Карина Демина - Наша светлость
Легкие отказывают на полувдохе.
И зрение отключается. Слух.
Падение… темнота навстречу. Колодец. Кайя не любит колодцев. Дно у них твердое. И стены тоже. Камень ранит, но боли нет. Ничего нет. Наверное, смерть так и выглядит.
Изольда расстроится.
Эта мысль останавливает падение. А затем следует рывок, с которым приходит невыносимая, уродующая боль.
— Дыши, чтоб тебя. — Кайя позволяют упасть на четвереньки, но поддерживают. — Вот так, дыши… сейчас все пройдет.
— Ты…
— Молчи пока. Отдышись. Цепляйся за меня. Садись.
Эдвард помогает подняться. Он бледен до серости. И не скрывает страха. А из носа кровь течет, и Мюррей вытирает ее рукавом.
— Как голова? Болит?
Нет. Скорее ощущение пустоты. И ржавого монстра, который остался на прежнем месте. Он пустил корни слишком глубоко.
— Кайя, клянусь жизнью, что только прикоснулся к блоку. А он рванул.
— Он… не хотел… чтобы сняли.
Дыхание возвращается. И сердце работает нормально. А ведь странно: Кайя уже привык к тому, что убить его невозможно. Извне. Изнутри, выходит, очень даже легко.
— Твой папаша… — Эдвард опускается на стул и, запрокинув голову, сжимает пальцами переносицу. Кровь должна бы остановиться, но она продолжает течь. Кажется, его тоже крепко задело, и Кайя чувствует себя виноватым. — …Был гребаным психопатом.
…ты слышишь?
…да.
…нельзя молчать. И оставлять блок нельзя. Я в одиночку не потяну. Но если вдвоем или втроем, то вполне выкорчуем.
…кто еще?
…Ллойд. У него хорошо получается резать. И Берштень. Возьмет на себя физиологию.
…хорошо. Когда?
…раньше весны не получится. Надо создать стабильную нейтралку. Можно здесь. Или на Изгиборе. Равноудаленная точка. Согласен?
…да.
Кровотечение останавливается, и Эдвард трясет головой. Он зол и растерян, но не пытается скрывать эмоции.
…Кайя… в этот раз я еще одну странность отметил. Местами шрамы почти разгладились. Ты восстанавливаешься, но очень странно, как бы извне. Я думаю, поэтому ты и заговорил. Чего я еще не знаю?
…я женился.
В удивлении Эдварда видится вопрос. Но Кайя не знает, что рассказать ему про Изольду. А память как назло подбрасывает картинки весьма личного характера. И Мюррей фыркает, сдерживая смех:
— Тебе все-таки надо учиться фильтровать речь… но поздравляю. Рад, что получилось.
Он искренен и не дожидается встречного вопроса.
— Ллойд после той встречи… решил тебя стабилизировать. Система просчитала варианты.
И подключила Урфина, который полагает, что действовал самостоятельно.
— Да, без гарантии, но шансы на успех были весьма высоки.
Как реагировать на подобную откровенность? В очередной раз им сыграли по правилам системы. И Эдвард смотрит так изучающе. Ждет чего-то.
Чего?
Возмущения? Гнева? Вспышки?
Ллойд мог просто распорядиться, а не затевать эти игры за спиной.
— Тебе ведь не стало хуже, — спокойно заметил Эдвард. — Сейчас я могу свидетельствовать, что ты стабилен. И находишься в своем уме.
…а все, что было до этого?
…я не лгал.
Только всей правды не говорил. Но обижаться на него глупо.
…возвращайся домой. И по тому, что я вижу, — не расставайся с ней. Держи рядом. Попытайся упрочить связь, связь сама, чем дальше, тем прочнее будет становиться. Я передам нашим, чтобы тебя не дергали.
Вернуться? Слишком хорошо, чтобы это было правдой.
Уехать. Забыть обо всем.
О городе, который продолжал играть в осаду.
О границе.
Баронах. Войсках. Работорговцах. Тени. Чужом маге…
…с местными я сам разберусь. Скажи, чего ты хочешь, и они примут условия. И прости. Я сделал то, что должен был.
…понимаю.
…Ледяной дом помнишь еще? Формально он в пределах нейтралки. И я жду вас там после зимнего праздника. С Алькой познакомишься. И с малым моим… Родители опять же обрадуются. Они тогда поссорились. Мама полгода с отцом не разговаривала, сам понимаешь, насколько это страшно. Скажи, что приедешь. Пожалуйста.
…обязательно.
Холить обиды не имеет смысла. А Изольде понравится Ледяной дом.
Наверняка.
Глава 9
О НОВЫХ СОЮЗАХ
Ложь не считается ложью, если является ответом на вопрос, который не должны были задавать.
Первое правило политикаНелегкая это работа — над златом чахнуть. Вот смотрю я на лорда-казначея и пытаюсь понять, что же оторвало его да в этакую рань от занятия столь привычного и достойного.
— Надеюсь, ваша светлость уделит мне несколько минут драгоценного времени? — Сказано это было с высочайшим почтением и без издевки, что весьма меня смутило.
Как-то сразу начинаю подозревать нехорошее в этом милом человеке.
Помимо сюртука с гротескно зауженной — корсеты носят не только женщины — талией и молодецким размахом подбитых ватой плеч, он пленял взор нашей светлости обилием драгоценных камней. Из белой пены кружев торчала какая-то по-индюшачьи синюшная шея, казавшаяся чересчур уж тонкой для массивной головы. Любезный Макферсон отказался от парика и блистал законной лысиной, окруженной валом рыжеватых волос. Пожалуй, лишь цвет их да особый кошачий разрез глаз были единственными чертами, которые свидетельствовали о родстве его с Ингрид.
— Буду бесконечно рада, — ответила я столь же серьезно.
Пусть теперь он во мне нехорошее подозревает.
— Мы могли бы побеседовать в более… уединенном месте? — Макферсон поклонился, мазнув манжетой по полу. Нет, конечно, полы здесь чистые — относительно чистые, — но все равно как-то нервирует эта их привычка.
Я оглянулась на Сержанта, тот кивнул, но указал сначала на себя, затем на дверь. То есть беседа состоится, но не здесь и в его присутствии, чему наша светлость, безусловно, рада.
А вот лорд-казначей — нет.
Но возражать не стал.
Комната, выбранная Сержантом, как нельзя лучше подходила для тайных бесед и зарождающихся заговоров. Она была невелика, если не сказать тесновата. Единственное окно, забранное решеткой, — намек заговорщикам на возможные перспективы? — выходило на стену, а соседняя башня заслоняла солнце. Полумрак разбавляли редкие свечи. Обстановка сдержанная. Серьезная. Дубовые панели. Винно-красная обивка на креслах. Золотой позумент. И массивный каменный зверь, возлежащий на круглом столе.
— Присаживайтесь. — Я заняла кресло с гербом дома.
