Элизабет Мэй - Охотницы
Глава 15
Следующим вечером Деррик сопровождает меня на бал у Кэтрин. Я танцую с партнером, одетая в платье серебристо-голубого цвета, покрытое бледной французской кисеей, лишенной пришитых цветов, которые стали так популярны в обществе. Мои рукава из тонкой прозрачной ткани свободно спадают на руки. Белые перчатки длиной до локтя. Волосы собраны назад и закручены локонами, которые спадают на плечо. Мое платье шуршит при каждом шаге.
— Ну и ну! — говорит Деррик. — Не могу поверить, что согласился сопровождать тебя. Забираю свои слова назад. Человеческие танцы такие занудные! Когда он собирается перебросить тебя через голову?
Я улыбаюсь партнеру по танцам, когда беру его за руку по время рила[2]. Я уже забыла его имя — лорд Ф-такой-то. Он почти не говорит со мной, даже когда я пытаюсь вести светскую беседу. На его вытянутом лице застыло угрюмое выражение.
— И когда они начнут подавать чертову еду? — Крылья Деррика бьют меня по уху, когда мы снова собираемся в круг. — Твоя подруга намерена заморить нас голодом, да? Как она может позволять гостям голодать на своем балу?
— Замолчи, — бормочу я в сторону. Я жалею, что взяла его с собой, так же сильно, как он жалеет, что оказался здесь.
— Прошу прощения? — спрашивает женщина, стоящая в риле возле меня, и недоуменно моргает большими голубыми глазами.
— Чудесный танец, — вежливо замечаю я. — Не так ли?
Я хватаюсь за руку лорда Ф, разворачиваюсь, туфельки шелестят по полированному паркету. Стены украшены красивыми гобеленами с пейзажами Шотландского высокогорья, комнату освещают свечи в причудливых канделябрах.
Хотя электричество и небесные фонарики — обычное дело в состоятельных семьях, леди Кэссилис всегда отказывалась от технологий. Паровой экипаж — самое передовое изобретение в ее собственности.
Танец заканчивается, и лорд Ф провожает меня от центра зала к столику с освежающими напитками, возле которого стоит Кэтрин.
Он низко кланяется.
— Благодарю за удовольствие от вашей компании.
Он разворачивается, чтобы уйти и хмуриться на кого-то другого. Я с облегчением выдыхаю.
— Итак, — весело говорит Кэтрин, — лорд Рендалл несомненно… достойный джентльмен.
Лорд Рендалл? Интересно, почему я решила, что его фамилия начинается на Ф. Я запомню его и сделаю все, чтобы случайно не принять приглашение на чай, если он таковое пришлет. Он, вероятно, смотрел бы на меня, пока мне не пришлось бы сказаться больной.
— Он вел себя так, словно не хотел танцевать со мной.
— Да? — говорит Кэтрин с нарочитой невинностью. — Это досадно.
— Ты попросила его об этом?
Она краснеет.
— Лорд Рендалл достал возле балкона нюхательный табак, а это был твой единственный свободный танец… Ты же знаешь, матушка не переносит табак.
Я открываю свою бальную карту и смотрю на ряд нацарапанных в ней подписей.
— Хм… А ты, судя по всему, не вынесешь, если увидишь меня сидящей во время одного-единственного танца.
Каждый танец расписан, как и в бальной зале Хепбернов. Полагаю, то, что я пропустила несколько танцев, ничего не значит, и джентльмены не были разочарованы.
Я поднимаю глаза от карточки как раз вовремя, чтобы поймать взгляды стайки дамочек в другом конце комнаты. Они перешептываются. Я пытаюсь прочитать по губам, но удается разобрать только одно слово: позор.
Интересно, говорят ли они о бале у лорда Хепберна и пяти мной пропущенных танцах?
С их точки зрения, на меня нельзя положиться в выполнении даже самых простых социальных обязательств. Это делает меня неудачницей, женщиной, недостойной и капли мужского внимания, не говоря уж о полностью заполненной бальной карте.
Кэтрин прослеживает мой взгляд и отпивает немного пунша.
— Лучше игнорировать их, как ты сама же советовала.
— Спроси. Почему. Она. Не кормит. Меня-я-я! — причитает Деррик.
— Хорошо, — огрызаюсь я, испугав Кэтрин, которая смотрит на меня с беспокойством. — Прости, но у тебя нет чего-нибудь перекусить? Боюсь, что не дотерплю до ужина.
— Конечно, — говорит она. — Думаю, повар готовит дополнительные закуски. Их скоро подадут.
— Ох, ну наконец-то! — радуется Деррик. — Я отлучусь в кухню к закускам. Не натвори глупостей, пока меня нет.
Он улетает, оставляя за собой шлейф света. Слава богу! Когда Данте описывал круги ада, он определенно забыл о том, где голодный пикси целую вечность сидит на чьем-то плече.
— Так что вчера случилось? — спрашивает Кэтрин.
— Вчера? — осторожно говорю я.
— Возле Нор-Лох, — уточняет Кэтрин. — Я вовсе не была против прогуляться домой в сопровождении Доны.
Черт бы побрал Киарана и его влияние! Он или не стер ей память, или добавил какие-то новые воспоминания. Откуда я знаю, что мне положено помнить?
— Айе. Это было чудесно, — торопливо говорю я.
Он что, сделал так, что она решила, будто мы вместе возвращались домой?
Кэтрин хмурится.
— Ты шла домой одна? Боже, ты должна была позволить мне остаться. Так ты не смогла починить орнитоптер?
Ради всего святого, что Киаран с ней сделал?
— Он исправен. Он в порядке и готов к полету.
— Но ты сказала…
— Все в полном порядке, — говорю я, махнув рукой. — А как матушка восприняла твою вчерашнюю прогулку без сопровождения?
Кэтрин отводит глаза и делает глоток пунша. Даже в золотистом свете свечей заметен румянец, заливающий ее шею.
— Эм, — осторожно говорит она, — ну, она…
— Подожди! Дай угадаю. Она назвала тебя дерзкой девицей, и ты читала «Руководство мисс Эйнсли по этикету и правильному поведению в обществе»?
Кэтрин шмыгает носом и делает еще один глоток. Держу пари, в этот раз именно ей хочется, чтобы пунш был разбавлен виски.
— И то и другое. Потом она заставила меня повторять по памяти всю девятнадцатую главу.
— Ох, — говорю я. — «Подобающее поведение дома и вне его». Определенно, это самая увлекательная глава.
— Ты так думаешь только потому, что нарушаешь правила на каждом шагу.
Я бросаю взгляд на дверь в кухню. Что Деррик там делает, почему его нет так долго? Пикси способны за считаные минуты опустошить заваленный едой стол.
— Я ни в чем не сознаюсь.
— По крайней мере меня спас Гэвин, — качает головой Кэтрин. — Если бы он не вмешался, она заставила бы меня пересказать всю эту проклятую книгу.
— Кстати говоря, — я смотрю за ее спину, туда, где собираются другие круги присутствующих, — где твой брат? Кажется, я видела его мельком…
