Майкл Муркок - Феникс в обсидиане / Phoenix in Obsidian
Машина, о которой говорила Королева Чаши, была там.
Но королева не предупредила меня о другом — что встречу еще и пилота.
Он сидел в воздушной колеснице и молча смотрел, как бы предупреждая об ожидающей меня судьбе. Длинный и худощавый, одетый в доспехи Серебряных Воинов, он сидел здесь, наверное, века: мне улыбался гладкий череп, вцепившийся костями рук в борта колесницы, словно напоминая об опасности, о смертоносных лучах, таившихся в двигателе машины. Проклиная все на свете, я сшиб череп и выбросил кости из колесницы.
Королева Чаши уверяла, что управлять колесницей легко, и в этом она не ошибалась. В колеснице не было никаких приборов, кроме вертикально установленного в полу хрустального стержня. Им-то и управлялся двигатель. Передвигая стержень вперед, назад, под углом, можно было подниматься над землей, увеличивать и уменьшать скорость, набирать высоту.
Я сел в колесницу, нажал на стержень, и сразу же она озарилась розовым светом. Я почувствовал под ногами легкое дрожание — значит, там и находился двигатель. Я перевел стержень вперед, и воздушная колесница покатилась к выходу из пещеры. Чтобы не удариться о скалу, осторожно поднял ее в воздух и вскоре оказался высоко в небе. Посмотрев на карту, а потом на компас, вставленный в верхушку стержня, увеличил скорость и полетел в сторону города под названием Луна.
Обсидиановые горы исчезли. Подо мной лежала ледяная равнина бесконечная, беспредельная. Иногда ее оживляли высокие сугробы и остроконечные глыбы льда, но и они не нарушали холодного пустынного покоя.
Я было засомневался, существует ли на самом деле вредное излучение двигателя, о котором предупреждала Королева Чаши, но вскоре почувствовал, что зрение стало слабеть, кости заныли, а сам начал впадать в забытье.
Я старался лететь как можно быстрее. Холодный ветер продувал насквозь, борода покрылась инеем, изо рта шел белый пар. Я чувствовал себя покинутым. Мне казалось, что солнце осталось где-то позади и мир становится все темнее и темнее.
Но вскоре солнце снова появилось у самого горизонта, и звезды ярче засияли на небосклоне.
Я почувствовал тошноту и откинулся на спинку сиденья. Мне казалось, я умираю. Тогда сбавил скорость. Единственное, чего мне хотелось, — это остановиться и вылезть из проклятой колесницы. Но покинуть машину значило погибнуть. И я прибавил скорость.
И вот я увидел впереди огромную белую гору, изрытую ледяными кратерами. Я узнал ее. Это была Луна. Сколько тысяч лет прошло с тех пор, как она врезалась в Землю? Что-то шевельнулось в памяти. Я был уверен, что когда-то уже видел все это. Где-то в глубине забрезжило какое-то имя… отчаянье… Но что это было за имя?
Собрав последние силы, я посадил воздушную колесницу на лед и вылез из нее. По скользкому льду пополз к белой горе, бывшей когда-то спутником Земли. Я удалялся от воздушной колесницы, и силы возвращались ко мне. Добравшись до подножия горы, почти пришел в себя. Наверху мерцал свет. Наверное, там и был вход в город Серебряных Воинов, который они покинули. Взбираться по шероховатому льду было нетрудно, и все-таки я несколько раз останавливался, чтобы перевести дух. На вершине силы вернулись ко мне.
Неожиданно в центре кратера вспыхнул свет, и я отчетливо увидел группу всадников на тюленеобразных животных. Они заметили меня. По всей вероятности, Белфиг готовился к моему приходу.
Я соскользнул вниз к центру кратера, прижался спиной к скале и, обнажив Черный Меч, стал ждать.
Всадники появились почти сразу — на меня обрушился град длинных, с острыми шипами гарпунов. С такими же гарпунами воины ходили на морского оленя, и если бы хоть один попал в цель, он бы распорол меня от горла до живота.
Но Черный Меч знал свое дело. Он отрубал острия гарпунов, и они, со звоном ударяясь о скалу, падали на камни. Ошеломленные всадники растерянно остановили почти рядом со мной зверей, и я резким движением проткнул глотку ближайшего тюленя. Тот рухнул, увлекая за собой седока, и я вонзил в спину всадника грозный меч.
Словно со стороны я услышал свой смех.
Я рубил их и хохотал. Они сбились в кучу и, размахивая мечами и секирами, пытались защищаться. Одна секира зацепила мое плечо, но кольчуга надежно защищала от ударов. Одним махом меча убил напавшего на меня воина, и тут же меч разрубил пополам одного солдата, стоявшего рядом.
Они попытались оттеснить меня к пропасти и сбросить вниз, но Черный Меч не давал им приблизиться, каждый его взмах был для кого-то смертельным. Всадники не успевали сомкнуть ряды — через мгновение в них опять зияло пустое место. Отсеченные руки и головы падали на камни — Черный Меч не знал пощады.
Наконец все было кончено. Не осталось никого, кроме нескольких тюленей, и они уныло поплелись обратно — туда, где горел яркий свет.
Я шел вслед за ними, все еще хохоча, и смех делал меня сильным. Я пытался догнать тюленей и видел, как они поползли по металлическому скату вниз, в недра упавшей планеты.
С большой осторожностью тоже стал спускаться вниз. Дверь, через которую вошел в расщелину, закрылась, и я решил, что это западня.
Сделав несколько шагов вперед, ступил на пол, похожий на расплавленное серебро, покрытый рябью, но, как оказалось, твердый и неподвижный.
Из дальней двери выбежала еще одна группа воинов, вооруженная до зубов. На них были луковичные доспехи Ровернарка, и с оружием обращались они несравненно ловчее, чем Серебряные Воины. Солдаты рассредоточились и стали крутить над головами алебарды.
Одна из них со свистом полетела в меня. Вскинув меч, я отбил ее, но из другого угла уже летела вторая алебарда, а вслед за ней еще и еще.
Одна из них все же настигла меня, и я упал, выронив из рук Черный Меч. Он со звоном покатился по волнам серебряного пола.
Безоружный, я поднялся на ноги. Солдаты Белфига стояли вокруг с мечами наготове. Они ухмылялись, уверенные, что мне пришел конец.
Я отыскал глазами меч, но он был слишком далеко, и я отступил на шаг. Под ногами что-то зазвенело. Это была чья-то алебарда. Воины тоже увидели ее и бросились ко мне. Но я успел ее схватить и, сбив ударом рукояти одного из солдат, пронзил горло другого, а потом сквозь образовавшуюся брешь прыгнул к мечу. Воины опередили меня и опять сомкнулись передо мной. Отражая алебардой удары, почти потеряв сознание, еще на несколько шагов продвинулся к мечу и из последних сил протянул к нему руку. Он радостно скользнул в мою ладонь и зарычал, как дикая собака, жаждущая крови.
И тут уж я ему не мешал. Он яростно бросался на каждого, кто приближался ко мне, рубил головы, рассекал тела.
