Майте Карранса - Ледяная пустыня
Мы были такими разными. Ей было уже двадцать пять, и она увлекалась подводным плаванием, чтобы самозабвенно созерцать в морской пучине уродливых каракатиц. Мне же хотелось целоваться с Гуннаром, танцевать до упаду, любоваться блеском бриллиантов на собственных пальцах. Рядом с Валерией я чувствовала себя набитой дурой.
— А еще мне нравится быть в центре внимания, — всхлипнула я.
— Еще бы! Ведь ты такая красавица!
— Я наглая и капризная.
— И все? — усмехнулась Валерия.
— Нет, не все. Я очень плохая, — пробормотала я, надеясь, что Валерия станет возражать. Так оно и случилось.
— Нет, Селена, ты не плохая. Просто ты эмоциональная и не стесняешься собственной красоты. Поэтому в твоей жизни будет множество проблем с разными мужчинами и женщинами.
— У меня уже полно с ними проблем.
— А не рановато?
Утерев слезы, я уже собралась рассказать Валерии об ужасной каше, которую заварила, случайно влюбившись в жениха своей подруги и сделав несчастными сразу трех человек, но тут появилась хмурая Людмила и властным жестом велела мне проследовать в помещение.
— Когда захочешь, приезжай ко мне в гости в Таормину, — тихо подбодрила меня Валерия. — Вот увидишь, на глубине двадцати метров все наши проблемы кажутся довольно мелкими.
Валерия мне очень понравилась. Я чувствовала, что могу рассчитывать на поддержку этой молодой женщины…
Предводительницы кланов были мрачнее тучи. Деметра вертела в руках свою волшебную палочку. Это был явный знак того, что ее не отправили с позором в отставку.
Как хозяйка дома, Людмила взяла слово:
— Селена, ты ослушалась свою мать, и это повлекло за собой тягчайшие последствия — твоей безответственностью воспользовалась Черная Дама. Мы обсудили твое поведение и считаем, что твой характер и предсказания твоей судьбы вынуждают нас принять меры предосторожности относительно твоей персоны.
У меня екнуло сердце. Я не удержалась и спросила:
— Моей судьбы? А какая у меня судьба?
Предводительницы кланов озабоченно переглянулись. Наконец заговорила Ингрид, стараясь делать вид, словно ничего особенного не случилось:
— У тебя нелегкая судьба, детка. Предсказания говорят, что ты несешь смерть и разрушения.
— Смерть и разрушения?.. — не веря своим ушам, пробормотала я и повернулась к матери.
Не опустив глаз под моим умоляющим взором, Деметра произнесла:
— Видишь ли, Селена, предсказания, касающиеся судьбы, можно рассматривать с разных точек зрения. Мы, омниоры, обязаны интересоваться судьбами наших дочерей. Однако мы не должны сидеть сложа руки или рвать на себе волосы, если им предсказаны нелегкие судьбы. Бывает, что судьбы переплетаются и меняются. Бывает, что смерть становится источником надежды.
Ужаснувшись, я затравленно оглянулась.
— Значит, вы все знали, — пробормотала я. — Вы знали, что мне суждено совершить нечто страшное, но не знали, что именно. Поэтому вы меня ни о чем не предупредили и не попытались помешать. Вы играли со мной как кошка с мышкой, желая увидеть, что же все-таки произойдет…
Деметра неожиданно побледнела, и я расхрабрилась.
— Выходит, вы виноваты в моем необдуманном поступке не меньше меня самой!
— Мы пришли к такому же выводу, — спокойно заявила Деметра. — Именно поэтому мою отставку не приняли, а твое наказание послужит тебе в будущем отличной защитой.
— Защитой?
— Вместе с Ингрид ты будешь собирать сведения о Черной Даме, чтобы в дальнейшем мы могли лучше от нее защититься. Тем самым, ты защитишь от нее и себя саму, и нас.
Я онемела. Наверняка мне предстояло переехать в другой город, бросить университет, покинуть Метрикселлу, но, главное, расстаться с Гуннаром!..
— А как же… — начала я, но Деметра сверкнула глазами.
— Возвращайся в Барселону! — взорвалась она. — Скоро тебе сообщат, что делать дальше.
— Но ведь я не могу все бросить ради…
— Селена!!! — взревела Деметра голосом, способным обратить в бегство вражескую кавалерию.
Я замолчала, сделала на прощание ритуальный реверанс и пробормотала нужные слова на древнем языке. Однако, прежде чем я успела затворить за собой дверь, старая Лукреция успела бросить мне вдогонку:
— Селена, я уверена, что твоя воля восторжествует над скверными чертами твоего характера!
Впрочем, ее слова заставили меня лишний раз задуматься о том, с какой легкостью я попадаю в сети, расставленные мне соблазнительницами-одиорами.
Тем вечером я бы с удовольствием поболтала с Валерией о душевной драме, разрывавшей меня между подругой и любимым мужчиной, но меня положили спать в одной комнате с Деметрой, хоть я и очень на нее сердилась.
— Я из Барселоны никуда не уеду! — заявила я.
— Давай поговорим об этом завтра. Утро вечера мудренее.
— Зачем ты вообще отправляла меня в Урт?
— Чтобы ты выяснила, что именно там произошло.
— Врешь! Ты отправила меня туда, чтобы я своими глазами убедилась в том, к чему привело мое легкомыслие.
— Отчасти ты права.
— А потом обманом заманила меня сюда.
— Можешь называть это и так.
— Как же мне тебе верить, если ты все время что-то от меня скрываешь?!
— Ты тоже не говоришь мне всей правды.
— Да? И что бы ты, например, хотела узнать?
— То, что хочет знать любая мать: что у тебя с учебой, с кем ты дружишь, в кого влюблена и о чем мечтаешь.
— И когда прикажешь все это тебе доложить?
— Например, сейчас.
Говоря правду, поведение Деметры не располагало меня к откровению. У меня было такое чувство, будто меня допрашивают. Моя мать выглядела слишком серьезной, строгой и бесчувственной, и мне совершенно не хотелось обнажать перед ней свою душу. Я была готова попробовать сделать это, но заранее была уверена, что такая попытка обречена на неудачу. Поэтому мой ответ прозвучал так же сухо, как и ее вопрос.
— Я не пошла сдавать три экзамена, но мне разрешили сдать их позже.
— Так ты не желаешь уезжать из Барселоны по этой смехотворной причине? — сверля меня взглядом, спросила Деметра.
Немного поколебавшись, я решила, что умру, но не признаюсь Деметре в том, что по уши влюблена.
— В Барселоне у меня подруга, которой будет без меня очень плохо.
— Что еще за подруга?
— Метрикселла.
Изменившись, как по мановению волшебной палочки, Деметра заговорила с неподдельным интересом:
— А что с ней такое?
— У нее проблемы.
— Какого рода?
— Несчастная любовь.
— Она очень расстраивается?
— Да.
— Она потеряла аппетит?
