мире погруженным на такую глубину, бороться только за то, чтобы выжить, когда вокруг тебя поднимаются ввысь эти свидетели славы, нависают над твоими жалкими, полуразрушенными стенами.
Несомненно, здесь невозможно было почувствовать, что мир развивается или становится лучше с годами, решил он. В книге рассказывалось, что однажды, во время вспышки чумы в этом месте, городская стража Арля окружила арену, и солдаты убили всех, кто пытался выбраться из трущоб.
Возможно, сегодня мир стал чуточку лучше, думал Нед. Во всяком случае, некоторые его части.
Пробираясь вдоль рядов, он обошел по кругу арену и подошел к коридору, из которого выпускали быков. Здесь ему удалось спуститься вниз, и он перепрыгнул через барьер на песок.
Внутри арены находились люди, в том числе — большая группа японских туристов, но кажется, никто не собирался его прогонять. Он увидел, что люди его фотографируют. Иногда у него возникала эта мысль: как мы оказываемся лицами фона в фотоальбоме какого-то чужого человека или на его слайдах.
Если бы он был помладше, он мог бы представить себя гладиатором или тореадором, но не в пятнадцать же лет, на глазах у других людей. Он просто бродил там и наслаждался солнцем и огромными размерами этого сооружения. Древние римляне были инженерами и строителями, так сказал отец по дороге сюда: дороги, храмы, акведуки, арены. Что бы вы о них ни думали, этого у них не отнять.
Нед подумал о том, была ли здесь Кейт Уэнджер, видела ли это место. Он хотел позвонить ей, но вспомнил, что сегодня она на уроках в школе. Кроме того, прошло слишком мало времени, и такой звонок был бы явно неуместным.
Но мысль о том, как она сейчас сидит на уроке, заставила его улыбнуться. Он и сам сидел бы в такой час в школе, если бы не уехал. Ему не хотелось, чтобы отец обрадовался, узнав об этом, но Нед вынужден был признать, что тут гораздо лучше.
Он достал собственный фотоаппарат «Кэнон» и сделал пару снимков. Он пошлет их Ларри и Вику по е-мейлу и спросит, как прошел сегодня урок биологии и много ли им задали на дом. Может быть, попросит Стива сфотографировать его в бассейне у виллы и отошлет им снимок. Им незачем знать, что в бассейне ледяная вода. С такими друзьями приходится ловить момент, когда ты на коне.
Нед несколько секунд это обдумывал. Ловить моменты, когда ты на коне: мистер Друкер назвал бы это смешанной метафорой, и может быть, снизил бы за это оценку. Нед улыбнулся про себя. Мистер Друкер сейчас по другую сторону океана.
Они пообедали в ресторане с террасой, выходящей на развалины древнеримского театра, в центре города. Оливер Ли, автор текста книги, присоединился к ним. Он жил за городом, к северу от Арля.
Ли было за шестьдесят, высокий, помятый и сутулый, мешки под выцветшими глазами, очки для чтения на цепочке на шее и длинные, не слишком послушные седые волосы, которые торчали в разные стороны, отчего он выглядел испуганным. Он часто запускал в них пальцы, и они становились еще более растрепанными. Он носил куртку и галстук в диагональную полоску и курил трубку. Галстук и куртка были усыпаны пеплом. Создавалось впечатление, что он играет роль английского писателя.
