Вольфганг Хольбайн - Легион хаоса
— Ваша жена? — тихо спросил я.
Темплз кивнул. Его лицо словно окаменело, но глаза горели таким огнем, что я в ужасе содрогнулся.
— Да, — ответил он. — Но я не это хотел показать вам. Я стал отцом, Крейвен. Сегодня утром.
Что-то в тоне, каким он произнес эти слова, не позволило мне поздравить его. Я молча смотрел на него, пока он не отвернулся, прошел мимо кровати и жестом приказал мне следовать за ним.
Рядом с кроватью стояла колыбель, наспех сооруженная из разрезанной вдоль бочки, покрытой застиранной наволочкой. Темплз показал рукой внутрь, нетерпеливо подождал, пока я подошел поближе, и положил руку на простыню, которой был прикрыт ребенок.
— Мой сын, — сказал он.
Я наклонился над колыбелью, некоторое время рассматривал спящего мальчика и затем вновь поднял глаза на Темплза.
— Красивый ребенок, — произнес я совершенно искренне. В своей жизни я повидал множество новорожденных детей, и большинство из них были страшнее ночи. Но только не сын Темплза; напротив, он был прелестен.
— Примите мои поздравления, — добавил я. — Редко увидишь такого красивого ребенка. Вы можете им гордиться.
— Вы так считаете? — спросил Темплз.
Он рывком сдернул простынку, прикрывавшую ребенка.
Под нею мальчик был совершенно голенький.
Когда я увидел его тело, мне стало плохо.
* * *— Вот, возьмите. — Старуха сунула мне в руку чашку с горячим, дымящимся кофе. Я дрожащими руками поднес ее к губам, быстро осушил жадными глотками и почувствовал вкус рома, который она добавила в кофе.
— Мне очень жаль, — сказала она и села напротив меня. — Но я посчитала, что будет лучше, если вы собственными глазами увидите, что здесь произошло.
— Зачем ты только с ним разговариваешь, Айрис? — вмешался Темплз. Его лицо побледнело, на лбу блестели капли пота. Вид младенца потряс его точно так же, как и меня.
Айрис покачала головой, сложила руки на крышке стола и посмотрела на Темплза почти сочувственно.
— Ты дурак, Ларри, — сказала она. — Это, человек не Родерик Андара, разве ты этого не понимаешь?
— Он его сын, — упрямо ответил Темплз. — Поэтому нет никакой разницы.
Я поднял голову, тщетно попытался выдержать его взгляд и смущенно перевел взгляд на закрытую дверь в спальню.
— Мне… мне очень жаль, мистер Темплз, — тихо сказал я. — Я не знаю, что здесь произошло, но я глубоко сочувствую вам.
Когда я увидел реакцию на мои слова, мне захотелось самому себе надавать пощечин. Лицо Темплза исказила гримаса ненависти. Независимо от того, верил он мне или нет, этот жалкий калека в колыбели был его сыном! Мои слова, видимо, прозвучали для него как издевательство.
— Что все это значит? — спросил я, снова обращаясь к Айрис.
Прежде чем ответить, старуха посмотрела на меня каким-то странным взглядом. Это казалось абсурдным, но из всех присутствовавших она единственная, кто до сих пор не обращался со мной как с врагом. Напротив, она даже взяла меня под защиту, и вполне возможно, мне следовало бы благодарить только ее за то, что я вообще еще был жив. Но несмотря на это, чувство угрозы, которое я ощущал, глядя на нее, становилось с каждой секундой сильнее.
— То, что вы видите здесь, мистер Крейвен, — сказала Айрис, — это дело рук вашего отца. Проклятие, которое он возложил на жителей этой деревни и которое преследует их уже двести лет.
— Вы имеете в виду, этот… этот ребенок не первый? — спросил я запинаясь, хотя уже давно сам знал ответ.
Темплз резко засмеялся, но Айрис, бросив на него быстрый взгляд, заставила его замолчать.
— Нет, — сказала она. — Оглянитесь вокруг. Взгляните на Ларри, или на Керда, или… — она на мгновение поколебалась, но потом рывком вскинула руку и показала на человека-волка —… или на Вульфа. На всех других здесь. Вы же видели их, когда были в гостинице.
Я кивнул, но не произнес ни звука. В моем горле внезапно застрял горький комок. О, да! Я их видел. И внезапно мне стала понятна их ненависть.
— Но почему? — пробормотал я наконец. — Что произошло? Почему ему пришлось пойти на это?
— Не пришлось, — перебила меня Айрис, и ее голос стразу же зазвучал холодно. — Он сделал это, мистер Крейвен. Он пришел сюда однажды утром в 1694 году, когда добирался до Аркхема. Его преследовали люди, которые были нам не знакомы и о которых мы ничего не знаем, кроме того, что они были такими же колдунами, как Андара, а может быть, и более могущественными, чем он. Он пришел к нам в поисках убежища, и жители деревни предоставили его ему. Но враги вскоре обнаружили его, и началась битва. Многие жители Иннсмаута погибли, и в конце концов Андаре пришлось бежать. Но прежде чем уйти, он проклял деревню, так как посчитал, что мы его предали. — Старуха замолчала. Ее лицо дергалось, как-будто рассказ о прошлом причинял ей физическую боль, и я заметил, как ее худые пальцы крепко уцепились за крышку стола.
— Мы не предавали его, мистер Крейвен, — продолжила она наконец. — Никто из местных. Те, кто тогда жили здесь, были люди простые и честно сдержали свое слово — они спрятали вашего отца и помогли ему, даже несмотря на то, что при этом их собственной жизни угрожала опасность.
Ее голос зазвучал горько.
— Но за их честность им отплатили неблагодарностью. Андара бежал, но его проклятие осталось, и с тех пор каждый мальчик, который рождается в Иннсмауте, становится калекой. Каждый, понимаете? Некоторые — в меньшей степени, другие — в большей. У некоторых было лишь небольшое уродство: горб, косолапость или заячья губа. Некоторые физически были нормальны, но без мозга, безмозглые идиоты, которые вели животный образ жизни. Другие… — Она снова замолчала, но ее взгляд был направлен на лицо Вульфа, и меня охватил парализующий ужас.
— Вы имеете в виду, что он… он тоже… — пролепетал я.
Айрис утвердительно кивнула:
— Он должен был стать человеком, Крейвен, — сказала она. — Но проклятие вашего отца превратила его в чудовище. Только я в состоянии разговаривать с ним и справляться с его необузданным нравом. Я и Керд. Без нас он был бы беспомощен, как животное. Если бы он покинул Иннсмаут, его бы убили.
— И все это сделал Андара! — добавил Темплз сдавленным голосом. — И вы заявляете, Крейвен, что вам жаль.
Он наклонился вперед, схватил меня за воротник и угрожающе потряс кулаком перед моим лицом.
— Повторите это, и я выбью вам зубы! — проревел он. — Только повторите!
Я смотрел ему в лицо, но молчал, не делая попытки вырваться или сбросить его руку, и через некоторое время он отвел глаза, отпустил меня и снова отступил назад. Я вздохнул, нервно провел ладонями по лицу и снова обратился к старухе:
— Я никак не могу поверить в то, что мой отец сделал нечто подобное, — сказал я.
