Вольфганг Хольбайн - Легион хаоса
Шэннон напрягся. Он почувствовал, что настроение людей достигло точки кипения и продолжало накаляться. Одна искра, подумал он, одно единственное, неверное слово, и весь город захлестнет волна насилия.
— Думаю, что будет лучше, если мы сейчас уйдем, — сказал он так тихо, что его слова могли слышать только Рольф и один из полицейских.
Полицейский быстро кивнул. Его губы дрожали. Он чувствовал напряжение так же, как и Шэннон. И он знал, что не сможет обуздать возбужденную толпу, если та войдет в раж.
— Хорошо, сэр, — сказал он намеренно громко. — Самое лучшее, если вы сейчас вернетесь назад в университетский городок. Мы знаем, где вас найти, если у нас возникнут еще вопросы.
Но, кажется, уже было слишком поздно. Рольф повернулся и хотел взобраться на козлы, но в это время из толпы, которая плотным кольцом окружила экипаж, вышел человек и потянул его за руку назад.
По крайней мере, попытался сделать это.
Рольф яростно взревел, повернулся и нанес парню удар, отбросивший того назад в толпу.
Если бы Рольф начал стрелять в толпу, результат вряд ли был бы другим. Из возбужденной толпы раздался пронзительный многоголосый рев. Разъяренные люди ринулись вперед, как волной накрыли Рольфа и обоих полицейских и начали избивать их кулаками и ногами.
Во время этой внезапной атаки Шэннон тоже упал на землю, но почти тотчас снова вскочил и оттолкнул двух мужчин, которые вцепились в него. Кто-то попытался ударить его в лицо; Шэннон увернулся от удара, схватил нападавшего и сломал ему руку.
Однако он понимал, что таким образом не сможет сдержать нападавших. Он поспешно отступил назад, оттолкнул еще одного мужчину со своего пути, и оказался у экипажа.
Рольфу тоже удалось избавиться от своих противников — благодаря огромной физической силе, пусть менее элегантно, чем Шэннон, но не менее эффективно. Он размахивал своими огромными кулачищами, как цепом, в то время как оба полицейских скрылись неизвестно куда.
Шэннон показал движением головы на козлы.
— Залезайте наверх, дружище, — крикнул он поспешно. — Я постараюсь их задержать. Быстрее!
Рольф кивнул, быстро вскарабкался на козлы и схватил плеть. Лошади испуганно заржали.
— Убейте их! — раздался чей-то голос, и толпа радостно подхватила этот клич и начала хором скандировать его. Краешком глаза Шэннон заметил какое-то движение, инстинктивно пригнулся, увернувшись таким образом в последний момент от брошенного в него факела, который пролетел, чуть не задев его спину, и ударился в стенку экипажа. Жадные язычки пламени мгновенно начали лизать сухое дерево. Шэннон подскочил к экипажу, сбил голыми руками пламя и бросил факел назад в толпу.
По рядам пробежал разъяренный, многоголосый крик. Шэннон увидел, как экипаж закачался под напором десятков людей и как плеть Рольфа опускалась на головы беснующейся черни, которая пыталась стянуть его на землю, но у него не оставалось времени, чтобы прийти на помощь кучеру. Почти дюжина мужчин бросилась одновременно и на него.
Шэннон отбил атаку и попытался вскарабкаться к Рольфу наверх на козлы. Блеснул нож. Шэннон увернулся от лезвия, схватил нападавшего за воротник и за запястье и так вывернул тому руку, что он сам вонзил себе нож в бедро. Но тут же место одного нападавшего занял другой. Шэннон покачнулся под градом ударов, отбил еще один подлый удар ножом в спину и, разбросав нападавших локтями, смог перевести дух.
Но это оказалось всего лишь маленькой передышкой. Даже такой тренированный боец, как он, не мог долго сдерживать противника, имевшего огромное численное превосходство.
Но Шэннон мог положиться не только на силу своего тела. Он молниеносно выпрямился во весь рост, подняв вверх руки, шагнул навстречу толпе и громко выкрикнул одно единственное, казавшееся бессмысленным слово.
И внезапно разразилась буря!
Это был не обычный ветер, а обжигающий шквал, ревущий и яростный, словно дыхание огненного дракона. И он возник из ничего, появился где-то в точке между высоко поднятыми руками Шэннона и первым рядом нападавших, отбросил людей назад, опалил их волосы и брови и поджег одежду. Маленькие, желтые языки пламени обожгли их лица, и яростный рев возбужденной толпы сразу же сменился воплями боли.
Шэннон быстро вскочил на козлы, вырвал из рук пораженного увиденным Рольфа поводья и плетку и хлестнул лошадей.
Несколько мгновений спустя экипаж, запряженный парой лошадей, вылетел из города, словно преследуемый фуриями.
Позади них продолжал бушевать ураган.
* * *Дом стоял на краю деревни Иннсмаут, немного в стороне от других и как-то скособочившись и сжавшись, словно стеснялся своей бедности. Внутри царили прохлада и мрак, хотя окна были открыты и через них проникали свет и тепло дня. Было очень тихо; звуки, которые проникали снаружи, казались какими-то нереальными, словно страдание и горе создали здесь свой особый мир, в котором нет места для звуков царившей вокруг жизни. И я почувствовал боль, которая стала неотъемлемой частью этого дома, как серые стены и бедная, в основном самодельная мебель.
Темплз жестом приказал мне остановиться, а великан предостерегающе положил мне на плечо руку. Вульф развязал мои ноги, так что я, по крайней мере, самостоятельно смог покинуть свою тюрьму, но руки у меня по-прежнему были грубо скручены за спиной. Они невыносимо болели, а кисти совершенно затекли. Если веревки вскоре не будут сняты или хотя бы ослаблены, к моим пальцам никогда не вернется работоспособность.
Темплз пересек комнату и исчез за дверью в противоположной стене. Я с любопытством осмотрелся. Внутри дом выглядел таким же бедным, как и снаружи. Такая роскошь, как обои или ковры, отсутствовала, не говоря уже о лампе. На столе стояла сгоревшая свеча, а из мебели имелся всего лишь один-единственный открытый шкаф, в котором аккуратными стопками была сложена дешевая жестяная посуда.
Меня охватило странное чувство горечи, когда я подумал о том, что и другие дома в деревне выглядят не лучше, чем хижина Темплза. Обитатели Иннсмаута были людьми бедными, более чем бедными.
Темплз вернулся, и Керд так сильно толкнул меня в спину, что я полетел вперед и натолкнулся на вошедшего. Тот грубо схватил меня за руку, провел через дверь и показал на узкую, прикрытую рваным тряпьем кровать, которая занимала почти весь крошечный чулан.
На кровати лежала женщина. Она спала, и несмотря на ее бледное, искаженное болью лицо, я заметил, что она была очень красива и очень юна; едва ли старше, чем я сам. Она оказалась совершенно не такой, как я представлял себе жену Ларри Темплза…
— Ваша жена? — тихо спросил я.
Темплз кивнул. Его лицо словно окаменело, но глаза горели таким огнем, что я в ужасе содрогнулся.
