Кеннет Бёг Андерсен - Ошибка кота Люцифакса
— Спокойно, дружок. Пей. Я думаю, это тебе нужно.
Грагорн протянул ему кувшин с водой, и Филипп начал ее глотать.
Он сделал еще одну попытку:
— Где же я?
— В нашей столовой, — ответил палач. — Я вытащил тебя в последнюю секунду. Я увидел в грязи твой черный плащ. На грешниках нет одежды, поэтому я понять не мог, что случилось. И что же вытащил мой кнут из грязи? Грязного мальчишку, очень похожего на того странного парня, о котором рассказывала моя дочь.
— Ваша дочь? — Филипп уставился на демона. — Вы говорите о Сатине?
Грагорн кивнул:
— Она много болтала о своем новом друге. О мальчике по имени Филипп, у которого нет рогов на лбу и крыльев на спине.
— Вы папа Сатины? — недоверчиво повторил Филипп, и не понимая, как грубый великан может быть отцом такой изящной и красивой девочки, как Сатина.
— Да. — Демон выпрямился на стуле и улыбнулся гордой отцовской улыбкой. — Тебе кажется, что она не похожа на меня?
— Нет-нет, — ответил Филипп и почувствовал, как его волосы взлетели от громкого смеха грагорна.
— Она рассказывала, что ты очень вежливый, а еще, что ты абсолютно не способен лгать! — засмеялся стражник и хлопнул себя по ляжкам. — Сатина никогда не была на меня похожа, и в этом ее счастье. Да, Сатина похожа на свою мать, и больше ни на кого. Но я, друг мой, тоже люблю приветливость. А зовут меня, между прочим, Чернорог.
Смех утих, и папа Сатины кивнул в сторону плаща Филиппа, испачканного в грязи:
— Тебе повезло, что я тебя заметил. Если бы не плащ, лежал бы ты сейчас в земле. А за каким чертом тебя туда занесло? В цепях и так далее?
— Тут замешан Азиэль, — тихо сказал Филипп.
— Азиэль? — повторил Чернорог. — Это дело рук Азиэля? Похоже на него, проклятого. Он тебя преследует?
Филипп пожал плечами. Ему не хотелось выглядеть слабаком в глазах папы Сатины. — У нас были стычки. Ничего серьезного.
Чернорог улыбнулся и покачал головой:
— Да-да, ну ладно. Иногда парень заходит слишком далеко, но, пожалуй, можно похвалить его за изобретательность. Хорошо, но надо бы тебе помыться, парнишка. Ты сейчас чуть ли не грязнее меня.
Чернорог бросил тряпку в таз, стоящий на полу.
— Послушай. Моя работа на сегодня кончилась. Пойдем вместе ко мне домой. Там помоешься горячей водой, перевяжешь раны, пока постирают твой плащ. Останешься пообедать. Сатина обрадуется.
Филипп открыл рот, чтобы ответить, но демон опередил его и похлопал по плечу.
— Договорились, — сказал он. — Как ты думаешь, сам идти сможешь?
Филипп кивнул, хотя ноги все еще были тяжелыми и напоминали желе.
— Хорошо, парень. Пошли.
Чернорог встал и направился к двери, хихикая.
— Похожа на отца? Вы такое слышали? Очень может быть, у парня нет рогов и крыльев, но что у него есть, так это чувство юмора.
Филипп пошел за ним, от ног к спине с каждым его шагом передавалась дикая боль.
* * *— Сокровище мое, я дома! — крикнул Чернорог, открыв дверь в дом. Демон был такой большой, что ему приходилось наклонять голову и проходить в нее боком.
— Обед почти готов! — ответил голос их кухни. По-видимому, это была мама Сатины. В сравнении с грохочущим голосом Чернорога ее голос был нежным и элегантным, как выглаженный шелк.
— Надеюсь, ты приготовила много, потому что я привел гостя.
Чернорог подмигнул Филиппу и дал знак идти за ним на кухню, где мама Сатины что-то помешивала в кипящем котле. Запах был привлекательным, и живот Филиппа забурчал.
— Гость? — Она обернулась.
Чернорог не солгал, сказав, что Сатина была похожа на свою мать и ни на кого другого. Сатина была хороша, ее мама тоже. Даже в испачканном переднике и с соусом на щеке. Она явно была темптаном, потому что женщина с такими глазами могла соблазнить мужчин на что угодно.
— Это новый друг Сатины, — объяснил Чернорог, когда мама Сатины стала рассматривать покрытого грязью мальчика, вдруг появившегося на ее кухне. — Там на работе, было одно маленькое происшествие. Я обещал, что здесь можно будет помыться и постирать плащ.
— Однако же, милый мальчик, какой у тебя вид!
— Было очень смешно… — начал было Чернорог, но сердитый взгляд жены остановил его. Он откашлялся и опустил глаза. — Могу подождать.
— Вполне можешь, — сказала мама Сатины и, улыбаясь, повернулась к Филиппу.
Улыбка сразу согрела его, он подумал, что ему очень нравятся родители Сатины. Может быть, дьяволы не такие уж и злые, как о них думают — по отношению друг к другу, во всяком случае.
«Они должны такими быть дома, — подумал Филипп. — Иначе не будет никакой жизни. Недаром Люцифер говорит, что добро существует только при наличии зла. И наоборот».
— Сначала ты должен принять горячий душ, — сказала мама Сатины. — Не можешь же ты изображать из себя грязного тролля. Как тебя зовут?
— Филипп.
Она кивнула, словно уже знала это.
— Меня зовут Демеона. Идем со мной, Филипп, я покажу тебе нашу ванную комнату.
— Сатина! — прорычал Чернорог с такой силой, что стаканы в шкафу зазвенели. Он постучал кулаком по лестнице на второй этаж. — Иди сюда! К тебе пришли!
— Послушай, сколько раз я говорила, что нельзя рычать в доме?! — возмутилась Демеона, и Филипп увидел, как вздрогнул огромный демон. Чернорог смотрел куда угодно, только не на свою жену. — Плохие привычки можешь забыть. Ты не на своем поле!
— Извини, — сказал Чернорог и неуклюже поцеловал ее в щеку. — Застарелая профессиональная травма. Почему она не отвечает? Нет дома?
Пять минут назад вышла. Не знаю куда Сказала. что скоро вернется.
— Должна вернуться до того, как еда будет на столе, — сказал Чернорог.
— В таком случае, присмотри на кухне, а я поищу полотенце для нашего гостя.
Папа Сатины пробурчал что-то вроде того, что все подгорает, когда он присматривает на кухне, но он постарается.
* * *Филипп стоял перед зеркалом и рассматривал себя. Грязи больше не было, он опять был похож сам на себя. В известных пределах.
Он был рад, что Сатины не было дома. Что, если бы она увидела его? Измазанного в грязи с головы до ног дурачка?
Он стал осторожно одеваться. Пока он стоял под душем, в дверь постучали. Мама Сатины сказала, что одежда выстирана и высушена. Выстиранное белье сохло быстро здесь, в Преисподней.
Когда Филипп дотрагивался до многочисленных ран, покрывавших его тело, появлялась боль. Грязи больше не было, но остались другие воспоминания о ночных унижениях. Их вода не могла смыть.
К счастью, крови не было, но при виде ран вернулись воспоминания. И было еще что-то. Какое-то чувство. Чувство, которое было совершенно не характерно для него, поэтому он не сразу понял, какое. Потом до него дошло.
