Эндрю Оффут - Железные лорды
- Он сказал, что Джарик им нужен!
И те, кто пренебрежительно называл Джарика пришельцем, теперь с благоговейным трепетом смотрели на него, а Джарик не мог отвести глаз от Лордов.
Один из них величественно приблизился к нему, и Джарик увидел, что он всего лишь ненамного выше его, и это обстоятельство несколько успокоило его, хотя он не знал, хорошо это или плохо. Но это мало заботило Джарика.
Торси…
Торси ушла, ушла. Ушла с Барренсерком и Стахом, и Алией, и Ориксоном, и Танаме. Ушла с Ошинсайдом и… и со всем тем, что я был раньше, что теперь превратилось в ничто!
Стоя перед ним, Железный Лорд снял свою огромную перчатку. Она состояла из прямоугольных металлических пластинок, нашитых на мягкую кожу. Но под перчаткой оказалась не рука, а вторая перчатка, полностью походившая на большую мужскую руку. Она была сделана из того же странного материала, серебряного и в то же время темного цвета, сверкающего так же, как черные доспехи. Изумленный Джарик решил, что это ткань из металла, из туго сплетенных металлических нитей.
Эта серебряная рука протянулась к нему ладонью вверх.
- Ты в безопасности, Джарик. Идем. Твою руку, Стродесон Джарик!
Джарик посмотрел на протянутую приглашающую руку. Проводник, подумал он. И вспомнил другого проводника, который вел его в другую реальность, а затем — в Харнстарл.
«Нет, — подумал он. — Это совсем другой. Тот был Проводник, а этот проводник».
Проводник…
Проводник… Торси… Алия… Боги, мир, распавшийся на куски. Все другое. В своем ли я уме? Как это может быть? Боги, настоящие Боги! И они здесь! Я тоже здесь, бедный пришелец Джарик. И если я приму эту серебряную руку, то все станет другим и никогда не будет прежним. Но разве было что-нибудь хорошее у меня, Джарика? Я не могу припомнить ни счастья, ни радости в моей прежней жизни.
И мне… мне! Протянута рука Бога Земли!
Не без сомнения и страхов Джарик принял руку Железного Лорда.
Серебряная перчатка была металлической и очень холодной…
14. Крепость Железных Лордов
Джарик покачнулся. Переход был головокружительным. Только что он был в деревне, окруженный жителями. Затем он принял руку в странной перчатке, поданную Железным Лордом. Тотчас же все завибрировало, перед глазами закружились огненные колесики. И он по ощущению тошноты понял, что он летит. Действительно летит, не покидая своего тела, как это было с другим его Проводником. И затем мягкий удар, и под ногами его появилось что-то твердое.
Он покачнулся.
Слегка дрожа, он выпустил руку Железного Лорда и прижал ее к животу. Джарик осмотрелся. Глаза его были широко раскрыты от изумления. Рот его тоже был открыт, но Джарик забыл о нем.
- Где…
- Мы в горах. Это наша крепость, Стродесон Джарик.
- В горах…
Да, они были в горах, боги перенесли его в те самые горы, которые устрашающе высились над деревней и всей окружавшей землей. Он был перенесен в эти горы, он находился в крепости богов Земли. Джарик с трепетом осматривался вокруг себя.
Огромный холл не были ни круглым, ни квадратным, ни прямоугольным. Стены его закруглялись и снова распрямлялись. В холле был только один угол. И эти стены были сделаны из дикого камня, из которого сделано почти все в деревне. Джарик вспомнил огромный шрам на теле горы, вспомнил огненные факелы, в которые превращались бандиты, и понял, что Лорды действительно обладают огромным могуществом.
И эту грозную крепость они сами сделали в толще гор. Внутренность крепости поражала не только размерами, но в элегантностью отделки.
Здесь были богатые украшения в роскошная мебель, а ковры такие красивые, каких сын Орика, а затем Строда никогда не видал. Джарик никогда не видел ни барона, ни короля, ни бога. А теперь он был в крепости сразу трех богов, куда они пригласили его! Ни у одного короля не могло быть такого прекрасного дворца.
Джарик был потрясен, охвачен трепетом. И это он, который всю свою жизнь мечтал только о мести, который всю жизнь был только пришельцем, гордым, независимым, думающим только о себе и отрицающим все. Пришельцем, который не мог себе позволить быть потрясенным, показать, что он охвачен трепетом.
И теперь он был потрясен и охвачен трепетом.
Кресла и диваны были сделаны из темного дерева и инкрустированы деревом более светлого оттенка. Везде были раскиданы подушки — и на коврах, и на диванах. На настенных коврах и гобеленах были вышиты узоры непередаваемых цветов: солнечно-желтый и голубой, как небо в июне, декабре и августе — ибо цвет неба в каждом месяце разный. Красный — как будто покрытый прозрачной дымкой тумана — и такой темный, как трава весною, как цвет моря, лазурный… И молочный серо-белый цвет первого снега… Цвет серебра и цвет бронзы… А двух цветов он даже не мог назвать — это были красный и голубой вместе — один более голубой, а в другом больше красного цвета старого шерри-бренди при свете лампы.
Джарик изумлялся и чувствовал себя совсем ничтожным. В одном доме он видел три подушки и считал, что это предел роскоши и великолепия. Дальняя стена холла была закрыта прекрасным гобеленом, расшитым серебряными нитями так, что казалось, что он пронизан лучами солнца.
В крепости, в самом сердце гор, воздух был сладкий: ни холодный, ни горячий, ни сухой, ни влажный.
Они стояли на балконе или галерее. Он и три бога, покрытые с головы до ног серебристым металлом, который был тверже и эластичней любого известного ему металла. Галерея проходила по двум стенам холла. Из нее вели две двери. Нет, три. Пол, покрытый роскошными коврами, лежал далеко внизу, около двенадцати или тринадцати футов. Примерно на таком же расстоянии сверху высился потолок — тоже каменный, но не отшлифованный до зеркального блеска, а оставленный в натуральном состоянии.
В холле были люди. Да, внизу он мог видеть мужчин и женщин!
Джарик смотрел на них, и тело его трепетало, и кровь кипела в нем.
Он пригляделся и увидел, что там нет мужчин — только девушки и женщины. Их нежные фигуры сверкали драгоценностями. Насколько он мог видеть, драгоценные камни, янтарь, жемчуг составляли их единственную одежду. Он заметил также, что у них были волосы и глаза, как у него самого. Правда, они были бледнее, чем у него, Стродесона Джарика, который всю жизнь провел на солнце и ветре, и кожа его стала темнее. Возраст их был от одиннадцати лет до… кто мог сказать? Там были и молодые девушки, почти девочки, и старые ведьмы больше тридцати лет. С отвисшими животами и грудями, с распухшими ногами, с грубой морщинистой кожей. Тела их были сгорблены от тяжелой работы, глаза слезились от долгого пребывания на кухне у дымного очага. И никто из них не смотрел на Джарика, который стоял наверху.
