Владимир Контровский - Алина в Стране Чудес
— Не в этом дело. Я служу Ликатесу, но Шумву-шах — верховный правитель Эххленда, а вы — его невеста. Посягнуть на вас — значит нарушить кодекс рыцарской чести.
— Скажите пожалуйста… — протянула я. — А кто об этом узнает? Видеокамер здесь нет, и свидетелей тоже не видно. Или у вас тут тоталитарный режим, и вся страна перекрыта системой магического слежения?
— Об этом будет знать моя совесть, — твёрдо сказал маркиз. — Вы доверили мне вашу жизнь и честь…
— Было дело, припоминаю, до склероза мне ещё далеко.
— …и было бы подлостью с моей стороны воспользоваться вашей ко мне симпатией и вашим расположением. Возможно, для землянки всё это покажется смешным, но дочь князя Эрма Отданона меня бы поняла.
— Дочь горского князя и землянка хотят, чтобы ты как следует трахнул их обеих, а не читал им морали! Я понятно излагаю?
— Нет, — Хрум покачал головой, — я не могу изменять своим принципам даже с самой красивой женщиной. И кроме того, у меня есть дама сердца.
— Дама сердца, значит. Ну-ну… Жена, любовница, подружка-потаскушка?
— Дама сердца, — упрямо повторил рыцарь. — Я предлагал ей выйти за меня замуж, но она, — он опустил голову, — отказалась. Мне удалось только испросить её согласия стать моей дамой сердца, чтобы я, умирая, имел бы право прошептать её имя.
"Вот это я попала… — обречённо подумала я. — Как всё запущено… Сначала один придурок читает мне грустную повесть о первой любви, потом другой излагает краткое содержание романа о прекрасной даме! Нет, у них тут точно эпидемия вывиха мозгов!".
— И кто же она, жестокая? — сухо спросила я (мне и в самом деле было интересно — что же это за баба такая, которая пренебрегла таким мужиком?).
— Властительница Окостенелла.
Ого! Да-а-а, в это я верю — эта ледяная дамочка способна на всё. Вот уж стерва так стерва, Стерва с большой буквы. Мне до неё — как до Луны на дельтаплане. Правда, ей хрен знает сколько лет, но с другой стороны, сам де Ликатес запросто может быть раз в десять меня старше, да никому и в голову не придёт назвать магессу старухой — стоит только на неё взглянуть.
— А как же та женщина из моего мира, которой ты помогал в её трудной жизни? — язвительно осведомилась я.
— Это было до того, как я полюбил правительницу Ликатеса, — пояснил Хрум.
— А после того ты повесил себе на штаны большой амбарный замок, и с тех пор — ни-ни? Блюдёшь целомудрие, и ни служанки, ни пленницы для тебя больше не существуют? Извини, не верю.
— Почему же не существуют? — Видно было, что маркизу не очень хочется отвечать, но его дурацкая честность взяла верх. — Я мужчина, я люблю женщин и ценю даримое ими наслаждение, но это же совсем другое.
— Не вижу логики, — отрезала я. — Значит, рабыню-наложницу ты трахать можешь, а благородную меня — нет?
— Неужели вас, — Хрум посмотрел на меня, и я увидела в его взгляде неподдельное удивление, — прельщает роль постельной игрушки, имя которой мужчина забывает раньше, чем взойдёт солнце? Извините, не верю.
Я не нашла, что возразить. Продолжать дискуссию не имело смысла — Хрум упёрся рогом в свои идиотские принципы, как баран в новые ворота. Его не переубедить — так стоит ли унижаться? Я демонстративно завернулась в одеяло, легла и повернулась к рыцарю спиной. От костра веяло теплом, хотя я предпочла бы тепло сильного мужского тела — уже почти неделю я без сладкого, это для меня многовато. Однако ближайшее ко мне сильное мужское тело сидело смирно и не делало ни малейших попыток меня согреть. Ну что за жизнь гадская…
— Леди Активиа, — услышала я голос де Ликатеса, — я приготовил мясо. Поешьте, леди.
— Спасибо, не хочу, — буркнула я, не поворачиваясь. — Лопай сам, праведник.
В моей голове роились невесёлые мысли. Я вдруг подумала, что этим магам-эххам, которые живут на свете уже не первую сотню лет, я кажусь ребёнком, плаксиво клянчащим у взрослых вкусную конфетку. Они возятся со мной, как и положено взрослым, но всерьёз не воспринимают. И я впервые усомнилась в том, что я Избранная, и что я действительно смогу стать повелительницей этого непонятного для меня мира.
С этими грустными мыслями я и уснула.
* * *
Проснулась я от ощущения направленного на меня пристального чужого взгляда. Кругом была темень кромешная, хотя небо было усыпано множеством звёзд — ярких, словно новогодние игрушки. Я подняла голову — костёр чуть тлел, и я разглядела Хрума: рыцарь лежал возле него на земле и спал, не выпуская, однако, рукояти меча. Я не сомневалась: если нам — то есть мне — будет хоть что-то угрожать, де Ликатес тут же проснётся и вскочит на ноги, готовый к драке с любым врагом — боевой маг есть боевой маг. Но кто же тогда на меня так пристально смотрит?
Я села на своём одеяле и осмотрелась повнимательней. Глаза уже привыкли к ночной темноте, но ничего такого необычного я не увидела. Еле слышно потрескивали угли костра, журчал Водопад Слёз, где-то далеко заунывно прокаркала какая-то птица (или зверь?). И всё — тишина, как на кладбище. "Померещилось?" — подумала я, и тут почувствовала, как ожила на моей груди бабочка-амулет, подарок Причесаха. Она шевелила крылышками, словно о чём-то хотела предупредить, и я поняла: нет, чужой недобрый взгляд мне не померещился — отнюдь.
Приглядевшись, я вдруг заметила всего в нескольких шагах от меня пятно тьмы — более густой, чем окружавшая его ночная тьма, чуть-чуть осветлённая мерцанием звёзд. И я тут же поняла, что это пятно — не "что", а "кто": оно живое и… враждебное!
Пятно шевельнулось, сползлось в сгусток, приподнялось над травой — я видела, как выпрямлялись примятые стебли, — и превратилось в мохнатый — из него во все стороны проросли короткие то ли иголки, то ли шерстинки — шар размером с футбольный мяч. Потом я увидела, как у шара открылись два глаза — сверкнули белки, — и распахнулся щелевидный лягушачий рот. Я хотела заорать, разбудить рыцаря, но у меня перехватило горло — вместо крика получился сдавленный писк.
— Не надо шуметь, — услышала я. Голос у этого Чебурашки-мутанта был шуршащим и противным. — Тебе ничего не угрожает, Алина, — я пришёл с тобой поговорить.
Алина? Интересно… Кому это здесь стало известно моё настоящее имя?
— Кто ты? — спросила я, понемногу приходя в себя.
— Чёрный глюк, — прошелестело шарообразное существо.
Так, вот уже и глюки пошли, хотя я вроде никакой травы не курила — не уважаю я это дело.
— Я посланец Вам-Кир-Дыка, — заявил шар (как мне показалось, с гордостью). — Мой повелитель тобой заинтересовался.
— Польщена, — коротко бросила я (я уже говорила, что у меня от страха прорезается своеобразное чувство юмора). — И чего ему от меня надо, этому твоему Дыку?
