Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – вильдграф
Вьюнош помрачнел, это его город, а сам он глиноед, а бородач, что уже скопил денег и скоро уедет, ухмыльнулся и посмотрел уже по-свойски, мужчины понимают в таких делах друг друга без лишних слов.
– Я сам отправлю именно таких.
– Спасибо, – сказал я.
Глава 13
Магистр может прислать кого-то и половчее этой гарпии, я дождался, когда утихнут шаги стражей, уволакивающих труп, неслышно выскользнул следом, на лестнице выше никого, а оттуда незаметно спустился по висячему мостику в сад.
Присланные девушки решат, что я не дождался их и в нетерпении отправился искать утех у других, более быстрых и расторопных, но вряд ли признаются, что меня не застали…
Так же незаметно, используя все виды маскировки в этом шумном и никогда не засыпающем муравейнике, где даже мышь не ускользнет от зоркого глаза, я проскользнул к хозяйственным постройкам, а там тихонько пробрался к конюшням.
Конь покосился в мою сторону с некоторым недоумением, мол, зачем покупал, если летаешь, а я прошептал ему на ухо:
– За небом магистр все еще присматривает… возможно. Во всяком случае, береженого Бог бережет.
Он фыркнул, но кивнул, соглашаясь, что конных сотни тысяч, за всеми не усмотришь, так что да, хозяин у него не последний дурак, хоть и при оружии. Вообще-то и я так думаю, хоть и поступаю часто, как наипоследний, но это редко, совсем редко, не чаще трех раз в день, а вообще-то я осторожный и предусмотрительный. Хотя бы потом. Как и умный.
Выехал я через боковые ворота, стараясь не попадаться принцессе на глаза, пусть считает, что отсыпаюсь после ночки у спасенной прачки.
Миновав крепостную стену, я свернул с проторенной дороги, где тесно от двигающихся в обе стороны лошадей и повозок. Слева тропка уходит в густой кустарник, а дальше роскошная роща из могучих олив, высоких и кряжистых разом.
Здесь тропки не нужны, между деревьями просторно и сухо, копыта стучат ровно, ажурная тень от веток колышется по земле, легкая и невесомая, как женская вуаль.
Мы почти пересекли рощу, когда я услышал впереди конский храп и мужские голоса. Отряд всадников окружил поляну, в центре могучий дуб, ну еще бы, без дуба в таких важных и нужных делах юриспруденции не обойтись, с одной толстой ветви уже свисают четыре одинаковых петли. Шестеро крепких воинов подтаскивают к ним четверых связанных, но упорно отбрыкивающихся мужчин. Остальные, не покидая седел, гогочут и отпускают веселые шуточки. У нас, мужчин, свой юмор, красивый и мужественный.
На краю поляны еще четверо коней с пустыми седлами. Как я понял, их хозяевам сейчас как раз надевают эти волосяные украшения на жилистые шеи.
Я подъехал ближе, помахал рукой в приветствии и показывая, что не враг, поинтересовался:
– Вешаете?
На меня оглянулись, как на еще одного зрителя, что пробирается в передний ряд театра, наступая на ноги.
Один из театралов ответил со смешком:
– Нет, что ты!.. Просто вздернем… га-га-га!
– Ха-ха-ха, – поддержал второй.
– Хо-хо-хо, – сказал третий.
– Что-то важное? – спросил я.
Всадник отмахнулся.
– Было бы важное, в город бы отвезли. А так… простые конокрады! Таких без всяких штучек.
Я всмотрелся в лица приготовленных к позорной казни. Трое – простые мужички, хоть и бывалые с виду, четвертый – тертый калач и сейчас зыркает по сторонам злобно, до последнего мгновения выискивает шанс вырваться на свободу. Даже с петлей на шее никак не смирится, что попался, что взяли по пьяни, видно по опухшей морде… Конокрадство – плохо, за это вешать надо, но сейчас я сам почти конокрад и вообще нарушил больше законов и заповедей, чем эти все четверо, а меня вот все еще не вешают и не четвертуют, так что не зря в моей мохнатой душе шевельнулось сочувствие к менее удачливым и более криворуким.
– Сколько стоят кони, – спросил я, – что они украли?
На меня начали оглядываться с интересом. Старший, могучего сложения десятник, прорычал с подозрением:
– А что, готов заплатить?
– Если поступят ко мне на службу, – ответил я. – Надоело самому седлать и расседлывать… Да и вообще, могу же я хоть кем-то покомандовать? На что тогда и деньги? Надо же пить, гулять, гонять слуг туды-сюды…
Всадники снова захохотали, старший нахмурился.
– Цены четырех коней – мало, – заявил он. – Еще штраф, плюс наше время по их поимке…
– Удваиваю цену, – сказал я.
Он покачал головой.
– Втрое! Да и то…
Всадники загудели, он махнул рукой тем, что уже накинули петли конокрадам и ждут сигнала.
– Погодите… А ты уверен, что тебя самого не разденут до нитки? Посмотри на их морды. Еще те орлы.
– Рискну, – ответил я. – Обычно за спасение в задницу целуют.
– Раз на раз не приходится, – предостерег он.
Я отсчитал монеты в его требовательно протянутую ладонь. Всадники сняли петли с конокрадов, развернули коней и умчались рысью. Коней конокрадов честно оставили мне. Я подъехал к тому, что явно вожак, он изучает меня настороженным взглядом исподлобья, с угрюмой настороженностью.
– Не повезло?.. – сказал я с сочувствием. – Только там и попадаемся: в трактире да на бабах.
Он молча позволил разрезать веревки на его руках, растирал запястья и хмуро наблюдал, как освобождаю от пут его напарников, наконец процедил сквозь зубы:
– Тебе же сказали, что не станем тебе служить.
– Сказали, – согласился я.
– И что? Ты дурак?
– Нет, – ответил я. – Это вы дураки, если откажетесь. Со мной обычно все выигрывают! Вот только на днях один разбойник стал правой рукой короля и получил титул ярла.
Вожак сказал:
– Но кто-то и кладет голову?
– И такое бывает, – ответил я честно. – Так всегда, когда играют по-крупному.
Один из конокрадов посмотрел на меня, на вожака и сказал быстро:
– Нет, я лучше по мелочи!..
Вожак сказал мне злорадно:
– Видишь? Плакали твои денежки.
Я ответил с небрежностью:
– Легко пришло – легко уходит.
Они смотрели остолбенело, когда я швырнул им под ноги пару золотых монет. Один тут же подхватил обе, попробовал на зуб, передал вожаку.
– Берите, берите, – сказал я равнодушно. – Это для вас богатство, но не для тех, кто ходит со мной. Мы такое гребем той лопатой, какой вы дерьмо кидаете… что как раз для вас подходящая работа. Зато безопасная, верно?
Они смотрели, как я неторопливо развернул коня и пустил через лес к дальнему просвету между стволами. Я прислушивался, даже посмотрел запаховым, рискнув приступом тошноты и головокружением, все четверо скрылись за поворотом, потом за другим и третьим.
Я вернулся к обычному зрению, уже уверенный, что ничего не получилось, но раздался дробный стук копыт, из-за поворота выметнулись трое. Скачут быстро, пригнулись к конским шеям, посматривают изредка, только вожак неотрывно смотрит сквозь встречный ветер в мою сторону.
