Лайон де Камп - Демон, который ошибался
Они что-то кричали на своем языке, будучи даже большими болтунами, чем новарцы. Я, естественно, не понял из их лопотания ни слова. Среди прочих, казалось, было два вождя: очень высокий средних лет человек и согнутый временем белобородый старик. Первый отдавал своим людям распоряжения, но временами вполголоса спрашивал совета у второго.
Они перевернули меня, расстегнули на мне одежду и рассматривали во всех деталях, показывая пальцами и много болтая. Наконец четверо из них подняли меня на плечи, каждый держал за одну из конечностей, и понесли. Остальные следовали за нами, груженные кусками мяса моей лошади, от которой не осталось на земле ничего, кроме скелета.
Я почти не видел дорогу, по которой меня тащили, из-за того, что находился в неудобном положении и не мог ни повернуть голову, ни вращать глазами. Я мог лишь смотреть в небо, полуприкрыв веки, чтобы не слишком слепило солнце.
* * *Заперазхи вошли в селище, состоявшее из кожаных палаток, теснящихся у входа в большую пещеру, которая располагалась в основании скалы. Меня пронесли по улице, заполненной женщинами и детьми, к этой самой пещере. Темнота ее скоро уступила место свету факелов и многочисленных маленьких каменных ламп, расставленных вдоль стен всего помещения. Каждая такая лампа являла собой глубокую тарелку с ручкой с одной стороны и фитилем в форме кусочка мха, плавающего в озерце растопленного жира.
В глубине пещеры, тускло освещенная, стояла статуя, в два раза превышающая человеческий рост. Вероятно, она была изваяна из огромного сталагмита. Вместо глаз и рта у нее были дыры, вместо носа — выпуклость, а мужской орган столь же велик, как и каждая из циклопических конечностей.
Некоторое время все заперазхи игнорировали меня. Все время кто-то входил и выходил, не смолкал гул разговоров.
Из-за костров, разведенных у входа, ламп и факелов, дыхания множества заперазхов в пещере было теплее, чем на улице. Я начал прогреваться и обнаружил, что могу водить глазами, потом двигать головой и, наконец, пальцами на руках и ногах.
Пока я все еще планировал, как лучше использовать вновь обретенную подвижность, белобородый старец, которого я уже видел раньше, пробрался сквозь массу людей и остановился надо мной, держа в руке лампу. Потом он схватил меня за руку и резко ее рванул.
Мне следовало бы притвориться, что я все еще не способен двигаться, но движение это было слишком неожиданным и застало меня врасплох. Я вырвал руку у заперазха, выдав тот факт, что вернул себе нормальную двигательную способность. Старик позвал нескольких членов племени, и они поспешили к нему. Некоторые сорвали с меня плащ и шапку, данные мне Айзором, другие связали мои лодыжки и кисти рук. Те, что отобрали у меня одежду, забавлялись, примеряя ее на себя и громко хохоча при виде того, как она меняет их внешность.
Старец опустил свою лампу и сел подле меня, скрестив ноги. Он задал мне вопрос на языке, которого я не знал. Я мог лишь смотреть на него. Тогда он сказал на ломаном новарском:
— Ты говоришь по-новарски?
— Да, сэр.
— Кто ты?
— Меня зовут Здим. К кому имею честь обращаться?
— Я Йурог, шаман... по-вашему колдун из племени заперазхов. Но кто ты? Ты не человек.
— Нет, сэр. Я не человек. Я демон из Двенадцатой Реальности, посланный с поручением синдика Ира. Могу ли я взять на себя смелость узнать о ваших целях?
Йурог хмыкнул:
— Демоны — дьяволы, существа колдовские. Но у тебя, по крайней мере, хорошие манеры. Мы принесем тебя в жертву Рострой. — Он кивнул на идола в задней части пещеры. — Тогда Рострой пошлет нам много овец и много коз для еды.
Я попытался объяснить причину моего путешествия и важность моей миссии, но он лишь смеялся моим объяснениям.
— Все демоны лгут, — сказал он. — Это всем известно. Мы не боимся тебя, черный человек, даже если ты и демон.
Я спросил:
— Доктор Йурог, объясните мне, прошу вас. Мне сказали, что в соглашение между вашим народом и солимбрийцами входит пункт о свободном проходе путешественников через перевал Игольное Ушко. Почему же тогда вы меня поймали?
— Соглашение нехорошее! Солимбрийцы обещают давать нам каждый месяц одного быка, чтобы мы позволяли ходить по тропе. Когда Гавинда стал главным солимбрийцем, он не стал больше посылать быков. Он не держит соглашение, мы тоже его не держим. Все чужеземцы лгуны.
— Вы поймали меня с помощью магического заклинания, которое заставило меня окаменеть.
— Конечно. Моя великий колдун. Ха-ха!
— Но послушайте. Вы зарезали для еды мою лошадь, а это означает почти столько же мяса, сколько дал бы бык, если бы солимбрийцы его вам послали. Не считаете ли вы, что это честная плата за то, чтобы позволить мне пройти через перевал?
— С тобой соглашения нет. Ты враг. Все чужеземцы враги. Все демоны враги. Их нужно приносить в жертву, когда их ловим. Но я вот что скажу. Заперазхи хотят снять с тебя шкуру медленно, но из-за того, что ты милый демон с хорошими манерами, и из-за лошади я тебе перережу горло чик-чик, и ты совсем не почувствуешь боли. Хорошо с моей стороны, да?
— Да. И все же было бы лучше, если бы вы обращались со мной как с другом...
Прежде чем мне удалось шире развернуть эту интересную дискуссию, подошел второй вождь и заговорил с Йурогом на его родном языке. Йурог ответил и добавил на своем виртуозном новарском:
— Главный должен познакомиться с гостем. Это демон Здим. Здим, познакомься с Вилксом, главным заперазхом. И у меня тоже хорошие манеры, правда?
Потом главарь и шаман вместе отошли. В течение нескольких часов мне не оставалось делать ничего другого, кроме как лежать в своих путах и следить за тем, как пещерные люди готовятся к большому празднеству. Первой его частью должна была быть церемония в честь Рострой, за ней должен был последовать пир останками моей лошади, омытыми здешним сортом пива, которое они держали в кожаных мешках.
* * *Солнце садилось, когда заперазхи собрались на зрелище и расположились полукругом у входа в пещеру. Мужчины заняли первые ряды, женщины и дети — остальные. Многие женщины кормили своих младенцев с помощью тех выступающих желез, что отличают всех женских особей высокоразвитого мира Первой Реальности. Нужно заметить, что толпа невероятно воняла. Мои усики уловили присутствие напряженного ожидания.
Один из членов племени сел подле статуи Рострой с барабаном, а другой, держащий в руке деревянную дудку типа флейты, устроился с другой стороны от идола. Вилкc произнес речь. Она длилась и длилась. Вождь жестикулировал, потрясал кулаками, топал, кричал, ревел, рычал, шептал, смеялся, рыдал — в общем, проходил сквозь всю гамму человеческих эмоций.
