Ричард Байерс - Нежить
Хороший вопрос. Действительно ли Аот хотел, чтобы этот негодяй продолжал наносить на его веки и кожу вокруг глаз магические символы, призванные дарить здоровье и остроту зрения, несмотря на то, что из–за непредсказуемости волшебства результат мог оказаться совершенно противоположным?
— Да, — произнес боевой маг. Поговаривали, что этому татуировщику удалось вернуть зрение уже двоим ослепшим легионерам. Учитывая, что священники ничем не смогли ему помочь, Аот не знал, есть ли у него выбор.
Игла снова пронзила его веко, но на этот раз он не почувствовал обжигающего жара. И тут раздался вопль Яркокрылой.
Грифониха осталась ждать его снаружи. Слившись с её разумом, Аот воспользовался её глазами и увидел легионера. Этот малый выставил перед собой седло Яркокрылой, словно надеялся использовать его в качестве щита.
Оттолкнув татуировщика, Аот вскочил, поспешно пересек комнату — он уже в достаточной степени привык к окружающей обстановке, чтобы не налететь при этом на мебель — и распахнул входную дверь.
— Что тут творится?
— Этот идиот возомнил, что имеет право увести меня отсюда! — прорычала Яркокрылая.
Легионеру её слова показались лишь бессмысленным и диким воплем, и он сделал шаг назад.
— Прошу прощения за беспокойство, капитан, — произнес он, — но поступил приказ собрать всех грифонов, чьи владельцы погибли или потеряли возможность сражаться, и распределить их между теми легионерами, что ещё остались в строю, но лишились своих питомцев, или оставить в запасе. Понимаете?
Аот все прекрасно понимал. Учитывая, что во время активных боевых действий войска всегда несли потери, в военное время подобные меры были обычным делом. Но для Аота лишиться Яркокрылой значило не только потерять единственную возможность хоть как–то видеть, но и утратить часть своей собственной души. Барерис прекрасно понимал это, но, очевидно, все равно решил её забрать. Ещё одно свидетельство того, каким бездушным ублюдком он оказался и насколько фальшивой была его дружба.
— Я — боевой маг, — произнес Аот, — а Яркокрылая — мой фамильяр. Она не станет подчиняться другому наезднику.
— Я ничего об этом не знаю, сэр. У меня приказ…
— Пусть я и ранен, я все равно остаюсь твоим командиром!
— Да, сэр, но этот приказ исходит от самой Нимии Фокар.
— Это недоразумение, — послышался голос Барериса. Когда Яркокрылая повернула голову, Аот увидел барда, спешащего вниз по тропе.
Солдат нахмурился.
— Со всем уважением, сэр, она лично говорила со мной. Велела мне проследить за тем, чтобы грифон капитана Фезима не оказался исключением.
— Но позже, — произнес Барерис, — она говорила со мной. — Аот почувствовал легчайшую магию убеждения, струившуюся в голосе барда, словно мед. — Она сказала мне, что изменила свое решение, и капитан Фезим может оставить своего питомца себе. Возвращайся к своим обязанностям, а об этом просто забудь.
— Хорошо, — сказал легионер слегка невнятным голосом. — В этом случае… — он вернул седло на место, отдал салют и удалился.
— Кто–то составил список всех подлежащих изъятию грифонов, — обратился Барерис к Аоту. — Эта бумага случайно попалась мне на глаза, и, когда я заметил там имя Яркокрылой, то немедленно поспешил сюда.
Аот хмыкнул. По законам вежливости ему следовало бы поблагодарить барда, но он скорее предпочел бы воткнуть кинжал себе в брюхо.
Барерис нахмурился.
— Надеюсь, ты не подумал, что я способен приказать кому–нибудь забрать её у тебя, верно?
Этот вопрос заставил мышцы Аота напрячься.
— Это упрек? А почему, во имя всех богов, я должен был решить иначе, учитывая твое прошлое предательство?
— Как и сказал тот солдат, приказ исходил от тарчиона. Думаю, она так поступила потому, что знала — я не пошел бы на такой шаг, веришь или нет. — Барерис нахмурился. — Грифоны, конечно, представляют собой немалую ценность, но все же немного необычно, что тарчиона настолько беспокоит судьба одного–единственного животного.
Аоту это тоже показалось странным, но он не хотел продолжать этот разговор и делиться с бардом своими предположениями и догадками.
— Вернусь в палатку.
Барерис поджал губы.
— Ясно, — он отвернулся.
Аот почувствовал влагу на своем лице. Похоже, по его коже стекали капли крови, выступившие из проколов от иглы. Он захотел вытереть их, но не стал этого делать, боясь испортить работу татуировщика.
* * *Пока армия Пиарадоса готовилась выступить в путь, на Барериса обрушились дюжины задач и мелочей, требовавших его внимания. Ему приходилось присматривать за снаряжением и питомцами всего своего отряда. Следить, чтобы у них не возникло недостатка в провианте, ведь местные земли были не слишком плодородными, а зима уже подходила к концу. И, приняв во внимание сведения, предоставленные агентами Маларка, вместе с Нимией, Таммит и остальными офицерами разрабатывать стратегию будущей кампании.
Ему едва удавалось выкроить время на то, чтобы поесть и поспать, но порой он поздней ночью отправлялся бродить по дому, служившему ему временным жильем, и периодически окликал Зеркало по имени, надеясь, что дух наконец объявится. Жители дома — хозяин мануфактуры, его жена, трое детей и пара помощников — в такие моменты старались держаться тише воды, ниже травы, да и в целом относились к нему с подозрением.
Но ему было наплевать, считают ли они его психом или нет. Он просто хотел отыскать призрака.
За последние десять лет Зеркало стал ему даже более верным товарищем, чем Аот. Временами он практически растворялся в небытии, становясь почти невидимым. Даже кошки не замечали его и не начинали шипеть, вздыбив шерсть. Но Барерис всегда мог почувствовать его присутствие — что–то вроде находящегося неподалеку холодного, сосущего сгустка пустоты.
Но только не в последнее время. Зеркало покинул его вскоре после ссоры с ослепшим Аотом и до сих пор так и не вернулся.
Накануне выступления армии бард начал свою охоту на чердаке и закончил подвалом. Здесь с потолка свисала паутина, мыши вили гнезда из грязных обрывков ветоши, а тени за пределами досягаемости круга света от свечи были черны, как смоль. Самое подходящее место для обитания духов, но, если Зеркало и прятался где–нибудь неподалеку, он предпочел проигнорировать зов Барериса.
— Нимия хотела забрать Яркокрылую, — настойчиво обратился к нему бард. — Я проследил за тем, чтобы она осталась с Аотом. Сейчас над его глазами работает мастер–татуировщик. Возможно, вскоре зрение к нему вернется.
