Майте Карранса - Ледяная пустыня
— Она очень расстраивается?
— Да.
— Она потеряла аппетит?
— Почти.
— У нее бессонница?
— Да. А когда она спит, ей снятся кошмары.
Мне показалось, что Деметра не на шутку разволновалась.
— Прошу тебя, позаботься о ней! Не спускай с нее глаз. Метрикселла очень хрупкая. Нужно, чтобы кто-то с твоей энергией помог ей.
Я снова расстроилась. Деметру больше беспокоило самочувствие Метрикселлы, чем мое собственное. Чем она так ее подкупила? Своим тщедушием? Своей худобой?
Иногда мне казалось, что Деметру совсем не устраивала такая дочь, как я.
Возможно, моя мать считала меня постыдным недоразумением.
При этой мысли я решила, что с этим нужно что-то делать.
Снова рука судьбы
Я вернулась в Барселону полная твердой решимости навсегда позабыть Гуннара и как можно меньше видеться с Метрикселлой. Один ее вид заставлял меня поминутно думать о любимом мужчине, что могло превратиться в бесконечную и совершенно не нужную мне пытку.
Однако Метрикселла не позволила моим благим намерениям осуществиться. Она радостно бросилась мне навстречу, заключила в объятия и принялась тараторить, как сильно без меня скучала.
Прошла всего неделя, а Метрикселла выглядела гораздо хуже, чем до моего отъезда. С ее щек сошел румянец, а взгляд погас. Поэтому я скрепя сердце решила не покидать ее, пока она не поправится.
Карла мне сообщила, что все выходные Метрикселла провалялась в постели с Лолой, слушая музыку. Ее больше не тошнило от одного запаха еды, но у Метрикселлы было очень подавленное настроение. Она не причесывалась, не мылась, забросила любимую хомячиху, плохо спала, не стирала и не гладила свою одежду. Метрикселла утратила интерес к своей внешности, к еде, к занятиям живописью. Она даже перестала кормить Лолу, и голодный маленький зверек бегал по квартире в поисках пищи.
Такие новости очень меня обеспокоили, и я предложила вызвать врача. Впрочем, я знала только врачей-омниор, не подходивших простой смертной Метрикселле. Кроме того, она сама, вероятно, не желая раскрывать свою беременность, наотрез отказалась пройти медицинский осмотр.
Я все время уговаривала Метрикселлу что-нибудь съесть, и вместе с Карлой мы тайком подмешивали ей в еду витамины. Карла больше не третировала Метрикселлу и, казалось, действительно за нее переживала. В один прекрасный момент она решила позвонить отцу Метрикселлы и сообщить ему о происходящем, попросив меня о ней позаботиться.
Желая расшевелить Метрикселлу, я дала ей пригласительный билет на вернисаж на Пасео де Грасиа,[40] куда мы так любили ходить раньше. Метрикселла согласилась, положила билет в карман и вышла на улицу. Я незаметно последовала за ней. Оказалось, что пройдя несколько сотен метров в сторону выставочного зала, Метрикселла свернула в темный переулок, нашла скромное кафе, где просидела над чашкой чая, уныло глядя в потолок и считая минуты и секунды, когда сможет вернуться домой и отчитаться передо мной об увиденном на выставке, на которой не была.
В этот момент я с удивлением осознала, что и кроткая Метрикселла умеет врать. А если она врала Карле, то могла соврать и мне. Возможно, она продолжала встречаться с Гуннаром. Эта мысль стала моей навязчивой идеей, и я решила пристально следить за соседкой.
Поэтому я не очень удивилась, когда однажды утром, зайдя в комнату Метрикселлы, чтобы покормить Лолу, обнаружила в глубине платяного шкафа чемодан с теплой одеждой, сапогами на меху, конвертом с деньгами и паспортом. Кроме того, в чемодане были книги — путеводитель по Исландии и хрестоматия со скандинавскими сагами. Чтобы не упасть, я села на стул. Метрикселла готовилась сбежать с Гуннаром!
Когда Метрикселла вошла к себе в комнату, я заявила, что мне не удалось найти Лолу. Мне даже не пришлось врать, и мы обе стали искать хомячиху, в конце концов найдя ее под стулом, полумертвой от голода и окоченевшей от холода.
Метрикселла начала над ней охать, но очень быстро успокоилась, сунула ее мне в руки и деловито осведомилась:
— Ты будешь кормить Лолу, пока меня не будет?
— А куда это ты собралась? — ответила я вопросом на вопрос.
Поглядев на часы, Метрикселла повернулась к платяному шкафу и стала что-то в нем пристально рассматривать. Проследив за ее взглядом, я заметила между ее платьями рубашку Гуннара.
— Я пойду в кафе. Меня ждет папа. Он узнал от Карлы, что я плохо себя чувствую, и хочет меня видеть.
Подвинувшись боком к шкафу, я тайком вдохнула запах Гуннара, а потом схватила Метрикселлу за локоть.
— Ты беременна и больна. Тебе надо к врачу.
Однако Метрикселла неожиданно ловко вывернулась и выскочила из комнаты, бросив на бегу:
— Я не больна. И прекрасно себя чувствую.
Оставшись одна, я достала из шкафа рубашку Гуннара, уткнулась в нее лицом и стала с наслаждением вдыхать исходивший от нее божественный запах, который так ударил мне в голову, что я не сразу заметила, что на спине рубашка разрезана ножницами. Кто-то вырезал из нее человечка.
Еще не придя в себя от изумления, я бросилась вслед за Метрикселлой. Разумеется, та не пошла ни в какое кафе, а остановила такси.
Другого такси поблизости не оказалось, а я была настолько ошеломлена поведением Метрикселлы и так уверена, что они с Гуннаром что-то затевают, что произнесла заклинание, стала невидимой и погналась за такси на своем мотороллере.
Метрикселла несколько раз пересаживалась из одной машины в другую, а я нервничала все больше и больше. Наконец третье такси с Метрикселлой остановилось у хорошо знакомых мне дверей Северного вокзала. Моя соседка расплатилась с таксистом, шмыгнула в недра вокзала и взбежала по лестнице в кафе, где ее поджидала Деметра.
Увидев Метрикселлу, моя мать обняла и поцеловала ее так нежно и ласково, как никогда не обнимала и не целовала меня.
Спрятавшись за дверью и не смея пошевелиться, я наблюдала за их встречей.
«Что это значит?! Почему Метрикселла бросилась на встречу с Деметрой так, как сделала бы на ее месте любая омниора, получившая мысленный вызов?! Почему моя мать так ласкова с нею?! О чем они говорят? Что замышляют?»
Развернувшись, я помчалась домой, уже почти догадываясь, кем на самом деле была Метрикселла.
И действительно, в ящиках шкафа Метрикселлы я нашла то, что искала — атам, ясеневую волшебную палочку, пентаграмму и вырезанного из рубашки Гуннара человечка с пришитым к ней локоном волос Метрикселлы. Я была права — Метрикселла решила его околдовать.
Конечно же, моя соседка была такой же колдуньей-омниорой, как я сама, как Деметра, как Карен… Она отнюдь не была беззащитной и несчастной, а вовсю пользовалась колдовством для того, чтобы сломить волю Гуннара. Поэтому-то Гуннар меня и прогнал! Поэтому-то он и не мог освободиться от Метрикселлы, хотя больше ее не любил!
