Тимофей Алексеев - Дети заката
— Приходила… И сегодня, и раньше.
— Она укажет тебе путь, она его ведает…
— Но ты же старейшина! Она что, больше тебя знает?
— У каждого свой путь. У меня воина и старейшины, у неё другой — ей небесное дано откровение.
Невзор опустил голову, вспоминая прошлые схватки. Там, в его времени, было проще: там всё было знакомо, и враг знаком, он видел его в лицо. А здесь не знаешь, кто враг, а кто друг. И какая тут война? Против кого? Против чьих родов? Ведь его род никогда не поднимал меч на соплеменников. Ведь только из-за этого они сейчас здесь, не подняли оружия против братьев своих, пусть даже принявших другую веру. Они взяли и ушли, чтобы не проливать кровь таких же, как они сами. Им завешали это из поколения в поколение. И каждый воин его рода знает об этом. А здесь всё другое…
— Чувствую, мы не такие, как вы, другие.
— Да уж какие есть. Не тёмные. Это у вас волхвы, жрецы, боги! Да нет на земле и на небе ничего! Там пустота! — Леший ткнул сначала пальцем в небо, потом в землю. — Там просто земля, ну, полезные ещё ископаемые.
Невзор посмотрел на него с печалью:
— Вот и беды у вас от этого, — и замолчал. Потом огнём загорелись глаза, его голос стал крепким и жёстким. — Святынь у вас нет, богов, вижу, тоже нет. Вы ничему не верите, и от этого люд, как заразе, пьянству подвержен. Ты вот тоже пьёшь — видно, тоже ни во что не веришь. Дни считаете, месяцы в года складываете, словно к погребальному огню все спешите. Потеряли связь с природой и небесами… Откуда я это знаю? Мне солнце это говорит, вода в реке, дождь с небес, звёзды — да много чего! Каждая травинка тайну хранит, только вы её понять не можете, так как оторвались от всего и потеряли, не заметив то, что в вас от рождения небесами заложено. Мучаетесь, теперь ищете, только найдёте ли когда — никому не известно. Болеете и умираете в расцвете лет, так как ваша пища и питьё уже заблаговременно отравлены. Может, от этой вот безысходности ещё и травите себя странным мёдом без цвета, получая от пития веселье и безмятежность…
Когда проходил Невзор по деревне, видел, как бабы набирали воду из какой-то железной трубы. И в доме Дмитрия была такая труба, откуда тоже шла вода… Родники в железо люди заковали, воли лишили. Выше природы себя поставили, но она им никогда не простит этого. Потому что люди есть часть этой природы и всегда должны жить с ней в согласии…
И почему дочь его выбрала? А может, и не дочь? А дед небесный? Наверное, потому что внутри у этого человека ещё остались крохи памяти и он живёт не по чьему-то подобию, а так, как его собственный разум подсказывает, — может, оттого… Неизвестно, понимает ли он сейчас его, Невзора, только в голове у Лешего сомнения, по глазам видно. Но это пройдёт, когда узнает всё, увидит многих из рода Невзора. Только нужно вывести народ в безлюдное место. А есть ли такое?
— Не молчи, Леший! Мне надо найти своих людей, надо найти то место, где когда-то было наше селение. Но вы и прошедшие столетия до того изменили местность, что неузнаваема стала… А храм чёрных людей, что на краю села, почему разрушен? Не прижилось, что ли, христианство на Руси? Оно так и должно было быть: силой можно заставить дрова рубить да землю пахать. Вот только верить силой не заставишь…
— Да сначала верили, потом не верили, теперь вроде опять верят и храмы восстанавливают. Кто и правда стал верить, а кто моде дань отдаёт — по-разному…
Дмитрий сидел и переваривал сказанное Невзором. Водка разлилась теплом по телу, но не затуманила голову. Вертелась мысль: не бывает так! Как можно пройти сквозь время? Брешет старый, не иначе. Начитался старых книг и слетел с катушек. Надо бы в город завтра съездить, да и его свозить в больницу. Вот только поедет ли Невзор? Силой же не потащишь. Можно, конечно, и силой, но ведь сам его к себе привёл, гость ведь. А увезти — это равносильно предательству: вдруг в клинику запрут? Нет, пусть он один здесь побудет. А Колесникова попросить, чтобы никуда не отлучался из деревни, проследил. Больной человек, да ещё с мечом, точно может войну устроить. Ну, «полководец»! Задал ты мне задачу.
— Димитрий, я вижу, ты мне не веришь… Знаю, я бы сам, наверное, не верил, вы ведь в другом мире живёте. Если бы ты пришёл в наш мир вот так, как я пришёл, тебя бы сочли за колдуна и тоже бы не поверили, что ты из другого времени…
— И сожгли бы на костре — так ведь, Невзор? Или на кол посадили, а череп сварили в кипятке и тоже на кол в заборе повесили. Страшное время там у вас было, если верить истории. Но ведь историю и поменять могут… Даже за мою жизнь её успели поменять: учили верить одному — сменилась власть, и оказалось, что всё нам врали. И теперь, где правда и где ложь — попробуй отличи…
— Страшное время сейчас у вас… Я многого не знаю о вашем мире, не знаю вашего уклада, только в глаза-то мне сразу бросилось: живёте вы каждый по себе, не общиной, а поодиночке.
— Да пробовали у нас в своё время общиной жить, только не получилось ни хрена. Да и не получится никогда. Своя рубаха, она всегда ближе к телу.
— А как жить, как ворога отбивать при набегах? Ведь так и землю свою, что вам небом дана, потерять можно, в полон пойти да рабство. А мы не признаём рабства, за то и здесь оказались.
Невзор погрустнел.
— Да, у нас сжигают на костре. Только в ладьях да стругах, когда человека Бог призвал в лоно своё, чтобы освободить душу из дряхлого тела. Огонь помогает этому. И только огонь уничтожает ненужное уже в этом мире тело, чтобы, когда человек вновь ступит на землю при другом рождении, тело его было новым, не обремененным старыми болезнями и шрамами.
Скоро и ему это предстоит. И поплывёт его последняя огненная ладья по реке, и пепел вместе с дымом поднимется в небо, а следом поплывут зелёные венки памяти. Ни слёз, ни радости — скорбят молча. И когда последний венок уплывает из глаз, уплывает и скорбь. Люди думают о живом…
— Это твоё посвящение, Димитрий, в наш мир, в котором мы жили доселе. Ты поверишь и поймёшь нас, пройдёт только время. Но оно сейчас очень дорого, так как мне нужно отыскать моих людей.
— Давно ли вы здесь?
— В небытии давно, тысяча лет. А в яви — с того времени, как ты привёл к себе. Тебе дано вернуть нас в свой мир, снова открыть врата нашего времени.
— Ты бредишь! Я ничего не знаю об этом!
— А тебе и знать не надо, Ведея знает.
Леший сидел обескураженный. Если на то пошло, пусть они из другого времени. Но почему они растерялись, не объявились всей толпой? Почему он попал в наше село один? Объяснение пришло в голову такое: это всё больной разум Невзора. Он живёт в этом выдуманном мире и всех других, кто его окружает, причисляет к новому времени, в которое он якобы попал.
