Игорь Дравин - Ученик
— Влад, — едва слышно произнесла она.
Я не останавливался, потому что рядом со мной была она.
— Влад, — снова прошептала она и, закинув чудесную, хрупкую руку за спину, обняла меня за шею.
Сердце рвалось от счастья, она со мной. Мои ласки становились более настойчивыми. Губы на ее теле сменялись руками и наоборот.
— Влад, — простонав, она прижалась ко мне всем телом.
— Лика, — только и смог прошептать я, растворяясь в океане.
Утро красит нежным светом. Какое утро, Хион уже близко к обеду. Поспал, так поспал. Ну что ж встаем и идем принимать водные процедуры. Жаль, что в номерах у Матвея не предусмотрены ванны. Ничего, не баре. Иду в конец коридора. Постояльцев не наблюдаю, только снизу доносятся несколько приглушенных голосов. Так, сначала в туалет типа сортир, а теперь и в душ. Ох, хорошо. Настроение отличное. Шрамы на руке исчезли, спасибо Нате. Ната…
Прижавшись головой к стене, я долго стоял в душевой. Наконец холодные струи воды привели меня в чувство. Не думать. Захожу в комнату и замечаю на стуле новую одежду, фасон тот же, качество изготовления и стоимость материала на порядок выше. Спасибо, Дуняша, как раз вовремя. Одеваюсь и спускаюсь вниз.
За столом спиной ко мне весело щебечет Дуняшка изредка перебиваемая Натой. Тихо подхожу, подмигиваю Нате. Шлепок по корме Дуняши.
— Где обед?
Дуняша вскакивает, как подстреленный фазан и шустро пытается ткнуть в меня кинжалом. Что за дурная привычка? Шаг вперед и влево. Контроль руки.
— Значит, ты решила, что меня легче зарезать, чем прокормить? — как можно более грустно спрашиваю я.
Ни когда бы, ни подумал, что можно так стремительно краснеть. Если бы проводился чемпионат мира по этому виду спорта, первый приз точно взяла бы сестренка. Ната сидит и корчит рожицы, пытаясь не рассмеяться.
— Я-а…, э…, — пытается выдавить Дуняша.
— Понимаю, посетителей нет, Матвея нет, Яра нет, обеда нет. Что только не скажешь, чтобы объяснить попытку убийства брата, — совсем печально сказал я.
Ната не выдерживает и, складываясь пополам, оглашает воздух мелодичным смехом. Исполнение данной партитуры мужским голосом заставило бы всех окрестных кобылиц заинтересованно задвигать ушами и быстро мчатся в конюшню наводить красоту.
— Ты, ты, — пытается выдавить сестренка.
— Понял, сам все приготовлю.
Ната решает, что под столом ей будет удобнее. Она уже не смеется, а судорожно всхлипывает.
— Да все готово и давно ждет тебя, — обретает дар речи Дуняша.
— Тогда почему не несешь? — изумляюсь я. — А, понял. Ждешь, когда испортится.
— Я. Я. Я убью тебя, — кричит Даша и, сжимая маленькие кулаки, бросается на меня.
— Какой горячий дэвушка, — говорю я Нате закидывая сестренку на плечо.
Дашуня увлеченно молотит кулачками по моей спине, пояснице и немного ниже.
— Видишь, сама призналась, что зарезать хотела, — продолжаю я свой монолог обращенный к Нате.
Ната только хрипит и судорожно хватает воздух.
— Эй, Дуняшь, — отвлекаю я сестренку от понравившегося ей процесса, — человеку плохо, умирает. Вода есть.
— Есть, конечно, — доносится из-за спины.
— Неси тогда вместе с обедом, — я опускаю насупленную Дуняшу ногами на пол.
Несколько секунд сестренка смотрит то на меня, то на Нату. Приняв решение, она убегает на кухню. Потом показывается снова.
— Ну, Влад, я тебе еще отомщу, — грозит мне кулачком и снова убегает.
Ната с трудом выпрямляется на лавке.
— Влад, ты в театре не выступал? — спрашивает успокоившаяся Ната.
— Нет, а где на него можно посмотреть?
— Говорили, что завтра с одним караваном приедет Королевский театр и даст в магистрате несколько представлений.
Интересно было бы увидеть местный вариант сценического искусства.
— Ладно, пойду я, засиделась тут вас. Вечером снова зайду, проведаю Матвея.
— На охоту спешишь?
— Что ты, пока смертники не успокоятся, ни один охотник в погань не пойдет, — улыбнулась Ната и сразу осеклась, виновато посмотрев на меня.
— Проводи девушку хотя бы до ворот, ловелас и драка покорми, — пробурчала сестренка появившись из кухни с подносом и большим свертком под мышкой, — никуда твоя еда не убежит.
— Слушаюсь.
Быстро поднявшись и обняв одной рукой Нату, забираю у сестренки сверток, с мясом для драка. Выходим во двор и не спеша идем к калитке. Останавливаемся. Время вышло, нужно что-то объяснить. Что? Сделать вид, что ничего не было, не получится, не тот случай.
— Нат, я.
Изящная ручка на губах прерывает мою попытку объяснения.
— Ничего не говори, Влад и спасибо тебе.
— За что? — тупо спрашиваю я.
— За все.
Сердце заныло, нет сил даже шевельнуться и лишь глаза провожают уходящую Нату. Хватит, собрался, надо покормить драка и разобраться с местными делами. Вчера я в них вляпался по самое не могу. Захожу на конюшню и открываю стойло. Драк приветствует меня радостным шипением. Ничего себе, где, интересно, вчерашний уродец. Передо мной стояло и ласково пыталось потереться головой о грудь, удивительное создание. Покрытое блестящей, черного цвета, очень короткой, шерстью грациозное существо блистало хищной, опасной красотой, как обнаженный клинок старого мастера, созданный для вечного боя.
— Красавец, — пробормотал я, поглаживая по небольшим рожкам удивительное создание, — а вырос то как.
Меньше чем за сутки драк стал выше на ладонь, а я переживал вчера, что он облопается. Как же, жди. Вон как заинтересованно тянется к свертку с мясом. Порыкивает, скребет копытцами деревянный пол. На мой хороший, поешь. Ишь как вгрызся, хороший аппетит и, судя по всему, этого куска тебе надолго не хватит. Надо будет вечером еще принести. Кушай, тебе надо расти. Пушок какой замечательный у тебя, короткий, плотный с едва видными, похожими на змеиные, узорами. Решено, буду тебя звать Пушок, а то драк, драк.
Пушок оторвался от еды, посмотрел на меня, коротко рыкнул и попытался облизать лицо. Ты что, все понимаешь?
— Кое-кто забыл, что эти создания эмпаты?
Да «Я», как-то из головы вылетело, интересно, они эмпаты на эмоциональном уровне или мысли тоже понимают. Надо подробнее узнать у Матвея
— И не только это, не забыл месяц остался, прежде чем копыта откинешь?
Не забыл. Берг, сука. Умом я понимаю, что для него это был лучший выход. Жертвуешь малым, сохраняя большое, а учитывая, что я для него вообще никто… Нет, умом то я понимаю. Он прав, но когда такая правда идет в отношении меня любимого, верх берут эмоции. Ладно, хватит, пора и самому подкрепиться.
