Личия Троиси - Дерево Идхунн
13
В театре
Лидия начала дрожать еще в машине, а вечером она просто пылала от лихорадки.
Виной тому оказалась одежда девочки, промокшая насквозь, когда та, охваченная видением, упала на землю.
Профессор уложил ее в кровать, заставив выпить капельку смолы.
— Через пару дней ты поправишься. Но для нас это — настоящая беда, — заметил он, большими шагами меряя вагончик. — И нам придется ждать, прежде чем мы сумеем заполучить ключ. А еще я опасаюсь, что Нидхогр наложит на него свои лапы раньше нас.
— Профессор, я справлюсь, — возразила Лидия, приподнимаясь.
Но мужчина остановил ее жестом руки.
— Сейчас речь идет всего лишь об обычной простуде, но если ты выйдешь на улицу в такой холод, то рискуешь подхватить воспаление легких. Нет, нам нужно повременить немного.
— Я одна пойду туда, — еле слышно пробормотала София.
Шлафен и Лидия одновременно посмотрели на нее.
— Даже и не думай, — заявил Шлафен.
— Профессор, нам нужно торопиться…
— Нам всегда нужно торопиться, — перебил он. — Нам нужно искать плод, и Нидхогр неотступно преследует нас. Однако это отнюдь не значит, что нам нужно подвергать себя неоправданному риску.
— Но ведь риск — часть нашей миссии, и нельзя же прятаться вечно, — заметила София. — Знаешь, главное — это остановить Нидхогра. Ты хочешь отложить это дело только потому, что опасаешься за меня и… — девочка немного замешкалась, — потому что любишь меня. Но, к сожалению, это не убедительное оправдание.
Профессор стоял посреди вагончика и устало улыбался.
— Забавно, что мне приходится выслушивать объяснения от своей дочери относительно того, что касается моих обязанностей Хранителя, — с горечью произнес он, а потом обнял Софию. — Ты выросла, ты и правда выросла, — шепнул он на ухо девочке.
София и представить себе не могла, что когда-нибудь сможет услышать нечто подобное.
Вместе с профессором она вышла из вагончика за час до полуночи, когда Лидия уже спала блаженным сном. Дождь сменился слабым снегопадом, который к тому времени еще не полностью покрыл собой мокрый асфальт. В оранжевом свете уличных фонарей снежные хлопья тихонько падали, как миниатюрные балерины. Кругом стояла полная, едва ли не сакральная тишина.
София вспомнила, что только раз в жизни видела снег в центре Рима. Подняв голову вверх, она на мгновение позабыла обо всем: и о Фабио, и о своей миссии, и о плоде.
— Здорово, правда?! — воскликнул профессор, заметил восторженное выражение лица девочки. — В Монако, откуда я родом, снег идет каждую зиму.
— Думаешь, он не растает? — спросила София.
— Мне кажется, да, — с улыбкой ответил Шлафен.
И, сидя в машине, они отправились в путь по пустынным улицам города. Казалось, Беневенто замер под воздействием волшебных чар. Все неподвижно замерло в тишине. София прижалась носом к холодному стеклу, думая о том, что, быть может, Нидхогр, также оказавшийся в плену этой магии, станет невидимым. И даже Фабио… Сердце девочки сжалось в груди от щемящей боли.
Они остановились на площади возле маленькой церквушки, окруженной развалинами. Калитка была заперта. Театр находился как раз за ней.
Профессор обернулся к девочке:
— Конечно, я Хранитель, но для меня ты не просто один из Драконидов. Ты — моя дочь. Поэтому умоляю тебя — не делай глупостей.
— Я буду очень внимательна, обещаю тебе.
— Я буду ждать здесь, — добавил мужчина.
София вышла, и грохот захлопнувшейся дверцы, казалось, нарушил тишину этого места. Асфальт побелел от снега, словно посыпанный слоем сахарной пудры.
«Снег ложится», — подумала девочка, а потом тряхнула головой. Ей никак нельзя отвлекаться: сейчас самое главное — ее миссия, и ничего кроме. София приложила руку к груди. На ней был тот самый жилет, что она надевала, когда шла на встречу с Нидафьёль на вилле Мондрагона. Тогда жилет спас ее, не позволив врагу дотронуться до нее. София надеялась, что он поможет и на этот раз, но больше всего она надеялась на то, что ей не придется вступать в единоборство.
Девочка как следует сосредоточилась, и за ее спиной выросли крылья, а на лбу вспыхнула родинка. Всего один взмах, и она перелетела через калитку.
Однажды София очень испугалась увиденных в темноте развалин. Это были главным образом руины римского Форума, которые она посещала на закате дня: тогда они показались ей населенными духами тех, кого она когда-то видела. Она подумала, что в один прекрасный день и ее приют окажется в развалинах, а от нее самой останется только печальный дух, блуждающий среди разрушенных стен в толпах рассеянных туристов.
Теперь София совсем не боялась темноты. Она на своем опыте поняла, что существуют куда более страшные вещи.
И девочка медленно побрела вперед, оставляя на снегу четкие отпечатки своих ботинок. Ее шаги порождали необычное эхо.
София резко обернулась. Нет, это было не эхо. Это был звук деревянной подошвы.
«Старушка», — промелькнуло в голове девочки.
И точно она. Ее черная сгорбленная фигура выделялась на фоне падающих хлопьев всего в нескольких метрах от девочки.
— Я ждала тебя, — сказала старуха.
Казалось, она нисколько не страдала от холода, и от ее дыхания в морозном воздухе не образовывались маленькие клубы пара. Эта деталь, особенно поразившая девочку, очень встревожила ее. «Это не человек», — подумала София. Ей следовало бы понять это сразу. Ее жесты, ее манера появляться и исчезать… Но если это не настоящий человек, тогда кто она? Что же она за существо? И главное, что ей было нужно от Софии?
— Кто ты?
— А ты разве не знаешь? — с улыбкой спросила женщина. — Я та, которой много лет назад пришлось оставить этот мир и которая при этом осталась привязанной к этому городу… в ожидании именно тебя.
София оторопела.
— Ты меня ждала?
Старушка кивнула:
— Больше тысячи лет.
— И ты знаешь, что я ищу?
— Ключ, верно?
— Да.
— Я знала, что однажды кто-нибудь придет. Но я не была уверена в том, что это будешь именно ты. И я не могла помочь тебе до тех пор, пока ты не оказалась здесь. Пойдем.
И женщина протянула руку. София, немного помешкав, ухватилась за нее. Если бы не холодная кожа, то можно было подумать, что это живой человек.
И старушка повела девочку за собой. Впереди показались очертания мрачных развалин театра, покрытых тонким слоем снега. Его своды очень походили на пустые глазницы черепа. Контуры театра отчетливо выделялись на черном фоне заснеженной ночи.
Старушка подвела Софию к изваянию высотой с метр или чуть меньше, представлявшему собой огромную маску. Жуткое зрелище. Вместо глаз у нее имелись два неестественно широких и глубоких отверстия с выгнутыми дугой бровями. Носа не было, а рот представлял собой мрачный колодец. Очертания маски отчетливо вырисовывались на снегу, отчего она выглядела еще гротескней. София узнала ее: это была в точности та маска, которую она видела во сне, и ошибки быть не могло.
