Дженни Ниммо - Лазурный питон
Чарли сел рядом с Билли.
– Слушай, давай начистоту, – решительно сказал он. – Я знаю, тебя заставляют шпионить. Но ты реши наконец, на чьей ты стороне, а? Иначе я не могу тебе доверять, сам понимаешь.
Билли понурился:
– Мистер Иезекииль обещал, что найдет мне новых родителей… хороших, добрых… и все налгал. Больше я ему не верю.
– Да Блуры только и делают, что лгут! – воскликнул Чарли. – Но когда вся эта эпопея кончится, у тебя обязательно появятся родители. Кто-нибудь поможет.
– Кухарка обещала помочь, да только когда эта опу… эпопея кончится? – горестно спросил Билли.
Ответа на этот вопрос Чарли и сам не знал. Может, когда наконец удастся вытащить из заточения Рики Сверка? Когда исчезнет Белла, она же Иоланда? Когда дядя Патон придет в себя? Когда найдется Лайелл Бон, папа Чарли? А может, когда закончится борьба между теми, кто, не добившись желаемого, готов разрушить чужую жизнь, и теми, кто не может не противостоять этому злу?
– Дети Алого короля… – пробормотал Чарли. – И все мы воюем. Вот когда одна из сторон победит, тогда все и кончится.
– Может, эта битва никогда не кончится, – усомнился Билли. – Или будет продолжаться и продолжаться еще не знаю сколько. Я бы, конечно, мог подождать – ну год, но не больше. А я не хочу вырасти, пока она тянется! Не хочу без родителей! Жаль, я совсем не помню папу с мамой. И никто мне так и не рассказал, как они погибли на самом деле.
Мысли Чарли невольно обратились к его собственному отцу. Все вокруг делали вид, будто Лайелл Бон умер, но Чарли-то знал, что это неправда. У Билли хоть фотография родителей есть, а у него, Чарли, и того нет: мама говорила, что бабушка Бон уничтожила все папины фото.
– Ты мне как-то показывал фотографию своих родителей, – вспомнил Чарли, повернувшись к Билли. – Они такие славные.
– Угу. – Билли понурился еще больше.
– Ладно, хватит кукситься, одевайся, – как можно бодрее сказал Чарли.
На кухне они обнаружили маму, которая уже хлопотала, готовя обильный завтрак.
– Ребятки, извините, но мне надо бежать. Справитесь тут самостоятельно? В холодильнике полно еды. Какое счастье, что Патону получше!
Если бы, подумал Чарли. Наверху хлопнула дверь. Значит, бабушка Бон вот-вот явится.
– Какое уж тут «самостоятельно». – Чарли многозначительно поднял глаза на потолок.
Мама прислушалась к грузным шагам, потом быстро бросила:
– Я не про это. Ну, приятного аппетита, а я помчалась. – И исчезла.
По счастью, к тому моменту, как бабушка Бон вплыла в кухню, мальчики уже успели расправиться с завтраком, а Билли даже напихал в карман гренок и бекона – для Босха.
– Тебе полезно поголодать, после того как ты слопал все мои деликатесы! – злобно сказала Чарли бабушка Бон, решив, видимо, что на завтрак внук получил только хлеб и воду.
Чарли уже был готов признаться, что паштет достался Спринтеру-Бобу, но передумал: ему хотелось провести выходные в мире и покое.
– Извините, бабушка, я по ошибке, – пробормотал он. – Мы пошли в парк. – Он поставил свою грязную тарелку в раковину и увидел, что старуха смотрит на него с улыбочкой, не предвещающей ничего хорошего.
– Ни в какой парк вы не идете, – объявила она. – Сейчас к нам прибудут важные гости.
– Кто это еще? – насторожился Чарли.
– Узнаешь, – прищурилась бабушка. – А теперь оба марш наверх, приведите себя в порядок. Через полчаса они будут здесь.
Билли тоже поставил тарелку в раковину. Вернувшись в комнату Чарли, он покормил проголодавшегося Босха, после чего альбинос и крыса завели беседу. Чарли терпеливо слушал попискивание на два голоса.
– Босх говорит, что мыши следует вернуться домой, – перевел Билли. – Незачем ей тут оставаться.
– Во-во, и нам незачем, чтобы она тут оставалась, – поддержал мысль Чарли. – Но даже если мы ее поймаем, то я лично понятия не имею, как запихнуть ее обратно в картину. То есть, конечно, я мог бы отнести ее сам, но соваться туда в третий раз не хочу. Со Скорпио станется вообще не выпустить меня.
– Если он все еще там, – напомнил Билли.
– Должен быть, – не слишком веря в свои слова, сказал Чарли. – Если бы Скорпио все-таки проник сюда, ну в наш век, мы бы давно об этом узнали. Он опасен, потому что занимается только всякими злыми чарами. Сам говорил – мол, обожаю пытать, отравлять, калечить и все такое.
– Ужас, – прошептал Билли. – Ну и тип. Время до приезда загадочных посетителей тянулось невыносимо долго. Оба мальчика беспокойно ерзали и то и дело бегали к окну, но по улице шли самые обычные прохожие и ехали самые обычные машины. В очередной раз выглянув в окно, Билли отскочил и весь задрожал.
– Он! Приехал!
К дому плавно подкатил черный автомобиль с тонированными стеклами. Чарли узнал эту машину с первого взгляда. Она уже приезжала за Билли, когда он здесь гостил. Пассажира Чарли тогда рассмотреть не удалось: он сунулся к машине и больно получил тростью по ноге. Такое и захочешь – не забудешь!
Из автомобиля вынырнул могучий шофер в черном костюме и вразвалку двинулся к задней дверце. Несмотря на то что его бритую голову покрывал шоферский картуз, Чарли все равно узнал приплюснутый нос, красное лицо и глазки-щелочки. Уидон! Школьный завхоз, он же и садовник. Тот, который все время гоняет ребят.
Уидон широко распахнул дверцу, потом сунулся внутрь, причем скрылся почти целиком, а затем вытащил на свет божий какой-то странный узел с тряпьем, накрытый клетчатым пледом. Впрочем, у узла имелась голова в черной ермолке, а также две тощие ноги в белых носках и красных бархатных шлепанцах.
– Это он и есть? – спросил Чарли у Билли. Альбинос кивнул с самым несчастным видом:
– Мистер Иезекииль. Он приехал за мной.
– Может, еще и нет. Давай подождем, там видно будет.
Тут из недр автомобиля появилась еще одна особа, захлопнула все дверцы и зашагала к крыльцу вслед за Уидоном с его ношей. Тетка Лукреция!
– Так и знал, что без нее не обойдется, – обреченно уронил Чарли.
– Чарли, Билли, ну-ка бегом сюда! Вас ждут! – крикнула снизу бабушка Бон.
Билли оставил Босха в коробке и вместе с Чарли спустился на первый этаж. Старуха Бон караулила их под дверью гостиной.
– Заходите, мальчики, заходите! – пригласила она с такой улыбкой, словно оба они выиграли билеты на футбольный матч.
Чарли вошел в гостиную первым и оказался лицом к лицу с древним-предревним стариком, которого бабушка Бон усадила в лучшее кресло. Морщинистое лицо старика, обтянутое пергаментной кожей, больше напоминало череп, жидкие сосульки седых волос падали на плечи. Запавший беззубый рот, крючковатый нос… и опасно поблескивающие черные глаза, пристальные и недобрые.
