Владимир Прягин - Дурман-звезда
Рубаха промокла, прилипла к телу, по лицу стекала вода. Похоже, ему только что плеснули в лицо, чтобы привести в чувство. От души плеснули, с размахом — не меньше, чем полведра, а остатки вылили на голову сверху. Хотя здесь и без купания не жарко — похоже, это подвал, подземелье, где круглый год царит знобящая сырость. Да и вообще, невесело — мутит, голова раскалывается. Понятное дело, два удара подряд. Не каждый день такое случается…
В воздухе висел едва уловимый запах, словно только что задули свечу. Очевидно, хозяева не желали, чтобы Ясень разглядел их физиономии. Впрочем, кое-какие догадки уже имелись.
— Итак, юноша, вы, насколько я понимаю, готовы к беседе?
Ну да, никакой интриги, даже обидно. Предстоятель храма — голос не спутаешь. Это что же получается? Жрец заявился к аристократке и потребовал отдать Ясеня. А когда ему отказали, послал вдогонку головорезов? Тьма, да они там, в храме, совершенно свихнулись! Думают, никто не узнает?
Умом Ясень понимал, что жизнь его сейчас не стоит ломаного гроша. Уж если посланницу королевского рода не пожалели, то ему и подавно не стоит надеяться на благополучный исход. Но почему-то не испытывал страха — скорее, злость. Что-то шевельнулось внутри, как будто снова начал тлеть огонек, поселившийся в нем после прогулки по горящему полю. Сейчас, правда, был не самый подходящий момент, чтобы заниматься самокопанием. Сначала надо поговорить.
— Что же вы, светлый брат, в темноте сидите? — вежливо спросил Ясень. — Как-то невместно, по-моему. Или прячетесь? Так это зря, узнал я вас, вы уж не обессудьте.
Невидимый собеседник засмеялся — искренне, с удовольствием, и от этого Ясеню стало не по себе.
— Юноша, вы мне нравитесь. Нет, правда! Эдакий звереныш — рычит, зубки скалит, а чуть зазеваешься, еще и за палец тяпнет. Так вы, значит, полагаете, что я от вас прячусь? Шутник же вы, право слово…
— Так, может, свет зажжете?
— А зачем он нам? Я все, что надо, уже увидел, не сомневайтесь. Да и вам так лучше будет, привычнее.
— Не понял.
— А, не обращайте внимания. Это я слегка вперед забежал.
— Послушайте, — сказал Ясень, — если пытаетесь меня напугать, то я вас разочарую. Не боюсь я вас, понимаете? Можете хоть на кусочки резать.
— Зачем же на кусочки? Вы нам целый нужны. Чтобы ходили, бегали, из седла не падали. Мои люди, кстати, даже коня вашего сберегли. Одурманили, правда, самую малость, чтобы на людей не бросался. Вы же знаете этих, перерожденных…
— Погодите, — Ясеню показалось, что он ослышался, — вы что же, надеетесь, что я к вам теперь на службу пойду? Издеваетесь?
— Не все так просто, молодой человек. Говорю же, вперед забегать не стоит. Вам еще нужно… гм… в себе разобраться. И мы вам поможем, поверьте на слово.
— О себе лучше беспокойтесь. Вы Древнейшую хотели убить, а она спаслась. Из-под земли вас теперь достанет.
— Да, — вздохнул предстоятель, — неловко получилось, действительно. Но кто сказал, что она спаслась? С такими ранами не живут. Впрочем, ушла красиво, этого не отнимешь. Не знал, что они так могут. В воду, конечно, пускать не следовало…
— Да уж, — злорадно подтвердил Ясень.
— В любом случае, вас это уже не касается. А за меня не волнуйтесь. Солнцу виднее. Оно, несущее свет, своего слугу не оставит.
Он умолк — надо полагать, возвел глаза к потолку.
— Несущее свет, — машинально повторил Ясень, вспоминая золотое сияние, из которого пришли нападавшие. — А оно ведь убийц укрыло…
— Следи за речью, щенок, — сказал жрец холодно и спокойно. — Не тебе об этом судить. И запомни на будущее — ты от него не спрячешься и не скроешься. В самую дальнюю пещеру забейся, в нору кротовую — не поможет. Оно тебя видит везде и всюду, будь ты хоть драконьих кровей, хоть последняя тварь из тени.
— Светлый брат, вы часом не бредите? К чему эта проповедь? Может, расскажете, наконец, зачем меня сюда притащили?
— Извольте, — сказал предстоятель. — Даже покажу, если вы не против.
И добавил, обращаясь еще к кому-то:
— Давай.
Что-то лязгнуло тихо, а в следующее мгновение вспыхнул ярчайший свет. Казалось, солнечные лучи пробили земную твердь, прогрызли себе путь сквозь глину и камень, чтобы ворваться в подвал и выжечь глаза человеку, прикованному к стене. И был в этой ослепительной желтизне какой-то незнакомый, чуждый оттенок, будто лучи по дороге пропитались мерцанием болотных гнилушек. От этого Ясеню сделалось совсем худо, и он заорал, задергался в железных оковах. Краем сознания он понимал, что нет здесь ничего сверхъестественного, а есть только линзы и зеркала, передающие свет с поверхности, но боль накрывала его волной, туманила разум.
— Везде и всюду, — приговаривал жрец, — везде и всюду, слышишь, сопляк?
Потом свет погас, и Ясень обмяк, бессильно уронив голову. Зрение вернулось не сразу, перед глазами мерцали радужные круги.
— Знаете, юноша, — сказал жрец обыденным голосом, — три года назад, когда меня отправили в эту глушь, я был поначалу несколько раздосадован. В сравнении со столицей ваш милый городишко выглядит, согласитесь, несколько бледновато. Я, конечно, сам виноват, история получилась пренеприятная, но дело сейчас не в этом…
Он сделал паузу, прошелся туда-сюда; Ясень отчетливо слышал его шаги.
— Одним словом, настроение было скверное. Жара, пыль, по улицам куры бродят. Храм крошечный, на братьев без слез не взглянешь. А дело было, замечу, аккурат после смены цикла. Ну, вы помните ту историю — разбойник казненный, тварь из тени в трактире. Предшественник мой даже слег от таких страстей. Старый он был, что поделаешь, впечатлительный. Так и не оправился, вечного света ему без пепла. Пришлось мне вникать, со свидетелями беседовать. Ох, и наслушался я басен тогда, вы себе представить не можете! Такую, простите, кучу передо мной навалили, что за месяц не разгрести. Но были, были в этой куче жемчужины…
Служитель храма остановился напротив Ясеня.
— И стало мне постепенно казаться, что ссылка моя — и не ссылка вовсе, а дар судьбы. Стыдно теперь, что усомнился в мудрости неба; ну, то гордыня моя и глупость. Потому как узор, что плетется здесь, и столицу заставит вздрогнуть.
— Точно, бредите, — сказал Ясень устало.
— А знаете такое поверье — твари из тени следуют друг за другом? То есть, новая приходит туда, где видели предыдущую.
— И что из этого следует?
— А вы подумайте на досуге, пораскиньте мозгами. Мы вам все условия обеспечили — тихо, прохладно. Будьте как дома.
Жрец неторопливо зажег свечу. Поднял ее повыше, вгляделся в лицо пленника, удовлетворенно кивнул. Потом заметил:
![Валерий Есипов - Академик Николай Амосов: «Я живу российскими интересами» : [по материалам беседы с Н. М. Амосовым]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
