Личия Троиси - Дерево Идхунн
Старушка подвела Софию к изваянию высотой с метр или чуть меньше, представлявшему собой огромную маску. Жуткое зрелище. Вместо глаз у нее имелись два неестественно широких и глубоких отверстия с выгнутыми дугой бровями. Носа не было, а рот представлял собой мрачный колодец. Очертания маски отчетливо вырисовывались на снегу, отчего она выглядела еще гротескней. София узнала ее: это была в точности та маска, которую она видела во сне, и ошибки быть не могло.
— Он там, — сказала старуха. — Иди, именно тебе надлежит взять его.
София изо всех сил старалась не терять присутствия духа. Она шагнула вперед, протянула руку и коснулась ею камня. Затем, охваченная волнением, она сунула ее в рот-колодец, все дальше и дальше просовывая внутрь. Девочке показалось, будто там, в глубине, камень становился мягче — жуткое ощущение, и на мгновение София испугалась, что угодит в ловушку. Но потом ее пальцы коснулись железного предмета.
Ключ!
Девочка поспешила вытащить руку. Латунный ключ был длиной около десяти сантиметров, и на его планке имелось рельефное изображение дракона. Она сумела-таки это сделать!
Именно шестое чувство девочки оказалось для нее спасительным. Сначала вибрация воздуха, потом едва ощутимый в тишине этой заснеженной ночи звук. Девочка метнулась в сторону, сверкая в темноте родинкой.
Это был он, Фабио. Брошенный им в сторону девочки нож вонзился в камень.
— Я не хочу сражаться с тобой! — крикнула София.
Фабио рассмеялся:
— Ты можешь добровольно отдать мне ключ, и тебя никто не тронет.
София попыталась все взвесить.
— Почему ты пошел с ним?
— У меня нет времени для этой бессмысленной болтовни. Дай мне ключ, и дело с концом.
— Ты же один из нас.
София заметила промелькнувшую на лице мальчика тень сомнения.
— Скорее ты такая, как я. Но как бы то ни было, это не имеет никакого значения.
— Нет, имеет!
Внезапно от нахлынувших воспоминаний Тубана ее сердце и разум охватило щемящее чувство тоски. И вот она увидела его таким, каким, должно быть, его видел Тубан тысячелетия назад, когда земля была населена только драконами.
Элтанин, друг и товарищ, молодой вспыльчивый дракон, строптивый и непостоянный, тот самый, который предал своих, примкнув к Нидхогру. Он был единственным драконом, против которого сражался Тубан.
— Ты не можешь этого не помнить! — охваченная душевным порывом воскликнула София. — Ты не можешь не помнить Тубана, он же был твоим другом и твоим учителем. А ты помнишь нашу жизнь в Драконии? Полеты над белыми крышами нашей столицы, годы нашей учебы… Помнишь то, как мы отдыхали под сенью Древа Мира и я рассказывал тебе легенды нашей расы, а ты смеялся от души и придумывал новые только для меня?
София увидела, как взгляд мальчика стал мрачнеть. Он вспомнил, он что-то вспомнил!
— Разве ты не помнишь Элтанина, неужели ты ни разу не видел его во сне? Я его знаю. Он такой большой, молодой, с великолепной, сверкающей золотом чешуей…
Было видно, как глаза Фабио вспыхнули гневом.
— Это дракон, который стал врагом того, кто живет в твоем теле.
— Но ведь все можно изменить! Нидхогр просто воспользовался тобой. Разве ты не понимаешь этого?
Рука Фабио чуть опустилась, а его взгляд стал еще более растерянным. София встала и медленно подошла к нему. Затем она протянула пальцы, чтобы коснуться его. Однако внезапно чья-то рука схватила ее за горло. Девочка попыталась сопротивляться, но не смогла даже пошевельнуться. Она почувствовала, как ее жилет стал блекнуть, обжигая кожу.
— Рататоскр! — закричал Фабио.
За ее спиной стоял тот самый враг, что преследовал ее с тех самых пор, как у нее оказался плод Растабана. Она узнала его холодный, как клинок, голос.
— В прошлый раз мы оказались слабее, и твоя дурацкая реликвия смогла даже остановить нас. Но теперь… — Он выхватил из рук девочки ключ. — Большое спасибо, — с ухмылкой шепнул он.
Рататоскр сжал пальцы на горле девочки, и в ее глазах потемнело.
«Я мертва», — с испугом подумала она.
— Оставь ее, и пойдем за этой проклятой святыней, — вмешался Фабио.
Но Рататоскр нисколько не ослабил хватку.
— У нас нет на это времени! — настаивал мальчик.
Рататоскр разжал пальцы и выпустил Софию, которая с жутким кашлем повалилась на землю. Она услышала шаги удалявшихся прочь врагов и ценой нечеловеческих усилий заставила себя прийти в чувство.
Она вызвала появление лиан, которые тут же оплели тело Рататоскра. Он ответил кольцом из черного пламени. Сеть из лиан вспыхнула, и Рататоскр протянул к девочке руку. Блеснула черная молния, но взмывшая в воздух София увернулась от нее. Во время второго нападения оказалось задетым ее крыло. Софию охватила жгучая боль, и после удара, от которого у нее перехватило дыхание, она стала падать на землю. На этот раз ничто и никто не смог бы ее спасти, когда…
— София!
Это был профессор, вооруженный не чем иным, как собственными руками.
— Нет, нет!
Время словно остановилось, и будто в замедленной съемке София увидела, как Рататоскр вытянул вперед руку и метнул еще один луч. Черная огненная вспышка затмила собой все вокруг.
Когда глаза девочки оказались снова в состоянии различать происходящее, она заметила, что нападавших и след простыл. А перед ней на земле лежало бездыханное тело профессора.
14
Прыжок во тьму
Лежавший на земле профессор был белый как полотно. Казалось, мир вокруг Софии стал рушиться. Нет, это не могло, не должно было случиться! Девочка прижала его тело к себе и в отчаянии окликнула его.
Потом ресницы мужчины дрогнули, и он открыл глаза. Тогда София обняла его еще крепче.
— Скажи мне, что с тобой все в порядке, скажи! — кричала она сквозь слезы.
— Почти… если ты не задушишь меня! — пробормотал Шлафен устало.
София разжала свои объятия и с облегчением посмотрела на него.
— Я видела, как ты упал, как тот монстр накинулся на тебя и…
— Что-то спасло меня, — тихо сказал профессор. — Но что, я не знаю.
И тогда София увидела старушку. Она стояла там же на коленях, заламывая руки под падающим снегом.
— Это была ты? — спросила девочка.
— С кем ты говоришь? — вмешался Шлафен.
— С той старушкой. Думаю, что она что-то вроде привидения.
Мужчина с недоумением посмотрел на Софию.
— Какая старушка?
— Профессор, ты уверен, что с тобой все хорошо?
— Да, — ответил он, еще больше растерявшись.
— Не всем дано видеть меня, — произнесла в этот момент старушка. — Только особо чувствительные индивиды или такие, как ты и моя дочь.
